Смерть и ее эстетика, а также величие человеческой души всегда находили трепетный отклик в сердцах многих японцев. Именно поэтому история и быт Страны восходящего солнца, начиная с древности и заканчивая сегодняшним днем, пестрила яркими и кровавыми случаями добровольного ухода из жизни ради высшей цели. Одной из таких шокирующих и в тоже время завораживающих практик является "cиндзю".
"Синдзю" - разновидность "харакири", где основным мотивом свести счеты с жизнью выступало вовсе не желание защитить свою честь и достоинство, как это часто можно было встретить среди воинов-самураев, а любовь. Ведь если обратиться к этимологии слова, то изначально "cиндзю" было образовано из двух иероглифов, обозначающих "сердце" и "cepeдинa".
Кому-то это покажется ужасным, кому-то удивительным, но практика "cиндзю" была одинакова популярна как между влюбленными, так и среди целых семей!
Путеводитель по увеселительным уголкам 17 века гласит, что своеобразная клятва любви между двумя возлюбленными носила название " cиндзюдaтe", причем таковыми могли быть не только мужчина и женщина, но и однополые любовники (напомню, что ранее среди самураев гомосексуальные отношения не осуждались).
Влюбленные обменивались клятвенными письмами, срезали свои волосы, удаляли ногти на пальцах рук. Довольно редко отрезались еще и мизинцы. Понятное дело, что всеми подобными приготовлениями следовало парное самоубийство. Прийти к такому решению опьяненных любовью заставляли различные ситуации, в которых их союз был запретен и нежелателен. Так, например, подобное происходило, когда замужняя женщина была влюблена в другого мужчину.
Совершая самоубийство, многие пары верили в бессмертие своих душ, где смерть являлась лишь освобождением от этой неудачной жизни. Влюбленные были убеждены, что непременно будут вместе уже в следующем перерождении.
Стоит отметить еще и то, что подобные случаи смерти во имя любви являлись излюбленной темой многих произведений и театральных постановок, особенно в эпоху Эдо, однако с реальностью этот романтизированный образ не имел ничего общего.
Решившихся на подобное действительно государство признавало своего рода преступниками и отказывалось проводить традиционный похоронный обряд. Если случалось так, что одному из влюбленных не получилось отойти в мир иной, то его казнили, как самого последнего разбойника.
Если же выживали оба, то их также ждала несладкая участь: мужчин и женщин крепко привязывали к позорному столбу и оставляли так без еды и воды на несколько дней. Когда провинившиеся были едва живы, их отпускали, но навсегда понижали до касты "неприкасаемых".
Теперь о семьях. Многие семьи в Японии решались на такой страшный шаг не потому что чувствовали дикую любовь к остальным членам семьи, нет. Они сводили счеты с жизнью как раз-таки из-за затруднительного положения. Печально, но такому самоубийству ("иккa-cиндзю") нередко предшествовало убийство - "мypи-cиндзю". Ну, например, погрязший в долгах глава семьи не находит иного выхода как убить свою супругу и отпрысков, а затем свести счеты с жизнью.
Просуществовав более полувека ритуал или же культурное явление "cиндзю" постепенно сошло на нет уже в начале 18 века, однако успело унести за собой огромное количество отчаявшихся и по-человечески несчастных людей.
Не стоит полагать, что вместе закатом этого мрачного ритуала в небытие канули все случаи совместного самоубийства. Как в случае и с "харaкири", такие истории по-прежнему будоражат умы уже современной Японии, а то и всего мира.
Одним из наиболее ярких последователей практики "cиндзю" являлся известный японский писатель Ocaмy Дaдзaй, который всегда относился с особым трепетом тематике самоубийства и в конце все же решился на совместный суицид со своей возлюбленной. По такому же пути пошел и австрийский писатель Стефан Цвейг, принявший вместе со своей супругой смертельную дозу снотворного.
Понравилась статья?
Не стесняйся, ставь лайк и подписывайся на мой канал)