Знакомство и первые годы жизни с Петром Фёдоровичем.
Разумеется, прижизненных интервью Императрица не давала, но вместе с тем оставила потомкам свои мемуары в которых предельно откровенно пишет о том, что органично ложится ответами на вопросы нашего портала. Мы приводим её слова без изменений смысла и стилистики.
Корреспондент (К): Когда Вы впервые встретились с Вашим будущим мужем Петром?
Императрица Екатерина Великая (Е): Я увидела Петра III в первый раз, когда ему было одиннадцать лет, в Эйтине...Мне было десять.
К: Расскажите, каким Вы его тогда увидели.
Е: Тогда-то я и слышала от собравшейся вместе семьи, что молодой герцог наклонен к пьянству и что его приближенные с трудом препятствовали ему напиваться за столом, что он был упрям и вспыльчив, что он не любил окружающих. Впрочем, он выказывал живость, но был слабого и хилого сложения. Действительно, цвет лица у него был бледен и он казался тощим и слабого телосложения. Приближенные хотели выставить этого ребенка взрослым и с этой целью стесняли и держали его в принуждении, которое должно было вселить в нем фальшь, начиная с манеры держаться и кончая характером.
К: Но, наверняка, у него были таланты. Известно, что Ваш супруг играл на скрипке.
Е: Он не знал ни одной ноты, но имел отличный слух, и для него красота в музыке заключалась в силе и страстности, с которою он извлекал звуки из своего инструмента. Те, кому приходилось его слушать, часто с охотой заткнули бы себе уши, если бы посмели, потому что он их терзал ужасно.
К: Когда Вы приехали в Россию и должны были стать женой наследника престола, какие у Вас были отношения?
Е: Мне шел пятнадцатый год; в течение первых десяти дней он был очень занят мною. Я молчала слушала, чем снискала его доверие; помню, он мне сказал, между прочим, что ему больше всего нравится во мне то, что я его троюродная сестра, и что в качестве родственника он может говорить со мной по душе, после чего сказал, что влюблен в одну из фрейлин императрицы, которая была удалена тогда от двора ввиду несчастья ее матери, некоей Лопухиной, сосланной в Сибирь; что ему хотелось бы на ней жениться, но что он покоряется необходимости жениться на мне, потому что его тетка того желает. Великий князь был со мною тогда откровеннее, чем с кем-либо. Он покинул бы меня без сожаленья; что меня касается, то, ввиду его настроения, он был для меня почти безразличен, но не безразлична была для меня русская корона.
К: У Петра Федоровича не было от Вас секретов?
Е: Великий князь по природе умел скрывать свои тайны, как пушка свой выстрел, и, когда у него бывало чтонибудь на уме или на сердце, он прежде всего спешил рассказать это тем, с кем привык говорить, не разбирая, кому это говорит. Я решила очень бережно относиться к доверию великого князя, чтобы он мог, по крайней мере, считать меня надежным для него человеком, которому он мог все говорить, безо всяких для себя последствий; это мне долго удавалось.
К: Помимо Вашего будущего супруга, ведь окружение было весьма многочисленным и как и, как и положено при дворе, складывалось в группы по интересам. Как Вы, будучи столь юной особой, могли там адаптироваться?
Е: Я обходилась со всеми как могла лучше и прилагала старание приобретать дружбу или, по крайней мере, уменьшать недружелюбие тех, которых могла только заподозрить в недоброжелательном ко мне отношении; я не выказывала склонности ни к одной из сторон, ни во что не вмешивалась, имела всегда спокойный вид, была очень предупредительна, внимательна и вежлива со всеми, и так как я от природы была очень весела, то замечала с удовольствием, что с каждым днем я все больше приобретала расположение общества, которое считало меня ребенком интересным и не лишенным ума. Я выказывала большое почтение матери, безграничную покорность императрице, отменное уважение великому князю и изыскивала со всем старанием средства приобрести расположение общества.
К: Ранее Вы сказали, что не безразлична была для Вас русская корона. Наверняка ждали свадьбу с нетерпением, чтобы закрепить свои позиции как супруги будущего монарха?
Е: По мере того как этот день приближался, моя грусть становилась все более и более глубокой, сердце не предвещало мне большого счастья, одно честолюбие меня поддерживало; в глубине души у меня было что-то, что не позволяло мне сомневаться ни минуты в том, что рано или поздно мне самой по себе удастся стать самодержавной русской императрицей.
К: Возможно, это Вам так представляется спустя много лет, но тогда, свадьба Ваша изменила отношения с Петром Федоровичем?
Е: Я очень хорошо видела, что великий князь меня совсем не любит; через две недели после свадьбы он мне сказал, что влюблен в девицу Карр, фрейлину императрицы. Правду сказать, я говорила самой себе, что с этим человеком я непременно буду очень несчастной, если и поддамся чувству любви к нему, за которое так плохо платили, и что будет с чего умереть от ревности безо всякой для кого бы то ни было пользы. «я старалась из самолюбия заставить себя не ревновать к человеку, который меня не любит, но, чтобы не ревновать его, не было иного средства, как не любить его. Если бы он хотел быть любимым, это было бы для меня нетрудно: я от природы была склонна и привычна исполнять свои обязанности, но для этого мне нужно было бы иметь мужа со здравым смыслом, а у моего этого не было.
К: Как строился Ваш быт? Чем занимался Великий Князь?
Е: На даче он составил себе свору собак и начал сам их дрессировать; когда он уставал их мучить, он принимался пилить на скрипке. Великому князю доставляли игрушки, куклы и другие детские забавы, которые он любил до страсти; днем их прятали в мою кровать и под нее. Великий князь ложился первый после ужина, и, как только мы были в постели, запирали дверь на ключ, тогда великий князь играл до часу или двух ночи; волей-неволей я должна была принимать участие в этом прекрасном развлечении, так же, как и камерфрау Крузе. Часто я над этим смеялась, но еще чаще это меня изводило и беспокоило, так как вся кровать была покрыта и полна куклами и игрушками, иногда очень тяжелыми. «Чтобы доставить себе больше развлечения зимой, великий князь выписал из деревни восемь или десять охотничьих собак и поместил их за деревянной перегородкой, которая отделяла альков моей спальной от огромной прихожей, находившейся сзади наших покоев. Запах псарни проникал к нам, и мы должны были оба спать в этой вони. Когда я жаловалась на это, он мне говорил, что нет возможности сделать иначе; так как псарня была большим секретом, то я переносила это неудобство, не выдавая тайны Его Императорского Высочества.
К: Я предлагаю пока на этом сегодня остановиться. Думаю, для нашего первого разговора Вы рассказали уже достаточно. Я хочу поблагодарить Вас, за то что открыли нам столь сокровенные тайны Вашей жизни. Я надеюсь, мы сможем в будущем продолжить нашу беседу.
*** Подписывайтесь на "11 экю". Впереди всё самое интересное!