Десантный бот шел сквозь осеннюю черноту ночи. Тяжело перебираясь с волны на волну, глухо стучал двигателем, рассерженно фыркал, когда вода заливала выхлопной патрубок. Галине казалось, что эти звуки отдаются на многие мили и что немцы уже приготовились к встрече десанта. Однако, вслушиваясь в посвист норд-оста, ей так и не удавалось уловить треск моторов других судов, идущих рядом. Это успокаивало, придавало уверенности во внезапности броска на занятое гитлеровцами восточное побережье Керченского полуострова.
«Нам бы только на берег ворваться, а там пойдем!»
— вспомнились Галине лихие слова молодого моряка, которому несколько часов назад, на митинге, за бои на Малой земле был вручен орден Красной Звезды.
Нет, главстаршине Петровой они не показались хвастливыми. Галя хорошо знала цену таких слов. Не новичком шла санинструктор 386-го отдельного батальона морской пехоты через пролив на доты и дзоты врага, на опоясанный по воде и суше минами и проволочными заграждениями скалистый берег. Уже в первые месяцы Великой Отечественной воины она поступила в краснодарскую фельдшерскую школу, а осенью 1942 года Галину направили в действующую армию, где она в огне и дыму оказывала раненым первую помощь, выносила их с поля боя. Морские пехотинцы полюбили отважную девушку-санинструктора, самоотверженно боровшуюся за жизнь каждого раненого бойца.
Через год, когда решено было провести серьезную операцию — высадить десант на Керченский полуостров, — Петрову, учтя ее боевой опыт, направили в 386-й батальон. Готовились почти без отдыха. Вместе со всеми трудилась и Галина. Она до тонкостей изучила стрелковое оружие, противотанковое ружье и миномет. Могла наравне с боевыми товарищами действовать сноровисто и умело.
...Берег засверкал злыми огоньками. Над головами десантников зашелестели снаряды. За кормой раздались мощные взрывы.
— Приготовиться к высадке!
Галина поправила тяжелую фельдшерскую сумку, автомат, нащупала лямки туго набитого перевязочным материалом вещмешка. В его кармане топорщилось лишь несколько сухарей. Не больше продовольствия было с собой и у других десантников.
— Продуктами на первое время и у фрицев можно разжиться,
— делились опытом малоземельцы.
— Боеприпасов берите больше. Это надежней.
Посвистывали, пули. Одна, видно разрывная, ударившись в планшир, разворотила его.
Кто-то протяжно охнул, и Галина было бросилась туда, но в это время разнеслась команда:
— Всем за борт!
Не мешкая, прыгнула в воду. Тело словно обожгло кипятком и сковало невидимым обручем. Оцепенение длилось секунду, другую. Галина, с трудом преодолевая сопротивление воды, двинулась к берегу. Когда стало мельче, десантники побежали. Побежали на сполохи дребезжащих пулеметов и рявканье орудий, на слепящие глаза вражеские прожекторы.
«Нашим законом будет только вперед!»
— вспоминал каждый слова клятвы, принятой перед операцией.
Далеко за спиной остался шум прибоя, а напор морских пехотинцев не ослабевал. Раненые, еле дождавшись конца перевязки, спешили за товарищами. Туда же бежала и Галина. Неожиданно перед атакующими возникли ряды колючей проволоки.
— Минное поле! Саперов сюда!
— крикнул кто-то.
Десантники в замешательстве остановились, залегли. Но медлить было нельзя: под непрерывным огнем врага это грозило большими потерями.
Галина метнулась к заграждениям, перескочила через проволоку и выбежала на предполагаемое минное поле. Каждую секунду рискуя погибнуть, Петрова дважды пробежала по нему, пританцовывая. И звенел радостью и бесстрашием, прорывался сквозь грохот боя звонкий девичий голос.
— Нет здесь мин, ребята! Смелее вперед! За Родину!
Десантники бросились вслед за смелой девушкой. Никакая сила теперь не могла остановить их. Они уничтожали огневые точки, блокировали доты и дзоты, огнем и прикладом прокладывали себе дорогу. С боем овладев первой, самой укрепленной линией обороны, вышли к рыбачьему поселку Эльтиген и закрепились. И всю ночь в различных местах беспощадной схватки звенел голос санинструктора главного старшины Петровой. Двадцать раненых товарищей вынесла из-под огня, двадцать жизней спасла в ту ночь. Да еще находила силы пошутить мимоходом, перекинуться несколькими бодрыми словами с уставшими бойцами. Даже видавшие виды бывалые моряки — люди невероятной храбрости — поражались мужеству и выдержке девушки.
Наступило холодное ноябрьское утро. По все усиливающемуся артиллерийскому и минометному огню можно было понять, что гитлеровцы опомнились от внезапного удара с моря.
— Сейчас в атаку пойдут,
— сказал ей раненный в голову боец.
— Так что извиняй, дорогой наш товарищ, Я пойду. Мне тут отсиживаться не пристало.
— Куда тебе? Крови много потерял, да и рана глубокая,
— пыталась Галя отговорить моряка.
Но тот, больше ничего не сказав, быстро направился в сторону переднего края.
За ним пошел второй, третий... Вскоре в балке остались лишь тяжелораненые.
— Галина, иди ты тоже туда,
— обратился к ней пожилой старшина.
— Что с нами сделается? Гранат только парочку оставь... на всякий случай.
— Случая никакого не будет,
— бодро, чтобы слышали все, ответила она.
— А вот пару фляжек с водой — это на здоровье.
Галина побежала в ту сторону, где гремели выстрелы, натужно ахали разрывы мин и гранат.
— Раненых нет?
— спрашивала она, обходя цепь.
— Раненых нет?
Крепкую подвижную фигурку главстаршины Петровой можно было видеть везде. Галина появлялась всюду, где было особенно трудно: там перевяжет раненого, там поднесет боезапас; отнесет кого-то в укрытие — и снова в первых рядах защитников плацдарма: набивает диски автоматов или сама ведет огонь из тесного окопчика.
Поселок догорал. Едкая пелена дыма затянула позиции десантников, белесую тропу, по которой когда-то эльтигенская ребятня бегала на пляж, кургузую плешину ежевичника. Оттуда-то вот уже третью неделю боев то и дело выползали немецкие танки и выплескивались цепи пехоты. Все это наваливалось на защитников плацдарма, стараясь выдавить их из занимаемых прежде немцами траншей... 18 ноября в расположение морских пехотинцев прибыл командир 318-й дивизии В. Гладков.
В радостную весть, которую он принес, Галина не могла поверить. Ей казалось, что это говорят не о ней, что это о ком-то другом, удивительно храбром человеке с гордостью говорят товарищи. Разве могла она даже подумать, что станет Героем Советского Союза!
...Атаки накатывались одна злее другой. Но морские пехотинцы стояли насмерть.