Чтобы ответить на этот вопрос, приходим на улицу Гиляровского.
На минуту закрываем глаза и представляем: не слышно машин и трамваев, громких разговоров из толпы, мелодий мобильных телефонов … перед нами сельская местность…
Мы в 1652 году, время правления царя Алексея Михайловича Тишайшего. Никон скоро станет Патриархом Московским и всея Руси.
Перед нами Мещанская ямская слобода, одна из самых больших в Москве. Сегодня 9 июля. 8 утра.
Типичная сельская улица. Широкая, вытоптанная лошадьми. Вдоль дороги стоят крестьянские избы вперемежку с деревянными двухэтажными домами, лавки, трактиры, волостное правление, почта…
Мы в толпе народа, собрались все: и простой люд, и духовенство, и царский двор во главе с царем Алексеем Михайловичем, все пришли сюда рано утром из Кремля. Мы слышим восторженный гул толпы и не замолкающий колокольный звон: по улице к нам приближается Крестный ход во главе с митрополитом Никоном. Они идут из Соловецкого монастыря со святыми мощами Филиппа.
Вместе с процессией мы отправляемся к Кремлю, на Лобное место. Мощи выставили на поклонение. Происходит чудесное исцеление нескольких людей.
Десять дней стоят мощи, десять дней в Москве звонят в колокола с утра до вечера. Потом останки переносят в Успенский собор Кремля. И снова десять дней стоят они для поклонения, и снова происходят чудеса – множество исцелений.
Наконец, совершили торжественный обряд, Филиппа прославили как святителя Филиппа Московского. Его мощи захоронили не в Архангельском соборе, где под каменным полом лежало тело Ивана Грозного, а в Успенском. Раку поместили именно на том месте, где 84 года назад Филиппа схватили опричники ….
Этот Филипп и есть тот самый знаменитый Филька. Но при чем тут грамоты?
Переносимся на 96 лет назад. 1566 год, время правления Ивана Грозного.
Филипп еще игумен на Соловках, но Иван Грозный вызвает его в Москву. На собрании епископов Филиппу предлагают принять митрополичий сан, но он неожиданно выдвигает условие: опричнину нужно уничтожить!
Царь спорит, злится, приказывает ему замолчать. Епископы уговаривают Филиппа уступить царю. Филипп дает слово, закрепленное на бумаге, что не будет вмешиваться в опричнину.
Митрополит держит свое слово два года, но с зимы 1568 года молчать он больше не может. Начинается открытый конфликт с царём.
Причина – новая волна террора, массовые казни: перехвачены письма к московским боярам, в которых польский король Сигизмунд и гетман Ходкевич предлагают им перейти в Литву.
Митрополит активно выступает против опричного террора. Пытается поговорить с царём наедине, но Иван Грозный избегает встреч.
Дальше – хуже.
В марте этого же года в Успенском соборе Кремля – первая публичная ссора митрополита с царём.
Иван Грозный вместе с опричниками приходит на богослужение в чёрных ризах и высоких монашеских шапках, а после литургии подходит к Филиппу за благословением. Митрополит делает вид, что не замечает царя, и только после просьбы бояр благословить Ивана обращается к нему с обличительной речью при многочисленных свидетелях.
Сказать, что царь разозлился, - ничего не сказать.
На следующий же день начинаются новые казни. Бояр и служилых людей митрополичьего двора подвергают пыткам с целью выбить показания о замыслах Филиппа против царя.
Филипп арестован по решению Боярской думы. Во время службы в Успенский собор врываются опричники в черных одеяниях, срывают с митрополита церковные облачения, метлами выталкивают из храма и увозят.
Его лишают сана, определяют в заточение в собор московского Богоявленского монастыря, а оттуда под строжайшей охраной отвозят в Тверской Отроч Успенский монастырь.
Из монастыря Филипп шлет царю многочисленные письма (грамоты) с просьбой одуматься и распустить опричнину. Царь их не читает, святителя презрительно называет Филькой, а его письма - «Филькиной грамотой».
Эта фраза разлетается среди двора, потом уходит в народ. Она могла быть забыта, но дальше происходят интересные события.
Еще через год, в 1569-ом, во время новгородского похода Иван Грозный направляет в монастырь к Филиппу Малюту Скуратова, чтобы тот попросил благословения на поход.
Малюта Скуратов убивает святителя, задушив его подушкой. Филиппу было 62 года.
Задушив, сразу идет к настоятелю и обвиняет его в том, что по недосмотру в келье Филиппа было так жарко, что тот умер от угара. Тело быстро хоронят, и Малюта покидает монастырь.
Годами позже, царь Федор Иоаннович, сын Ивана Грозного, приказывает перенести останки в Соловецкий монастырь. Народ обращает внимание, что мощи исцеляют, ползут слухи, Филиппа причисляют к лику святых…
Царь Алексей Михайлович возвращает мощи обратно в столицу…
… Широкая, вытоптанная лошадьми дорога… Крестовская застава (сегодня Рижская площадь/площадь у Рижского вокзала).
Много возов, то тут, то там – колодцы. Мужчины допивают чай в трактирах, а женщины – дома, затапливают печи, отчего дым валит по всей улице. Гремят подводы с товарами. Гудит, шаркает толпа богомольцев, идущих к Троице-Сергиевой Лавре. Отдохнувшие ночью на постоялых дворах, теперь они переодеваются в дорожное платье, переобуваются: снимают сапоги, в которых шли по городу, и надевают лапти.
Но перед тем, как отправиться в Лавру, они прежде всего молятся у старинного Поклонного Креста. Молятся здесь и цари. Этот Крест стоит здесь уже много лет в память о великом событии – встрече царем Алексеем Михайловичем мощей святителя Филиппа Московского…
И сегодня мы помним и чтим Филиппа II Московского. Помним и про «Филькины грамоты».
Крест в память о встречи мощей, которому поклонялись богомольцы, идущие в Лавру – уже второй, поставлен был чуть позднее отдельно у ямской заставы, которую народ сразу назвал Крестовской (сегодня Рижская площадь/площадь Рижского вокзала).
Сегодня старинный Поклонный Крест хранится в часовне храма Знамения в Переяславской (старое название Крестовской) слободе, ему можно поклониться, как это делали наши предки.