Большой Валиде Хан, как композиция Фредерика Шопена – Вальс До минор №7, печальная и восторженная одновременно, пропитанная упадничеством, словно теплым медового цвета ядом, который неспешно разливается по венам удушающим огнем.
Таким же ядовитым соком пропитаны и стены Валиде Хана – некогда место оживленной торговли, о чем могут судить главные ворота, массивные, тяжелые, как сама судьба города. Ворота эти видели вереницы лошадей и верблюдов, несущих на себе ценную ношу из далеких стран, преодолевая пески и засушливые степи, они двигались, чтоб наполнить комнаты этого почти квадратного двухэтажного здания, с большим внутренним двором ценными предметами, тканями, мебелью и драгоценностями.
Сейчас в этом строении располагаются небольшие цеха по производству разнообразного товара на усладу туристам, но шум этих мастерских, звон молотков не способен заглушить былую музыку и шелест парчи, шорох ног, устремленных за покупками. Да и сейчас, благодаря доступу к информации, многие устремились в эти коридоры по лестницам на самый верх.
Влюбленные парочки, голодные до впечатлений туристы, блогеры, гиды и праздные зеваки, все они испытывают нужду лишь в одном – обуздать красоту Стамбула в одном фото, стоя на самом крайнем куполе, с которого открывается невероятный вид на величественный и отрешенно грозный Босфор и на бескрайние просторы добродушного и одновременно безразличного Стамбула, который, будто большой муравейник, живущий своей отдельной, туго затянутой в повседневность жизнью. И ему все равно, что где-то совсем незаметно тихо играет музыка упадка, вальса, под мелодию которого будущность не имеет значения, современность превращается в историю, а история истлевает на глазах, осыпаясь и превращаясь в пыль под ногами восторженно спешащих к впечатлениям людей. Все это словно музыкальная шкатулка, открыв которую, можно наслаждаться великолепной мелодией, а в самом центре на небольшом куполе балерина, застывшая в пируэте, словно маленькая снежинка, опустившая свои взоры куда-то вниз.
Своеобразная шкатулка, построенная в 1651 году, наверное, самой влиятельной в Османской империи женщиной по имени Махпейкер, которую многие знают как Кёсем-султан. Как и в каждой шкатулке есть свои секреты, данная - не исключение. На самом деле Большой Валиде Хан есть, не что иное как конструктор, собранный из трех разных частей, одна из которых – Сагыр Хан, была воздвигнута задолго до того как на этих землях появились Османы, еще при Византии. Известно так же и то, что в этих стенах находилась армянская типография, появившаяся благодаря некому Апкару из города Сивас, который привез типографский шрифт из Венеции в 1567 году.
Заправляли делами в хане иранские дервиши, основавшие своеобразную секту от ответвления ордена дервишей Бекташи, печально известного своим агрессивным отношением к окружающему миру. Все это напоминает оксюморон, так как в центре немусульманского квартала, основными жителями которого являются армяне и евреи, коих еще в 1453 году под свое покровительство пригласил в Константинополь сам султан Мехмед II Завоеватель, зиждется торговый зиккурат, построенный по повелению женщины мусульманки греческого происхождения, управляющей громадной и к тому времени, абсолютно неповоротливой империей, а управители в этом зиккурате - иранские дервиши. Но и это еще не все…
Будучи человеком умным и одаренным, Кёсем воспользовалась умозаключением – хочешь что-то спрятать – положи это на самое видное место. Дело в том, что в притык к торговому центру тех времен примыкает кубическая башня, именуемая Башней Ирины, в которой то, по приданию, Кёсем и хранила все свое нажитое богатство. Тут и становится понятно почему за ханом присматривали иранские дервиши Бекташи.
Почему башню назвали в честь Ирины неизвестно, и знала ли Кёсем о том, что данная византийская императрица была самой влиятельной женщиной в империи, так же остается загадкой. А ведь у этих двух женщин схожие судьбы, они обе отчаянно боролись за власть, обе рано потеряли мужей. Были регентшами при малолетних сынах, обе они были в опале и изгнании, но затем возвратились ко двору и обе они были свержены в результате государственного переворота.
Вернемся к башне. Увы, даты, когда и зачем она была воздвигнута неизвестно, но есть упоминание о неком Луке Нотаре, который являлся последнем владельцем башни. Будучи большим военачальником, он управлял обороной города, за что был обвинен в пособничестве врагу, но смог оправдать свое имя. После захвата города турками был казнен со своим 14-ти летним сыном, по одной версии за предательство родине, по другой – за отказ отдать своего сына в султанский гарем в качестве наложника.
Устремляясь за впечатляющими фотоснимками, люди не обращают внимание на древнюю кладку башни, скромно стоящей рядом с манящими куполами, не слышат ни музыки прошлого, ни шелеста парчи, не видя теней прошлого и не замечая под своими ногами ускользающей от глаз истории, перетираемой в пыль жерновами человеческого безразличия…