Первая часть уже забылась, наверняка, слишком долго я не могла собраться написать продолжение. Но все к лучшему, ибо за этот долгий срок всплыла поистине детективная интрига. Кто в процессе чтения ее разгадает, тот умней меня - я догадалась сама не сразу!
Итак,
Краткое содержание первой части: мой муж потерял работу, костлявая рука голода была все ближе, еще, кажется, мы тогда поругались, и как результат, мне резко приспичило всё поменять и выйти на работу. Любую! Я стала звонить по знакомым. И узнала, что знакомая знакомой знает "доходное место" в трибунале судебным переводчиком с русским языком. Это означает, что когда попадается русскоговорящий правонарушитель, то к нему, впридачу к адвокату, приглашают переводчика. Когда мы сидели в оживленном кафе в центре города, общаясь с этой "судебной" дамой, то моя приятельница неожиданно для меня вытащила увесистую коробку из сумки и громко сказала:
- Это наркотики!.........
-Это наркотики! - воскликнула Лана, потрясая распахнутой коробкой, и сея на наш столик зеленоватую крошку.
Господи, когда я неслась с превышением скорости, я к тому же еще везла полкило наркоты в салоне?! Я этак непринужденно отпила глоточек кофе.
- Давай, милочка, убери это в сумочку. - ласково, но убедительно, как профессор психиатрических наук, попросила мадам Фор.
Лана захлопнула коробку, сунула ее в недра сумки. Мы с мадам Фор немного расслабились.
- Поведай нам, откуда это? - поинтересовалась мадам Фор, - И что ты собираешься с этим делать?
И Лана поведала:
- Это мой муж одурманивает себя! А делать... Что ж еще с этим делать - отнесу в полицию!
Что?! Мы с мадам Фор снова встрепенулись. Час от часу не легче. Уж не знаю, была ли в курсе мадам Фор, но я-то знала, что муж Ланы - - - полицейский! На пенсии. Но бывших, как известно, не бывает.
- В полицию? - не выдержала я, - Лана, в полицию не стоит! И носить это с собой не нужно. Вот муж приедет, с ним дома и разберетесь. С мужем вы помиритесь, а с полицией нет.
-Ну не знаю... - покачала головой Лана, - Не знаю, право.
Я видела, что я ее не убедила.
Потом мы ехали домой. Машину, груженную наркотой, я вела аккуратно. Я отвезла Лану в ее поместье и, облегченно выдохнув, отправилась спасать свою маму от детей.
Вечером того же дня мой телефон звонил несколько раз.
Мадам Фор позвонила спросить мое мнение касаемо смыслового нюанса какого-то русского поэтизма.
Незнакомый мужчина, представившийся помощником судьи (или кем-то там этаким) регионального трибунала (или чего-то там этакого), уточнял зарегистрирована ли я в реестре судебных переводчиков (или чего-то там... ну вы поняли).
Индус Гамшатам сообщал адрес бутика, в котором мне предлагалось торговать индийскими украшениями всё лето. И был пропущенный от Ланы!
Я прослушала сообщение. Лана говорила, что всё, что было доселе, не стоит буквально ничего по сравнению с тем перспективнейшим вариантом, который она только что вызвонила. Она обо всем договорилась. Из сообщения я не особо поняла детали, но уловила одно, что завтра утром мне надо одеться официально ("Только не в белое! Осенью белое неприлично") и заехать за Ланой в указанный час.
Развеявшись за эти пару дней, я уже не так горела желанием всё менять, сдавать детей в непонятные сады и ясли (в которые я даже их не записывала) и идти мыть полы в трудовом порыве, но я себе в этом еще не призналась. Ведь забрезжили новые приключения с Ланой, новые знакомства и места, и еще несколько часов полной свободы! И уже с вечера я выбирала себе костюм на завтра (не белый, нет), радуясь, что всё удачно попало на время, когда приехала моя мама.
На утро я уже привычно зарулила в арку из сплетенных ветвей, окативших стекло утренней росой, выключила мотор и принялась ждать Лану, глядя в окошко. Поместье Кербергар состоит из трех каменных домов, угнездившихся в середине обширнейшего старого сада. Два дома - хозяйский и гостевой - соединены между собой, так что получается длиииинная как поезд каменная постройка, сходство с паровозом дополняет каминная труба. И третий, маленький полуразрушенный домик, самый древний, стоит поодаль в саду. Похоже, что он держится только на диком винограде, оплетавшем его стены.
