О русской революции написано много, и многие из этих произведений просто превосходны. Хотя моя книга основана на документальных материалах, она не претендует на роль исчерпывающего научного исследования. Это, скорее, краткое введение для тех, кто интересуется увлекательными историческими сюжетами, кто жаждет оказаться во власти ритмов революции. По сути, это художественное произведение. 1917 год представляет собой захватывающий роман, он полон исторических событий, надежд, предательств, невероятных совпадений, войн и интриг. Он соткан из мужества, трусости и глупости, из фарса, безрассудства и человеческих трагедий, из непомерных амбиций и эпохальных перемен, из ослепительного света, стали и теней, из дорог и поездов.
Как уже понятно из эпиграфа, и указано в аннотации эта книга в корне отличается от того, что было написано Мьевилем раньше. И, хотя, он предлагает рассматривать «Октябрь» как произведение художественное, это все же хроника событий, происходивших на территории нашей страны с февраля по октябрь 1917 года. С небольшой предысторией. Вот только хроника эта – не столько историческая, сколько политическая.
Дело в том, что Чайна Мьевиль – социалист. Убежденный и ярый, как утверждают некоторые источники, и, это находит свое отражение как в его произведениях, так и на встречах с собратьями по перу, которые с легкой руки Мьевиля превращаются в политические баталии.
Ещё во введении Мьевиль честно признается в своей пристрастности, тем более что мало кому рассказывающему об исторических событиях удается остаться беспристрастным. Или даже никому не удается. Но меня все равно бомбило почти всю первую главу. Особенно возмущали довольно топорные попытки вызвать антипатию современного читателя к тем, к кому по мнению автора читатель должен её испытать. Это сохранится на протяжении всего повествования, но самый яркий пример был все же в начале:
«Чтобы удержать революцию, – говорил министр внутренних дел России В. П. Плеве, – нам нужна маленькая победоносная война». Что могло быть лучше для шовинистов, чем «низшая раса», такая, например, как японцы, которых сам царь Николай II называл «обезьянами»?
Вот кажется мне, что тыкать пальцем в Николая II, с криком «Смотри – расист!», когда подобное отношение к азиатам (и не только) в то время было практически повсеместным, как минимум – неправильно. Так много на кого можно указать, вплоть до сегодняшнего дня.
Кроме того, в тексте есть кое-какие неточности, которые русскому редактору не мешало бы если не исправить, то снабдить комментариями, но видимо не судьба. И это наводит на размышления о качестве перевода. Серьезно, я очень жалею, что не владею английским на уровне, который позволил бы мне сравнить оригинал с переводом. Потому что налет художественности, который, вероятно, должен был добавить повествованию атмосферности, местами весьма внезапен.
После первой главы чтение шло чуть легче, но не потому, что изложение стало лучше, просто я акклиматизировалась к пристрастности, проявлявшейся даже в глаголах (не говоря о прилагательных), внезапностям текста и некоторых суждений, а также к не менее внезапным, ничем не подтвержденным эпитетам. Например, Мьевиль назвал «знаменитыми большевиками» двух человек, которые в тексте до этого ни разу не упоминались, и никак не обосновывает их «знаменитость». Более того, в «списке имен», приведенном в конце книги упоминается только один из них. Коротко и сухо. О втором упоминаний нет. Видимо предлагается или поверить на слово, или разыскать информацию о деятельности сих личностей самостоятельно.
А в целом, октябрьская революция, ради которой книга и была написана, в пересказе Мьевиля выглядит какой-то до нелепости… случайной. Особенно на фоне подробного помесячного описания периода между двумя революциями. Ленин взывал и впадал в библейский гнев, Керенский был бессвязен и сбивчив, ЦК пребывал в перманентном ошеломлении, Благонравов метался по Петропавловской крепости в поисках сначала фонаря для подачи сигнала, а потом места, куда его водрузить.
Но революция таки свершилась, до конца книги оставалось совсем немного, и я уже почти расслабилась, и даже набрала воздуха для облегченного вздоха, как Мьевиль от всей своей социалистической души двинул мне под дых:
Уже целых сто лет Октябрь подвергают нападкам грубые, не знающие истории, невежественные, недобросовестные личности. Не повторяя их насмешек и глумлений, мы все же хотели бы задать русской революции несколько вопросов. […]
…неужели Октябрь должен был неумолимо привести к власти Сталина? Неужели предназначение революционных событий 1917 года – это ГУЛАГ?
Post hoc ergo procter hoc. Ложная дилемма (да – я уже успокоилась до такой степени, что могу немного оперировать умными словами и обобщать). Логические погрешности свойственны человеческому мышлению, а потому, не вступая в полемику с тем, кто не может мне ответить, я, пожалуй, завершу свой рассказ об этой книге.
История не терпит сослагательного наклонения, это общеизвестно. Рассуждать как могли бы развиваться события можно до бесконечности. Но если представить это невозможное интервью, где русская революция ответит на вопросы английского социалиста Мьевиля, мне приходит в голову только одна фраза которую он мог бы услышать в ответ: Сделайте лучше.
С учетом ошибок, совершенных нашими прадедами – сделайте лучше в своей тране. А мы, потомки тех, кто делал революцию у нас, кто противостоял революции и, кто, рискуя утонуть, плыл по течению в те безумные и страшные годы вам поаплодируем.
У меня все.
Ну и на правах постскриптума ещё две, наиболее запомнившиеся цитаты:
Работы таких художников-провидцев, как Велимир Хлебников (самопровозглашенный «Король Времени»), Наталья Гончарова, Владимир Маяковский, Ольга Розанова, странная красавица русского авангарда, едва освещали край, где большинство было безграмотным.
Вечерело в атмосфере бурных дебатов, недоразумений, приготовлений.
март 2018