Я разглядывала девочек бесстыдно, откровенно, приоткрыв рот: и представить было нельзя, что они посмотрят в мою сторону и меня заметят. На коленках у меня лежал позабытый гамбургер, ветерок доносил с реки уклеечную вонь. Тогда я каждую девочку оценивала и оглядывала, вечно проверяя, где я до нее недотягиваю, и поэтому сразу поняла, что черноволосая – самая красивая. Я поняла это, даже не видя их лиц. От нее исходила какая-то нездешность, грязное платье с широкой юбкой едва прикрывало зад. По бокам от нее шли две девочки – одна тощая и рыжая, другая постарше, – одетые в такое же потрепанное что попало. Будто их из озера выудили. Дешевые кольца – как второй ряд костяшек. Они проверяли на прочность шаткую грань между красотой и уродством, и взгляды расходились за ними кругами по всему парку. Матери, охваченные каким-то смутным, им самим непонятным чувством, озирались в поисках детей. Женщины хватали за руки своих мужчин. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, все как всегда – сонные ивы, горячий ветер треплет расстеленные на траве пледы, – но привычность дня расколота дорожкой, которую девочки проложили по нормальному миру. Гладкие и беспечные, словно взрезающие воду акулы.
Обдумывая отзыв на эту книгу, я планировала начать с эпохи хиппи, ставшей реакцией на зашоренность пуританского общества, войну в Вьетнаме и кучу других причин и обстоятельств. Я хотела рассказать о коммунах и общинах, о стремлении к свободе и нежелании погибнуть на чужой земле… Я даже пересмотрела фильм «Волосы». Но когда открыла файл, вдруг поняла, что это не очень-то и нужно.
Потому что даже при очевидном сходстве событий книги с реальными – эта книга не про коммуны и общины хиппи, которые появлялись тогда повсеместно. Элементы, заимствованные Эммой Клайн из истории «Семьи» Чарльза Мэнсона, хоть и неразрывно связаны с судьбой главной героини, но все же они не на первом месте.
Эвелин Бойд, от лица которой рассказывается эта история было тогда всего четырнадцать. Отзвуки войны, если и долетали до неё в виде обрывков новостей и разговоров, то никак не влияли на восприятие мира. Её волновало совсем другое. Нравится ли она мальчикам. Лучше ли она других девочек. И подружка у неё до поры до времени была под стать.
Пресловутый «переходный возраст» это такой период, когда на взрослеющего ребенка обрушивается слишком много. Авторитет родителей перестает быть таким уж авторитетным. Хочется свободы от навязанных извне правил. Хочется взрослости, самостоятельности. Но вот только как правило подростки весьма смутно представляют себе, что это значит – быть взрослым и самостоятельным.
На волне желания почувствовать себя нужным и необходимым в мире внешнем, бывает очень легко сменить оковы привычного школьно-семейного уклада на лжесвободу, завернутую в привлекательный фантик вседозволенности. А потом жить с последствиями совершенных или даже НЕ совершенных поступков, зная, что могла бы их совершить сложись обстоятельства чуть иначе.
Уже после первой трети книги я заподозрила, что держу в руках, пожалуй, одну из лучших книг о девочке-подростке из тех, что до сих пор мне попадались. И, самое главное – достоверную, в отличие от многих других, во всяком случае с моей точки зрения. И достоверности ей добавляет в первую очередь то, что большая часть этой книги… это воспоминание уже взрослой женщины, а не попытка воспроизвести переживания подростка «здесь и сейчас», хотя и это Эмме Клайн как мне кажется, удалось.
Воспоминания главной героини не померкли со временем. Не в последнюю очередь потому, что взрослое настоящее Эвелин Бойд весьма унылое. Ему, кстати, уделено не так уж много места, большая часть книги все же о подростковом прошлом. Немного раздражали попытки найти объяснение или оправдание тем или иным поступкам или событиям, но без этого в книге, построенной на воспоминаниях редко удается обойтись.
Но самое странное меня ждало, в конце. Она «отпустила» меня сразу, как только я закончила чтение. Это действительно было странно, обычно если книга меня по-настоящему захватывает, мне требуется какое-то время на то, чтобы прийти в себя. А тут – раз, и словно ничего и не было. Но при этом, даже сейчас, полтора месяца спустя, я нет-нет, да и вернусь мыслями к рассказанной мне Эммой Клайн истории, в попытке её доосмыслить. А значит – зацепила она меня гораздо сильнее, чем мне показалось на первый взгляд.
февраль 2018