Книга способна содержать ужас, придав ему форму и смысл. Но в жизни у ужаса формы не больше чем смысла. Ужас просто есть.
Эту книгу Флэнаган посвятил заключенному san byaku san ju go (номер 335). Своему отцу, который на собственном опыте познал, что значит быть военнопленным у японцев. И, как указано в аннотации отец Флэнагана умер «в тот самый день, когда в книге была поставлена последняя точка». Не возьмусь судить правда ли это или такой «пиар ход», но откровенно говоря я хотела бы знать, как человек, которому книга посвящена о ней бы отозвался. Слишком уж двойственное впечатление у меня от неё осталось.
С одной стороны, книга напомнила мне о той, другой, стороне Второй Мировой войны, о которой я знала меньше, чем о событиях, разворачивавшихся на Европейской территории. Некоторые факты, некоторые предположения, мнения и судьбы героев книги, как положительных, так и отрицательных поневоле заставили задуматься как о различиях в менталитетах, так и о последствиях тех событий как для стран в целом, так и для людей. И за это я безмерно благодарна Флэнагану, затронувшему все эти события.
А вот с другой стороны… Во-первых, уже знакомая мне по «Смерти речного лоцмана» раздробленность повествования, по-видимому является избранным Флэнаганом стилем подачи сюжета. Да, здесь «фрагменты» событий крупнее, а события в концлагере, где содержались австралийские военнопленные, принимавшие участие в строительстве железной дороги, которую называли «Дорогой Смерти» поданы практически цельно. Но в отличие от «Смерти речного лоцмана», «Узкая дорога» лишена на мой взгляд внутренней целостности. Как будто автор и сам не определился, о чем и о ком он собственно хочет рассказать.
Во-вторых – самыми эмоциональными моментами книги являются вовсе не ужасы концлагеря. Эти сцены написаны отстраненно, я бы даже сказала сухо. А вот довоенные и после военные события поданы значительно ярче временами даже излишне.
Я понимаю, что, описывая (пусть и не живописуя) ужасы войны их необходимо чем-то уравновесить. Но зачем давать герою тайную, «запретную», взаимную любовь, потом эту возлюбленную убивать, а потом, на склоне лет столкнуть их нос к носу? И его, и её обманули, что они погибли. Каждый решил, что у бывшего партнера все хорошо и они разошлись, не удостоив друг друга взглядом. Да, в жизни и не такое порой случается, но в книге, подобный сюжетный выкидыш латиноамериканского сериала лично у меня вызвал только недоумение. Особенно в сочетании с попытками главного героя вспомнить о смерти родного племянника, который умер в том же концлагере. Но о об этой родственной связи главный герой узнал лишь после войны. Мне понятно желание Флэннагана показать Дорриго Эванса именно героем, хотя бы в одной сцене, героем, без которого его семья не выжила бы в экстремальной ситуации. Но почему в стиле голливудских блокбастеров? Зачем вот это всё вместе?
Кто он, этот Дорриго Эванс, хотя бы в глазах самого Флэнагана? Жертва обстоятельств? Герой войны? Человек, покорившийся судьбе? Лично у меня ответа нет. А потому и образ главного героя не сложился совершенно.
Конечно, вполне возможно, что строя повествование таким образом, Флэнаган просто хотел сказать, что для людей, прошедших через события любой из войн жизнь не ограничивается её жерновами… Но неужели не нашлось иных выразительных средств и поворотов сюжета?
И, в конечном итоге, если просеять все изложенное в книге останется лишь куча осколков, из которых невозможно сложить единый узор. Потому что они – из разных историй. Один фрагмент – история о любви к женщине, образ которой явно и абсолютно неприкрыто заимствован из книг Ремарка. Другой – история о человеке, пытавшемся хоть как-то сохранить человеческий облик в нечеловеческих условиях. И пытавшегося сохранить жизнь другим людям. Несколько более мелких фрагментов о судьбах людей, связанных с Дорогой Смерти, в том числе охранников и офицеров японской армии. И крохотный, по сравнению с общим объемом книги отрывок в 2,5 страницы. Я приведу его целиком, потому, что именно он вынудил меня ждать от этой книги больше, чем Флэнаган смог дать. Этот отрывок – квинтэссенция того, чем «Узкая дорога на дальний север» так и не стала. Во всяком случае для меня.
