Я пошел в первый класс в 1984 году. Несмотря на то, что мы были детьми, как и все дети «того времени», мы были чувствительны к изменениям. А они происходили, их интенсивность и размах возростали. В пионеры нас принимали еще «по накатанной», а вот в комсомол уже нет. Уже развалилась та повестка, и дизориентированные люди стали позволять себе невиданное — сомнения. А может не так уж и нужно идти в комсомол? Кажется, из нашего класса так никто и не вступил.
Материал опубликован на портале "Частный корреспондент".
Тем не менее огромный и ладный механизм советской школы крутился еще по-старому. Нам на каждом уроке объясняли преимущества прогрессивного советского всего над замшелым капиталистическим всем. Про ужасы эксплуатации разве на физкультуре не рассказывали. И то, думаю, потому что у физрука во рту был свисток.
Наверное, я и мои ровесники — последнее поколение, учившееся по программе тотального отрицания капитализма. Помню, как в 10 лет прочитал Драйзера и умудрился задать несколько вопросов о прочитанном учителю. Надо сказать, что Драйзер весьма сурово описывал некоторые нехорошие следствия гонки за деньгами. И тем не менее я получил гневную отповедь и был послан читать что-нибудь более правильное. Мы жили в уверенности, что бизнес — плохо. Да, пожалуй, это была главная мысль, которую в нас вбивали.
Труд — хорошо, бизнес — не труд, бизнес — нажива, нажива — плохо. Тем, кто старше нас, пришлось еще сложнее. Представляете, они успели в партии побывать, где выражения были более прямолинейны, а отношение к бизнесу было более однозначным.
И сейчас, вспоминая это, я все больше и больше понимаю причины не совсем чтобы побед нашего бизнеса. Мы все знаем, что количество глобальных компаний у нас невелико. Да-да, исключая агломерации, доставшиеся от СССР. Что, «Росатом»? В этом смысле нет, потому что «Росатом» — это реформированнон министерсто среднего машиностроения. А вот какие-то новые бизнесы, возникшие после начала 90-х? Вежливо скажу, таких немного. И это, согласитесь, логично.
Ну как может человек, которому 10 лет (школа) + 2 года (армия) + 5 лет (институт), да еще на фоне участия в разных идиологических тусовках вроде комсомола, мыли мозг о том, что бизнес это плохо, делать бизнес? Это же какая должна быть аберрация сознания, чтобы пойти наперекор запрограммированности, чтобы встать вне привычного социума.
Это, конечно, не подвиг, но что-то героическое в этом есть. Кстати, нам это наблюдение открывает тайну, почему многие бизнесмены так стремятся выделяться. Ну все эти майбахи, охрана, яхты, девочки-уточки. То, что во всех других странах считается неприличным или сиешным, у нас цветет пышным цветом. А ведь это признак не просто состоятельности, но отношения к миру. Этот человек за двойной броней черной машины победил в себе школьных призраков. Это как краповый берет, как черный пояс.
Жаль, конечно, что раз в год они не прыгают в фонтан с криками «За беззалоговые аукционы!» и не бьют о головы охранников бутылки Dom Pérignon Rose Gold непременно 1995 года.
Я это к чему? Моисей водил еврейский народ по пустыне 40 лет. Видели бы вы эту пустыню, она крошечная. Но он, и, видимо, ходившие с ним, понимали, что задача прогулки — получить поколение, не жившее в рабстве. Мудрость этого трипа в том, что нельзя строить новую жизнь старыми людьми. Выходит не очень. И бизнес получается как НИИ, и удовольствия никакого. У нас задача сложнее, чем у Моиссея. Там народ с собой не взял в поход рабовладельцев, там все было просто. Думаю, у нас должно пройти 40 раз по 40 лет прежде, чем бизнесмен станет уважаемым в обществе человеком, а зарабатывание денег прирывняют к труду. Это долго, я знаю. Но это реалистично. Такие дела.
Автор: Дмитрий Волошин, "Частный корреспондент".