Слышали про Тифозную Мэри? В этом мире одна информация так быстро перекрывает другую, что выудить что-то со дна завала становится проблематично. Поэтому слушайте. В конце 19-го века некая Мэри Маллон переехала из Ирландии в Нью-Йорк. В те времена многие ирландцы переезжали в США, сформировав многочисленную, но полунищую диаспору. Госпожа Мэри устроилась поварихой и прислугой. Что характерно, семьи, где она работала, заражались брюшным тифом. К тому моменту, когда началось расследование, она успела сменить семь пристанищ и заразить 22 человека. Забавно, что официальным властям было глубоко покласть на эти вспышки болезни. Расследование началось как частная инициатива семьи Томпсонов, которые не могли продать дом до тех пор, пока не будет установлен источник заражения.
За дело взялся инженер Джордж Соупер. Он почти сразу заподозрил кухарку, покинувшую Томпсонов за три недели до начала расследования. Собственно, Мэри Маллон. Инженер отследил ее трудовую деятельность и окончательно уверился в ее виновности. Ему удалось найти ее в доме Уолтера Боуэна, опять же в роли кухарки. Он попросил у нее образцы крови, мочи и кала, и тогда Мэри схватила разделочный нож и начала угрожать ему. Инженеру пришлось ретироваться.
К слову, у Мэри Маллон были весомые причины психануть. В те времена мысль о том, что тиф может распространять человек, не страдающий от его симптомов, казалась нелепицей. Кроме того, в те времена власти США прессовали ирландских иммигрантов, как хотели. В том числе до них доматывались по линии санэпиднадзора. Немудрено, что она решила, будто все эти люди давят на нее из-за расистских установок.
Однако Соупер не собирался сдаваться. Он выследил Мэри до ее дома, а потом вернулся но уже с ассистентом. Впрочем, даже поддержка помощника не помогла: Соупер был послан примерно по той же схеме, что и в первый раз. Тогда он направился в инспекцию здравоохранения и слил все свои подозрения доктору Германну Биггсу. Биггс подошел к вопросу более обстоятельно и взял с собой пятерых полисменов. Дальше произошло нечто особенное: то ли Мэри Маллон была уникальным человеком, то ли полисмены – не менее уникальными раздолбаями, но ей удалось сбежать, по пути едва не заколов доктора Биггса обычной вилкой. С трудом ее удалось поймать.
Формально никаких законов она не нарушала, поэтому американская юриспруденция заскрипела-заскрипела и сформулировала понятие “бессимптомного носителя”, которого следует изолировать, как и обычных больных, если речь идет о тяжелых заболеваниях. На три года Мэри упекли в карантин. В конце концов лечащий врач подписал ей освобождение, при условии, что она прекратит устраиваться кухаркой. Маллон пришлось стать прачкой. Долго это не продлилось, поскольку среди всех чернорабочих повара были одними из самых высокооплачиваемых. Она взяла псевдоним Мэри Браун и поступила поварихой в женский госпиталь, где заразила еще 25 человек. Тогда ее взяли окончательно и заперли до конца жизни.
До того, как ее задержали повторно, общественное мнение относилось к Мэри сочувствием. А потом развернулось на 180 градусов. Сложно сказать, почему именно ее имя стало нарицательным в англоязычной культуре. Были и другие носители, даже более вредоносные. Наверно, это связано с конфликтом между Мэри и системой здравоохранения. Она была слишком заметной жертвой: ирландка, женщина, прислуга, из низших слоев, бездетная, незамужняя. Пыталась бороться. Как с чиновниками, так и с нищетой, в которую ее бросил Нью-Йорк. И система демонстративно размазала ее по стеклышку, как препарат для микроскопа.
Все зависит от масштаба и господдержки. При осаде Карфагена варвары запускали через стены раздутые трупы животных и свои экскременты. Монголы, осаждавшие Кафу, на прощание запустили генуэзцам несколько чумных трупов. Это косвенно дало начало европейским эпидемиям чумы. Индейцам подарили оспяные одеяла, ведь ткани великолепно держат бактерии (а вот на деньгах они почти не живут – слишком сухо). В Японии отдел 731 выдумывал такие штуки, что сразу после войны США нежно и любовно эвакуировали каждого ученого, каждую пробирочку, куда-то на свою территорию. А глава отдела, принц Такэда, заморивший три тысячи человек, даже возглавил японский Олимпийский комитет в 1964. Ну а наши облюбовали остров Возрождения (поэтично, не правда ли?), где в сотрудничестве с первым всадником Апокалипсиса делали удивительные вещи.
Вот так. Это у нас в крови. И вирусы, и любовь к ним.