"Тут будет бутик бретонских товаров", рассказала Лана в прошлом году, в начале нашего знакомства, когда показывала мне дом.
"В свой последний визит в Москву, я договорилась с парой господ из Думы, - рассказывала тогда Лана, обводя рукой в каратах сад, - мы учредим в рамках моего проекта обмен традиционными товарами. Все уже готово. Открытие планируется в этом квартале. Осталось доделать платежную платформу. Москва будет присылать икру и матрешек, для культурного обмена. А мы галеты, соленую карамель, устрицы... но это не главное, конечно.. Главным будет организация балов в замках. С русским балетом. Понимаете, Наталья, реконструкция культурного наследия..."
Я не до конца понимала, но уважительно кивала, всё это было здорово. И мне местечко найдется, обещала Лана, вот только роди сперва (в ту нашу первую встречу я была еще беременна Лизой). Помню, Лана широко шагала по кабинету, освещенному огнем в камине, и поправляла стопки бумаг. Стоящий посередине огромный, длинный дубовый стол (персон этак на 50) был сплошь покрыт высокими, но аккуратными стопками деловых бумаг. Десятки увесистых стопок, папки с подписанными этикетками, открытая программа с какими-то цифрами на экране компьютера - бизнес ракета была уже готова к запуску.
С тех пор прошел год. Я была занята рождением и младенчеством Лизы, и нечасто вспоминала о Лане. И вот, год спустя, я снова в Кербернаре.
Дожидаясь Лану, я разглядывала туманный с утра сад, по радио передавали столь же туманного и мистического Прокофьева и я была уже готова увидеть в ветвях старых елей бабу ягу или духов этого дома, как вдруг взгляд мой натолкнулся на тот маленький полуразваленный домик, где в прошлом году открывался - уже вот-вот! - бутик традиционных товаров.
"Депутаты московской Думы уже приглашены на открытие, - сообщила тогда Лана, - все состоится 28 июня в 19 часов". Надо же, удивлялась я, народ из Москвы в этакую глушь потащится, во Лана дает!
Сейчас, год спустя, домик стоял все в том же виде, кривой и кособокий, без одной стены, укрывая от дождя поленницу с дровами для камина. Рядом очень живописно стояла безколесая тележка, на которой лежала огромная рыжая тыква. Я немного удивилась, ведь московская Дума, обмен традициями, бутик... Но тут появилась Лана с большим чемоданом:
- Наталья, скорее, а то опоздаем на ваше собеседование. А потом не окажете ли вы мне услугу отвезти меня на вокзал? Я уезжаю в Париж по делам своего проекта.
Я помогла погрузить чемодан тонкой кожи в свой загаженный песком и сокровищами Антуана багажник (содержащий примерно центнер камешков, палок, чайкиных перьев, подобранных на стройке труб - всех их наперечет Антуан знает в лицо и если что-то удается тихо выкинуть, то он потом ходит за мной с вопросом "А где моя дубина?" как с платком Фриды, так что я ничего и не выкидываю без разрешения), завела мотор, и мы полетели в дальний, большой город - на какое-то собеседование, представлять мою кандидатуру.
В дороге Лана посвятила меня в курс дела, но я опять ничего не поняла. Впрочем, мне было и не особо важно - как приятно было ехать куда-то, по каким-то делам, слушать Ланины речи про то, что "все будет в лучшем виде" ... Но тут речь снова перешла на мужа Ланы. Лана позвонила по тому таинственному контакту А. Там ответил женский голос! На все вопросы отпирался, мужа Ланы не знает, вообще не туда попали. Вероятно, муж ее уже предупредил, сокрушалась Лана. Это все дурман виноват, - сообщила Лана.
- Кстати, вы избавились от вчерашней коробки? - поинтересовалась я.
- Да вот же она! - охотно раскрыла сумку Лана. Я скосила глаза и в ужасе увидела знакомую жестянку. ОПЯТЬ! Опять я мчусь куда-то на всех парах, да и не в нашей деревне, а в большом городе, где того и гляди жандармы, и опять у меня на борту кило наркоты.
- Я все же полагаю, ее надо отнести в полицию, - сообщила Лана спокойно и с чувством собственного достоинства.
- Чудно, вы понесете ее в полицию в Париже? - уточнила я, - Если вы хотите успеть на поезд, то, выходит, вы повезете это в Париж!
