Автор: Анна Кул
Анна Егоровна накрывала на стол. Сейчас из школы должна была прийти её внучка, восьмиклассница Мариша и, скорее всего, не одна. Маришины одноклассники за годы учёбы привыкли, что бабушка Аня лучше всех на свете пекла пироги. Анна Егоровна в прошлом году даже организовала на своей кухне курсы по выпечке этих фантастически вкусных изделий. Сначала обучаться пришло чуть ли не полкласса, но в итоге осталось пятеро самых упорных и среди них один мальчик, Сева Назаров. В итоге Сева стал настоящим кулинаром и другом Анны Егоровны.
В дверь позвонили. Марише всегда было лень доставать ключи, и она долго трезвонила, пока бабушка не распахивала дверь.
– Вот, оглашенная, я что же, должна всё бросить, и бегом бежать к двери? – рассердилась бабушка. – А что это ты одна? Где же Всеволод?
– Да что-то Севка не смог сегодня прийти, занят, говорит, – с печалью в голосе сообщила Мариша.
Сева дружил не только с Анной Егоровной, но и, конечно, с Маришей. Правда, бабушку огорчало, что мальчик, действительно, только дружил с её внучкой, а Марише, похоже, он нравился.
Марина Николаевна нервничала, сама на себя очень за это злилась, из-за чего нервничала ещё больше. Вчера неожиданно позвонил Сева, то есть Всеволод Михайлович Назаров, профессор, доктор исторических наук и некогда одноклассник Марины. Он приехал на симпозиум в Москву из своей далёкой Норвегии и напросился в гости. Марина Николаевна, сорокапятилетняя замужняя женщина, неожиданно для себя очень обрадовалась его приезду. Она вспомнила, как ненавидела эту Норвегию, когда Сева с родителями, после окончания девятого класса, вдруг туда переехал. Нет, нет, у них с Всеволодом не было никаких отношений, кроме дружеских. Но он так часто бывал в их доме, что Марина эти отношения начала воспринимать более серьёзно. Хотя потом, после его переезда, потихоньку плача в подушку, вспоминала, что Сева, приходя к ним в гости, большую часть времени проводил с её бабулей Аней.
– Ба, – интересовалась тогда Мариша, – вы о чём с Севкой всё время говорите?
– Я ему про свою молодость рассказываю, да ещё о предках вспоминаю. Ты бы с нами посидела. Почему чужому человеку про твоих предков интересно слушать, а тебе нет?
– Я про это уже сто раз слышала, а Сева у нас помешан на древности. Учительница истории назвала его самым гениальным учеником за все годы её работы в школе.
Вот теперь этого «гениального ученика» Марина и ждала в гости. После отъезда Назаровых в Норвегию Мариша даже не переписывалась с Севой, через пять лет удачно и по любви вышла замуж, а теперь вот волновалась из-за предстоящей встречи с человеком, с которым не общалась почти тридцать лет.
Встретиться они договорились в час дня, ни мужа, ни детей в это время дома не было, поэтому Марина накрыла стол на двоих, и в это время звякнул домофон. Нажимая кнопку, Марина Николаевна вдруг подумала, что Сева ничего не спросил про бабушку, жива ли она, и что он, скорее всего, идёт в гости не к Марине, а именно к бабуле Ане.
Вошедший Всеволод Михайлович был элегантен до невозможности, красив, улыбчив, но чувствовалось, что он тоже волнуется. Марину сразу отпустило напряжение этих двух дней, она отступила назад, приглашая гостя:
– Сева, дорогой, заходи. Очень рада тебя видеть.
Всеволод Михайлович протянул необычайно красивый букет цветов («Из своей Норвегии, что ли, привёз?») и пакет с чем-то тяжёлым.
– Здравствуй, Мариша! Ты – настоящая красавица. И я так рад нашей встрече!
Сева прошёл в комнату, сел в кресло, на которое ему указала Марина, и, повертев головой в разные стороны, поинтересовался:
– Мариша, я по телефону не спросил, а Анна Егоровна с вами живёт? – потом, замявшись, спросил. – Она жива?
