Всем еще со школы известно латинское выражение «In vino veritas», а все благодаря «Незнакомке» Александра Блока. Эта греческая формула дошла до нас в латинском переводе in vino veritas, in aqua sanitas, или «в вине — истина, в воде — здравие». Она восходит к платоновским «Законам», которые опираются на греческие традиции винопития. Рисуя идеальное государство, Платон прямо говорит, что мудрый законодатель пользуется вином целенаправленно. В юности, до достижения совершеннолетия, вина пить не полагается, поскольку в это время человек еще хорош и истины не скрывает. А после 18 лет, пить ему нужно обязательно, но не допьяна, а ровно до того состояния, когда язык развяжется, чтобы человек мог свободно высказывать то, что на самом деле думает и знает.
Афинянин в «Законах» говорит о вине как о напитке, «возбуждающем бесстрашие, чрезмерную отвагу, к тому же несвоевременную. Сперва он делает человека, который его пьет, снисходительным к самому себе; и чем больше он его отведывает, тем большими исполняется надеждами на благо и на свою мнимую силу. В конце концов, он преисполняется словесной несдержанностью, точно он мудр, своеволием и совершенным бесстрашием, так что, не задумываясь, говорит и делает все, что угодно».
Итак, благо, которое законодатель получает от спаивания своих сограждан зрелого возраста, — это сведения об их настоящих мыслях и настроениях. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Но это только поверхностное знание.
Подлинная задача умеренного винопития совсем в другом: его Платон противопоставляет всяким телесным упражнениям — подобно Уинстону Черчиллю, который говорил, что с удовольствием бегал бы по утрам, если б от быстрой ходьбы у него лед из виски не выпрыгивал. Платон говорит, что как раз «в тех состояниях, испытывая которые мы по своей природе становимся смелыми и отважными, и надо упражняться, как можно менее преисполняясь бесстыдством и дерзостью и боясь совершить, испытать или сказать что-либо постыдное».
«Что же делает нас способными на “постыдное”?» — спрашивает Платон. Да вот же оно: «Гнев, страсть, наглость, невежество, корыстолюбие, трусость. Кроме того, еще: богатство, красота, сила и все пьянящее наслаждением и делающее нас безрассудными. Можем ли мы назвать какое-нибудь другое удовольствие, кроме испытания вином и развлечениями, более приспособленное к тому, чтобы сперва только взять пробу, дешевую и безвредную, всех этих состояний, а уж затем в них упражняться? Конечно, при этом необходимы некоторые предосторожности. Чтобы испытать душу человека, побеждаемого любовными наслаждениями, вверим ли мы ему собственных дочерей, сыновей и жен, подвергая опасности самые дорогие для нас существа, только для рассмотрения склада его души? Приводя тысячи подобных примеров, можно было бы говорить бесконечно в пользу того, насколько лучше это безвредное распознавание во время забав. Это весьма удобный способ испытать друг друга. К тому же он превосходит остальные способы испытаний своей дешевизной, безопасностью и быстротой». Получается, искусство винопития нужно законодателю, чтобы распознать природу и свойства душ, и поэтому является частью государственного управления.
Эта теория Платона строилась на мифологической традиции. Культ Вакха Освободителя и предполагал обязательство граждан познавать истину, мешая кровь Диониса со слезами нимф. А глоток вина до сих пор остается метафорой истины в христианских обрядах.
Гасан Гусейнов, доктор филологических наук, профессор НИУ ВШЭ