А потом, говоря по правде этого никто и не вспомнит. Подобно всем величайшим преступлениям этого будто бы и не происходило вовсе. Страдания, смерть, горе, подлая, жалкая бесцельность чудовищных мук такого множества людей – все это, может, и существует-то лишь на этих страницах, да ещё на страницах немногих других книг. Книга способна содержать ужас, придав ему форму и смысл. Но в жизни у ужаса формы не больше чем смысла. Ужас просто есть. И пока он владычествует, во всей Вселенной будто и нет ничего, во что бы он не воплотился.
Начало тому, о чем рассказано в этой книге, было положено 15 февраля 1942 года, когда с падением Сингапура рушится одна империя и поднимается другая. Тем не менее к 1943 году, Япония, теряя последние силы и ресурсы, проигрывает, и тогда провозглашается её потребность в железной дороге. Союзники поставляют националистической армии Чан-Кайши в Китае вооружение через Бирму, а американцы держат под контролем моря. Что бы прервать жизненно важную линию поставок своему китайскому противнику и через Бирму завладеть Индией (о чем уже безумно мечтают японские правители), Японии необходимо снабжать свои бирманские войска людьми и снаряжением по суше. Однако для строительства нужной для этого железной дороги нет ни денег, ни техники. Нет и времени.
У войны, впрочем, своя логика. У Японской империи есть вера в победу: неукротимый японский дух, тот самых дух, которого нет у Запада, тот дух, что прозывается и понимается как воля императора, именно этот дух и дает веру в то, что он возобладает до своей самой окончательной победы. А прибавлением к столь неукротимому духу, подкреплением для такой веры империи выпала удача располагать рабами. Сотнями тысяч рабов, азиатов и европейцев. И, среди них, двадцать две тысячи австралийских военнопленных, которых соображения стратегической необходимости заставили сдаться при падении Сингапура ещё до того, как сражение началось по-настоящему. Девять тысяч из них отправят на строительство железной дороги. Когда 25 октября 1943 года паровой локомотив С-5631 с прицепленными тремя вагонами японских и таиландских высокопоставленных особ проследует по всей трассе завершенной Дороги Смерти (первый состав, проделавший этот путь), на всем протяжении его пути будут бесчисленные погребения человеческих костей, среди которых останки каждого третьего из тех австралийцев.
Сегодня паровой локомотив С-5631 горделиво выставлен в музее, образующем часть неофициального военного мемориала Японии, святилища Ясукуни в Токио. Наряду с паровым локомотивом С-5631 в святилище хранится «Книга душ». В неё вписано свыше двух миллионов имен тех, кто пал в войнах служа императору Японии, с 1867 по 1951 год. С занесением в «Книгу душ» в этом священном месте приходит отпущение грехов в совершении всех деяний зла. Среди этого множества имен есть и имена тех 1068, кого после Второй мировой войны осудили за военные преступления и казнили. А среди этих 1068 имен казненных военных преступников есть и имена тех, кто работал на Дороге Смерти и кого признали виновным в жестоком обращении с военнопленными. На табличке перед локомотивом С-5631 об этом упоминания нет. Нет и упоминания об ужасах строительства этой железной дороги. Нет имен сотен тысяч тех, кто умер, строя эту железную дорогу. Только ведь нет и точно установленного числа всех тех, кто погиб на Дороге Смерти. Военнопленные союзников были всего лишь частичкой (около 60000 человек) тех, кого рабски использовали на том фараоновом предприятии. Наряду с четвертью миллиона тамилов, китайцев, яванцев, малайцев, тайцев и бирманцев. А то и больше. Одни историки утверждают, что умерло 50000 этих рабских тружеников, другие говорят – около 100000, третьи – 200000. Никто не знает.
И никто никогда не узнает. Имена их уже позабыты. Никакой книги их утраченных душ не существует. Да пребудет с ними хотя бы этот кусок текста.
декабрь 2016