Марина вздохнула: прошло уже десять лет, как бабушка умерла, но при воспоминании об этом опять становилось грустно. У них была хорошая дружная семья, а бабуля Аня стала лучшей Маришиной подругой, лучше, чем все её одноклассницы, и даже лучше, чем мама
– Сева, да бабушка давно умерла, уже десять лет прошло.
– Конечно, я понимал, что ей под девяносто лет должно быть, но у меня много знакомых есть и за девяностолетний возраст перешагнувших…Очень сожалею, Мариша. Мне так не хватало в Норвегии бесед с Анной Егоровной. Ведь только благодаря ей я всю жизнь занимаюсь историей старообрядчества.
– Да что ты говоришь?! А у меня ведь прадед был старообрядцем.
– Ну да, твоя бабушка мне про него много рассказывала. Мариша, она как-то говорила, что твой прадед, то есть отец Анны Егоровны, в первые годы советской власти смог сберечь целую библиотеку рукописных старообрядческих книг. Сейчас такие книги – каждая на вес золота. Ты сама их когда-нибудь видела?
Марина Николаевна отрицательно покачала головой.
– Сева, представляешь, я никогда не интересовалась нашим семейным древом. Только после смерти бабушки поняла, как была неправа. Вот ничего не знаю толком. А про книги даже никогда не слышала. И родители ничего про них не говорили. А ты, наверное, к нам из-за этих книг и зашёл?
Всеволод Михайлович неожиданно засмущался, а потом виновато улыбнулся:
– Мариша, в какой-то степени ты права. Но, в первую очередь, мне очень хотелось увидеть тебя.
Дня через три Марина Николаевна возвращалась с работы. Днём у неё сильно разболелась голова, до такой степени, что пришлось отпроситься и уйти домой на три часа раньше обычного. Поднявшись на свой пятый этаж на лифте, никак не могла отыскать в сумочке ключи. Решив, что они остались в кабинете на работе, с отчаяньем глянула на входную дверь квартиры, и вдруг увидела, что та приоткрыта. Если бы у Марины так не болела голова, она бы испугалась, и не стала заходить в квартиру, но ей так хотелось принять душ и прилечь, что она радостно распахнула дверь и шагнула через порог. В ту же секунду ей показалось, что голова взорвалась, и Марина Николаевна упала на пол в прихожей.
У Анюты, старшей дочери Марины Николаевны, на днях муж уехал в командировку, поэтому девушка решила заскочить к своим. Она несколько раз звонила маме, чтобы её предупредить, но телефон всё время был недоступен. Анюта позвонила отцу, тот сказал, что мама с утра ушла на работу, и ещё жаловалась, что работы так много, на секунду некогда оторваться.
– Наверное, мама отключила телефон, чтобы её никто не отвлекал, – предположил отец.
Ближе к концу рабочего дня у Ани зазвонил телефон, на экране высветился номер сестрёнки Саши. Сказав «Алё», в ответ Анюта услышала сначала рыдания, а потом крик:
– Аня, Анечка, приезжай скорее, маму чуть не убили! Ты папе, папе позвони. Я вызвала скорую и полицию. Приезжайте быстрее, мне так страшно!
У Анюты сердце словно оторвалось и ухнуло куда-то вниз. Но вспомнив, что Сашенька сказала «чуть не убили», поняла, что мама жива, и помчалась к своей машине на стоянку.
Майор полиции, Сергей Дёмушкин, улыбался. Он шёл в больницу, потому что сегодня пришла в себя Коваленко Марина Николаевна, получившая два дня назад сильный удар по голове в собственной квартире. Это, конечно, было очень хорошо, что женщина пришла в себя. Но сейчас Сергей улыбался, потому что светило солнце, день только начинался, прохожие почему-то не очень спешили и тоже улыбались ему в ответ. «Надо будет купить Ире цветы», – подумал майор про свою красавицу-жену и ещё сильнее заулыбался.
Лечащий врач провёл майора в палату к Марине и очень строго приказал:
– В вашем распоряжении максимум десять минут!
Дёмушкин, войдя в палату, не успел сменить своё радостное выражение лица на более подобающее обстановке. Но Марина Николаевна, бледная и испуганная, заулыбалась ему в ответ:
– Здравствуйте, вы присаживайтесь. Мне уже значительно лучше. Знаете, я очень рада, что ко мне пришли из полиции: у меня, к сожалению, есть предположение, кто меня ударил по голове.
