Жилой (и живой) дом в двух шагах от здания Парламента. Ренессансные аркады галерей. Своды как в средневековых монастырских клуатрах. Пространство внутренних двориков с поднимающимися один над другим ярусами галерей – Пиранези. Заднее крыльцо с балюстрадой из каменных блоков, на ремонт не надеющееся. Тяжелых пропорций колонны. Кружевная тень от кованой ограды перил, падающая на ступени лестницы; нижняя – закруглена. Геометрический рельеф во всю многометровую высоту глухой стены меньшего из внутренних двориков, полуосыпавшийся. Рельефные украшения у основания сводов, на пятах арок, на их замковых камнях. Деревянные отполированные руками перила; что для истории ХХ век? – это время, когда будапештцы полировали ладонями перила домов, построенных перед Великой войной.
Лестница из девяти ступеней при входе, широкая настолько, что жильцы кладут перед ней не один, а три коврика, в ряд. Тосканского ордера колонна с коринфской капителью поддерживает балки антаблемента; штукатурка осыпалась до кирпича. В три моих роста потолки. Снова кованые ограды – рисунка тонкого, будто виньетка из художественного журнала времен Сецессиона и «Мира искусства». Геометрическая спираль лестничного пролета. Каменная мозаика полов. Тишина. Старенький дедушка вынес половик, почистил щеткой, меня не услышал, ушел вдоль по галерее обратно. В пустом пространстве – от стены до стены, от пола до потолка, от двери до лестницы – поместится любая квартира северодвинских панелек, двух-, а то и трехкомнатная; по высоте уложатся две. Медные ручки дверей, медные запоры оконных рам. Осыпавшаяся штукатурка стен просматривается сквозь ограду перил, где каждую опору завершают снизу два маленьких кованых завитка: завиток побольше с той стороны, где лестница идет вверх, завиток поменьше там, где вниз. Дух захватывает.
Далее без слов.