Мне не надо спрашивать разрешения использовать эти дневниковые записи для печати, поскольку они принадлежат мне самой и были сделаны в 19.. году.
Это лишь малая часть дневника, который я вела несколько десятилетий.
5 октября
Скорее бы ты родился! Как много еще ждать: целых два месяца. Пройдет время, и через несколько лет в этот самый день ты поздравишь свою маму с днем рождения. Ей уже будет много лет, но все равно она станет помнить, что когда-то этого не сделал тот, кто считает твоим отцом. Она будет помнить, как в этот день ее поздравили и друзья, и коллеги, и просто знакомые, только его поздравления она ждала весь день напрасно. А теперь она одна, потому что тот ушел куда-то…
Прости меня, малыш, за слабость, но я опять плачу. Я пока что не знаю, кто ты будешь: отчаянный мальчишка или веселая девчонка; но думаю, что когда ты вырастешь большой, прочитав этот дневник, посвященный тебе, ты не будешь так строго судить свою мать. А кто знает, возможно, у тебя и будет на свете только одна мать, как сейчас ты у меня один.
У твоей мамы сегодня должен быть праздник, ведь все-таки двадцатилетие, правда? Но вот уже скоро два года, как она боится праздников, боится их потому, что тот в эти дни всегда пьяный, когда не считается ни с чем…
Хочет ли он видеть тебя? Не знаю, мой милый. Боюсь, что это желание было только до тех пор, пока ты не подавал никаких признаков жизни. А теперь? Едва ли он бы стал поступать так, если бы хоть чуть-чуть думал о тебе, мой хорошенький. Он даже не вспоминает теперь о том, что ты скоро появишься, даже не отвечает на мои вопросы, какое имя выбрать тебе.
Иногда мне хочется, чтобы у меня была дочка, красивая, серьезная, непохожая на других детей. Иногда я хочу видеть тебя мальчиком, обычным сорванцом, каких много вокруг. Если ты будешь мальчишкой, я назову тебя Германом, Герой. Для девочки что-то до сих пор не могу выбрать имя. Но оно будет красивым.
Мой маленький, сегодня я пока закончу, много дел осталось на вечер.
8 октября
Мой малыш, сегодня у нас с тобой произошло большое событие: я впервые встретилась со своим отцом. Странно, правда? Мне уже двадцать лет, а я до сих пор не видела его. Да, мое солнышко, так получилось. Неужели такая участь постигнет и тебя? Неужели тебе также придется расти без отца? Неужели и тебе никогда не придется сказать слово «папа»? А если ты будешь мальчик? Как же тогда без отцовской заботы и опоры? Зернышко мое маленькое, не надо только в этом винить свою глупую мать, ведь она делает все возможное, чтобы в нашей семье царили мир и спокойствие, чтобы ты был счастлив. Но что может сделать один человек…
Тот же ни о чем не думает, когда пьян, а сегодня он опять чересчур «веселый», опять куда-то ушел. Ну и пусть! Нам с тобой и вдвоем хорошо. Сегодня я уже не плачу, не хочу расстраивать тебя, ведь в такие минуты тебе тоже бывает плохо. Иначе и быть не может, ведь ты - моя кровиночка, мечта моя, жизнь моя.
6 декабря
Вот видишь, родной, как долго я тебе не писала. Ты не обижайся уж, ладно? Просто у твоей матери совсем нет свободного времени. Целый день на работе, а сколько дел дома! Скажу откровенно: я здорово устаю. Не подумай, что я жалуюсь, ною. Конечно, если бы я была в обычном состоянии, тогда другое дело. А то ведь сейчас многие привычные дела становятся мукой: очень трудно наклоняться, да и резвости уже нет никакой.
Я виновата перед тобой, золотко: не могу пойти в декретный отпуск и дать тебе покой, потому что по больничному листу будут платить меньше. Я же хочу еще поработать, чтобы приобрести для тебя все необходимое. Понимаешь, вот ты еще не родился, а уже столкнулся с трудностями. Их, конечно, тебе придется встретить в жизни немало, но я постараюсь, чтобы их было как можно меньше. Я буду жить только для тебя.
Врачи определили ненормальное положение плода. Тебе, оказывается, очень трудно там, гораздо труднее, чем мне. Только поэтому хочу уйти в декретный отпуск, а то еще что-нибудь случится с моим сокровищем. Завтра еду в больницу.
30 ноября следующего года
Спит моя дочка, радость моя синеокая. Спит… Спокойно спит, разметав руки в стороны. Спит и он. Давно уснул. А я крошку свою уложила, убаюкала и о дневнике вспомнила. Наверное, потому, что трудно мне сейчас, очень трудно, а сказать об этом некому. Дочке своей только в песенках об этом пою, рассказываю. Слушает, хмурится, готовая расплакаться, увидев мои слезу. Все понимает, все.
А ей уже десять месяцев, стоит одна, пляшет под музыку, «мама» говорит, меня так зовет. Мама я, не знаю, правда, какая только: хорошая или плохая. Все она для меня, все. Теперь я знаю, для чего живу.
Долго не писала, почти год, который и пролетел-то незаметно. Но вспоминала о дневнике часто, да все как-то стыдно было брать его, ведь с самого начала только ныла, жаловалась на жизнь. Прочтет, доченька и подумает: «А слабая у меня мама-то, только и знала слезы». Слез теперь нет почти, смирилась я, смирилась со всем - с грубостью его, с унижением себя - со всем смирилась ради крошки моей, конечно. Живу своими мыслями, своей думой…
Интересные новости читайте на нашем сайте elabuga-rt.ru