В начале 1818 года один монах из Монте-Кассино, посвящая Пию IX историю итальянского народа, обратился к нему со следующими словами:
«История, святой отец, есть также Евангелие, потому что Слово Господне сверкает не только в бесконечности божественной мысли, но проникает и оплодотворяет недра страдающего и уповающего человечества, и расцветом этого человеческого Евангелия является история нашей Италии, ибо ни один народ не может записать на страницах своей истории более продолжительных и более сильных мучений, ни один народ не мог показать потомству Голгофы, более похожей на Голгофу Назарянина.»
Автор этих строк — Луиджи Тости. В написанной им «Истории ломбардской лиги» читатель знакомится с борьбой итальянского народа за будущее своей страны. Судьбы и надежды Италии – вот предмет писательского интереса Тости. Однако, какими воззрениями и настроениями был вскормлен Тости прежде, чем он взялся за свой труд? Что представляла собой идейная атмосфера его родного аббатства?
«Новые гвельфы» и «старый вопрос».
Идейной содержание атмосферы Монте-Кассино точнее всего выражается наименованием «партия Гвельфов». И хотя ХIII-й век давно миновал, но тенденции, разделившие тогда Италию на «гвельфов» и «гибелинов» образуют и теперь в ней два враждебных лагеря: с одной стороны — народ, папство, монашество, с другой — аристократия, состоящая из богатых и просвещенных людей, проникнутых либеральными и мирскими тенденциями, желающих единства для своей страны.
Страна, застывшая во времени.
В течение всей своей исторической жизни Италия оставалась в стороне от событий, положивших начало современности. Когда жизнь западных народов образовывалась из сочетания романской и германской культуры, Италия оставалась верной принципам античного города-государства, с его форумом, цирком и ораторами: история итальянских республик, основанных в ХII веке, воспроизводит до малейшей черты жизнь маленьких республик древней Греции, ну а итальянские княжества XIV и XV веков повторяют историю античных тираний. Свою чистоту и самобытность Италия сохраняет так же и в искусстве, поэзии и литературе - здесь нет ничего германского.
Далее, если считать протестантизм, философию и французскую революцию необходимыми фазисами развития современного общества, то все эти фазисы оказались чужды Италии. Протестантизм имел в ней только отдельных последователей, брожение, вызванное Вольтером, прошло мимо неё, а когда французская Революция попыталась построить рациональное общество, то Италия предпочла остаться прежней, плохо устроенной страной, для которой права – привилегия немногих, а всякое богатство - результат злоупотребления.
Причины плачевного положения.
Ни к чему полагать, будто некое внешнее давление остановило развитие Италии, преградило ей путь к цельному суверенному государству; негативные внешние факторы были и в истории других стран, что отнюдь не мешало им двигаться к новым историческим эпохам.
Кто, собственно, в истории Италии сохранял и направлял непроходимое варварство против оздоровляющих веяний Реформации? Кто обуздал вольнодумство, грозившее уничтожить старые формы христианства? Нет, не фанатизм Льва X и его секретаря Бембо помешал Италии усвоить плоды Реформации, но это сделал сам итальянский народ, который почти всегда был суевернее самого духовенства, вплоть до того, что некоторые народные обычаи приходилось запрещать - за их грубость или безнравственность.
Таким образом, великая католическая реакция, остановившая во второй половине ΧVΊ века развитие Италии, в действительности только выразила её национальный интерес - народ и миряне участвовали в Контрреформации больше самого духовенства.
Где же искать спасения?
Перенесение папства в Авиньон было шансом Италии разорвать роковые узы; но она предпочла сохранить их: проклиная «французских пап», Италия призвала католического главу вернуться в Рим. К чему же это привело? Католичество сделалось ленником Италии, но ценой её благополучного будущего.
И если делать теперь из этого вывод, так только такой, что в назревшей необходимости политических реформ нельзя игнорировать укоренившуюся в Италию религиозность.