Ладно, мы опаздывали, я не знала дороги, поэтому пришлось отвлечься от мыслей о нелегальном грузе. Наконец, прибыли, еле-еле нашли место парковки и побежали незнакомыми улочками искать нужный адрес. Я толком даже не знала, в какую фирму Лана меня ведет. Мне удалось уяснить, что это какая-то организация, с которой Лана связана по своим проектам и они готовы познакомиться со мной и вписать меня в свою базу на случай первой же вакансии, коих у них должно быть навалом для русскоговорящего претендента.
- Вот! Кажется, тут. -Лана остановилась у довольно неприглядной дверки, выходящей в переулок. Она позвонила, долго говорила какие-то фамилии в домофон, потом к нам вышли, впустили и повели нас узкими лестницами вглубь здания. Все выглядело серовато. Потом мы попали в кабинет, который вообще никак не выглядел, так как был сплошь заставлен стеллажами с папками. Пришли двое - мадам и месье. Они расшаркались с нами и мы провели затем вполне приятные полчаса, представляя им мою кандидатуру (которую Лана им навязала как снег на голову).
Люди оказались симпатичные, даже приняли во мне участие, попросили прислать им мое резюме и обещали иметь меня ввиду, в случае каких-либо проектов, где требуется русский язык.
Потом Лана поговорила с ними немного о своих делах. Кажется, месье понял не больше моего, но он старался: "Остался только запуск платежной платформы и все будет в лучшем виде", отвечала Лана, и под впечатлением от русской Думы, реконструкции наследия и платежной платформы он дал ей визитку какого-то другого месье (вероятно, более понятливого).
Потом мы распрощались весьма дружески и собирались было повернуть на ту же узкую лесенку, откуда пришли, но мадам удивилась:
- Ой, это же задний вход, технический (другими словами, для мусорщика). Вам туда.
А месье вызвался даже нас проводить.
Мы повернули за угол и... перед нами раскрылся вестибюль Большого Театра! Мраморная лестница с ковровой дорожкой, отблеск люстр в мраморе, стены, обшитые дубовыми панелями и дубовые же высокие сводчатые двери.
Выйдя из этих тяжелых дверей на свет божий, я оглянулась и оторопела: над моей головой развивались флаги, французский и бретонский, и большие солидные буквы над входом оповещали меня, что я только что побывала в Государственной Торговой Палате всея Франции.
Аа? То есть я приперлась в государственную какую-то там Палату, типо как в Белый Дом залезла, села на стул и попросила меня выслушать на предмет моих достоинств и немедленно трудоустроить? Я, того, в чиновники хачу!
- Лана, - сказала я, преисполнившись гордости за себя и любви к Лане, которая бросила к моим ногам такие вершины, - До поезда есть еще время. Позвольте угостить вас чем-нибудь.
Впереди перед нами лежала река. Оказывается, мы были в самом центре города, теперь я узнавала эти места. Паркуясь в спешке среди задних дворов и переулков, я не понимала, где мы находимся. А теперь я повела Лану через широкий мост в направлении к кафе, чья веранда выходила прямо на реку.
Мы что-то заказали, сели на солнышке, я глядела на реку, в которой отражался величавый фасад моей (!) Государственной Торговой Палаты. Лана рассказывала про проекты, про мою будущую карьеру:
"Вы немного поработаете тут, а потом уж извольте, будьте так добры, переходите ко мне! Как раз я сейчас уже все запускаю. Это невероятно, что именно сейчас вы в поиске работы, удивительно счастливое совпадение. Вот сейчас я съезжу в Париж и можно будет запускать. Потом я оплачу вам поездку в Москву. Надо переговорить с ГУМом по поводу доставки бретонских товаров".
"А санкции?" - лениво поинтересовалась я. Я упивалась свободой, речным ветром, солнцем, чашкой кофе на столике передо мной...смаковала эти часы, любила Лану с ее проектами всем сердцем, мне было так хорошо. По реке шел пароходик. Все это позднее солнечное утро было одним большим тортом и пароходик сверху вишенкой.
"Ну что санкции... ничего... ерунда какая", - на секунду замялась, а потом отмахнулась Лана, - Главное, вы вступили в мир работы!
Потом мы побрели назад к машине, я отвезла Лану на вокзал и она отправилась в Париж, милая, респектабельная дама в костюме покроя а ля английская королева, с чемоданчиком и сумочкой, полной наркоты.
***
окончание (и развенчание)