Италия представляет полную противоположность Франции, в которой почти все общественные завоевания имели светский характер; те социальные движения, которые в средние века утвердили в Италии муниципальную свободу, были религиозными. Таким образом, будущая революция, которая принесёт Италии заслуженное политическое благополучие, будет иметь религиозный характер. И он не будет опираться на устаревший католицизм, ввергнувший Италию в жалкое состояние. Иллюзии, что папская партия создаст сильную и свободную Италию во имя Св. Петра, должны быть навсегда отброшены. Никакого «Пий IX и Италия» быть не может, история уже вынесла вердикт этому заблуждению. Отныне либо Пий IX, либо Италия: или Италия просыпается от своих религиозных надежд, или она дальше умирает в дряхлости, поощряемой иезуитами.
«Недостойные» рыцарства.
Как уже было ранее сказано, Италия осталась первородной, не вкусившей германской культуры. В частности, рыцарство, по мнению итальянцы- католика Тости, могло возникнуть только в стране, не знающей гражданской жизни, ибо было чисто германским явлением.
Когда нет войны, рыцарь отправляется на турнир, готовый умереть за благосклонность дамы. Но итальянец не чувствует потребности в таком бесцельном досуге.
Далее; победивший рыцарь получает в награду замок... т. е. право поработить своих ближних! Итальянец же, возвратившись с войны, не мог принять поместье с закабаленными в нём соотечественниками - это значило бы оскорбить идеал, за который он проливал кровь – растоптать гражданскую свободу.
Ненависть к империи...
Эту ненависть, составляющую фундамент политики Гвельфов, Тости применяет со строгой и непреклонной последовательностью ко всей итальянской истории. Отождествляя единство с деспотизмом, он не прощает ни древнему Риму того, что он хотел оковать весь мир в узы своей империи, ни династии Каролингов того, что она стремилась превратить духовное единство христианского мира в материальное единство земного царства.
Создание империи в глазах Тости было роковой ошибкой папского престола. Коронование Карла Августа стало печальным событием, с которого начинаются бедствия Италии: римский первосвященник возложил тогда не только императорскую корону, но и терновый венец - на голову бедной Италии.
...или неспособность к единству.
«Ломбардский феодализм был лучше, - пишет Тости, - потому что он был расчленен, он приближал власть к нации, народу легче дышалось сквозь поры этой разъединенной массы». То есть, по мнению Тости, всё, что разъединяло Италию и увеличивало число её правителей, служило ко благу Италии, ибо тем самым разрушало императорскую власть, дробя её на власть герцогов и графов, вплоть до очень локальной власти низших вассалов, из рук которых власть окончательно возвращалось народу. В тоже время, крайний индивидуализм итальянского народа делал невозможным для него всякую прочную федерацию и допускал только временные союзы.
Этот раздробляющий и разъединяющий итальянский индивидуализм воспринимался новогвельфскими писателям (Тости и др.) как могучая привилегия Италии, как её высокое достоинство, но остальная Европа видела в нём губительную неспособность к объединению – жестокий приговор над недозревшей нацией. На это Тости отвечает, что народы Европы были насильно привязаны к тронам, тогда как Италия изначально осуществила идеал совершенной цивилизации: Флоренция, Милан, Венеция и сто других итальянских городов были полноценными республиками, в то время как Париж и Лондон оставались монаршими владениями.
Однако, в период крупных объединений эпоха городов-государств отмирает: человечество соединяется в большие массы. Тости не мог этого понять, как и того, что не кампоформийский договор уничтожил Венецианскую республику, а её собственное положение города-государства, ставшее аномальным в новых исторических реалиях.
Италия и монархическая власть.
Монархическая власть никогда не могла укорениться в Италии (за исключением южной её части): не смотря на завоевание варваров, Италия продолжала жить традициями Греции и Рима, не допускавшими наследственной власти. Когда же дом Гогенштауфенов попытался привить Италии институт наследственной власти, то бедная Италия поспешила расправиться с Гогенштауфенами: папство оказало ей в этом поддержку, противопоставив Гогенштауфенам, с одной стороны, лигу итальянских республик, с другой — варварское рыцарство в лице Анжуйского дома. Но римские папы преследовали только собственные цели: они окончательно запутали во внутренних междоусобицах Италию и лишили Германию династии Гогенштауфенов - единственного основания для её процветания.
Италия и папство.
Папы средних веков считали себя главами христианства, а не владетелями итальянских земель. В этот период папство было институцией не итальянской, но исключительно католической.
Но папы XV-го и половины ХVI-го веков были уже полновластными князьями своих маленьких государств, хотя и удерживали ещё национальный, итальянский характер своего правления.
В настоящее же время [19-й век] римский папа в одинаковой мере является как неограниченным правителем своих итальянских владений, так и всемирным католическим главой. Но его заботы полностью чужды интересам Италии: положение католического первосвященника не позволяет ему – урождённому итальянцу - оставаться патриотом в политике.
Пий IX и 1848-й год в Италии.
К 1848 году все восемь монархий Италии (за исключением Сардинского королевства) были, фактически, под властью Австрийской империи. Народное недовольство достигло своих пределов, итальянцы желали суверенитета.
И в этих условиях внимание всей Италии приковывает святейший владетель Папской области - папа Пий IX, который, проведя либеральные реформы (амнистировал политических заключённых, отменил цензуру и установил конституцию), сделался достойным кандидатом в лидеры итальянского освободительного движения.
Однако, в разгар освободительной войны, Пий IX предпочёл отозвать свои войска, а после и вовсе отказался от войны с Австрией. Нежелание Пия IX-го воевать с оккупантами стало одной из причин последовавшей революции.
15 ноября 1848 года в Риме начались волнения: требовали демократического правления и социальных реформ. Не сумев сдержать эту бурю, Пий IX был вынужден бежать.
Когда в Риме провозгласили республику (1849 год), а вся церковная собственность была национализирована, римский папа больше не стал медлить - на просьбу Пия IX-го о военной помощи немедленно откликнулась Франция: присланная Луи Бонапартом 10-тысячная армия осадила Рим и принудила его к сдаче. Светская власть возвращена главе католической церкви.
1848-й год и литературная деятельность Тости.
1848-й год был для Тости периодом сильного энтузиазма: в течение нескольких недель в аббатстве Монте-Кассино печатаются его работы «Lique lombarde», «Voyant du dix-neuviéme siècle» и «Psautier de pèlerin». В двух последних произведениях наиболее полно и поэтически выражаются горячая вера Тости в отечество и его надежды на будущее Италии.
Тости не был знаком с литературными способностями своего современника Ламенне, и черпал секрет своего стиля исключительно в себе самом – в своём воображении и опыте священника.
Тем не менее, схожий литературный стиль был открыт другому вдохновенному монаху: ещё за 15 лет до литературного дебюта Тости вышла в свет произведение «Prière du soldat».
Вот некоторые места из него: «Господи! дай быстроту лошадям Твоей колесницы и благослови слуг твоей мести», «Вырви у комет, прислужниц Твоего гнева, их кровавые косы и надень их на шлемы наших солдат; пусть грозный вид их голов приведет в такой страх злых, чтобы они обратились в бегство», «Счастлив тот, кто после возвращения с битвы, кровью своих ран окрашивает грудь своей возлюбленной».
Таким литературным образом заявили о себе сторонники гвельфских надежд на папу, патриоты-католики.
Но их патриотизм – патриотизм новогфельфских писателей - шёл в разрез с исторической действительностью – римский папа, будучи изначально реакционной и феодальной фигурой, не мог сыграть в судьбе Италии роль либерала и сторонника единой, суверенной Италии. И над головой самого Тости навис Дамоклов меч реакции...
Реакция церкви.
На благородное аббатство святого Бенедикта обрушилась реакция - это пристанище интеллектуального и либерального движения не могло больше испытывать терпение римского престола.
Монастырь был занят войсками, типография, выпускавшая сочинения Тости - опечатана. И когда один из священников, работавших в ней, был заключен в тюрьму, то Тости поспешил найти убежище. В церкви св. Павла, находящейся вне городских стен, он примирился со своей судьбой, и обрёл утешение в покое.
Но в действительности Тости был сражён и утратил всякую надежду: папская власть, которую он превозносил, назвала его желание свободной и сильной Италии нашёптанной демонами ересью!
ЗАМЕЧАНИЕ: текст к "Пий IX и 1848-й год в Италии.» опирается на материал из Википедии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%8E%D1%86%D0%B8%D1%8F_1848%E2%80%941849_%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B2_%D0%B2_%D0%9F%D0%B0%D0%BF%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8).
ИСТОЧНИК: «Собрание сочинений Эрнеста Ренана в двенадцати томах. Том III «Критические и этические очерки». Издание Б.К.Фукса. Киев. 20 Марта 1902 год.