Сергей обрадовался:
– Марина Николаевна, почему же, к сожалению? Если вы знаете, кто это сделал, мы его сейчас же арестуем, и он понесёт наказание.
– Что вы, товарищ полицейский…
– Можно просто – Сергей.
– Хорошо, Сергей, но если моё предположение верно, то это просто ужасно. Я ведь думаю про человека, в которого была влюблена…когда-то.
И Марина рассказала про свою недавнюю встречу с Всеволодом Михайловичем.
– Он ведь и приехал из своей Норвегии, чтобы узнать про наши семейные старообрядческие книги. Я ему честно сказала, что ничего про них не знаю. А Анюта говорит, что человек, который меня ударил, всю квартиру вверх дном перевернул: он что-то искал. Понимаете, мы ведь с мужем и девочками живём в бабушкиной квартире. Анюта, правда, замуж вышла, переехала к мужу.
– Интересно. Возможно, вы и правы. Ведь у вас ничего в квартире не пропало?
– Не пропало. Даже деньги и кольца мои не тронули.
– Марина Николаевна, а, может быть, вор просто не успел их забрать, потому что вы его спугнули?
В дверь кто-то тихонько постучался. Сергей встал со стула:
– Наверное, это доктор. Сейчас будет меня ругать, что я вас мучаю.
Но дверь палаты приоткрылась и в неё заглянула молоденькая девушка с огромными испуганными глазами.
– Сашенька, заходи, – обрадовалась Марина, увидев свою младшую дочь.
Девушка вошла в палату, скосив глаза на незнакомого мужчину. Сергей встал, уступая ей место, а Марина представила их друг другу:
– Это моя младшая дочь, Александра. А это Сергей…
– …майор полиции, Дёмушкин, – представился тот.
Саша совсем растерялась и почти шёпотом спросила:
– Мама, как ты? Тебя допрашивают?
Марина Николаевна улыбнулась:
– Дочка, всё уже нормально. Товарищ майор пытается найти преступника.
Девушка повернулась к Сергею:
– Вы его, правда, найдёте?
– Обещаю, сделаю всё, чтобы его задержать.
Дверь палаты резко распахнулась. С сердитым выражением лица вошёл врач. Майор под его взглядом направился к выходу:
– Всё, всё. Ухожу, ухожу. Марина Николаевна, выздоравливайте.
Доктор свой сердитый взгляд направил теперь на Сашу;
– Что за проходной двор?! Просьба всех посетителей покинуть палату.
Александра чмокнула маму в щёку:
– Вечером папа зайдёт. Звони, – и выбежала вслед за Дёмушкиным, столкнувшись с ним в коридоре.
– Александра, я вас специально поджидаю. Можно задать вам пару вопросов? Только не говорите, что вы очень спешите.
– Я…я, действительно опаздываю на занятия. Но, конечно, задавайте ваши вопросы. Только я ничего не знаю. Когда я вечером пришла домой, дверь была закрыта, я достала ключ, а он не поворачивается в замке. Потом я поняла, что замок просто не заперт. Очень испугалась. Чуть-чуть приоткрыла дверь, а там, на полу, мама лежит. Я с перепуга сильно закричала, вот мама от этого, наверное, и пришла в себя, зашевелилась. Мы с ней еле-еле добрались до дивана, мама легла и заплакала.
– Заплакала? А что она потом сказала? Какие её первые слова были?
– Она сказала что-то типа «Вот как он мог? Это же второе предательство». Я спросила, о ком это она? А мама сказала, что ей очень не повезло с другом детства.
Выйдя из здания больницы, Саша побежала в сторону остановки, но Дёмушкин её остановил:
– Александра, давайте я вас довезу до института. Я на машине. А вы мне поподробнее расскажите про этого друга детства.
Саша по дороге подробно рассказала всё, что знала о Назарове Всеволоде Михайловиче. А подъехав к институту, майор поинтересовался:
– Александра, скажите, вы лично что-то знали или просто слышали раньше о тех старообрядческих книгах?
Девушка, в этот момент выходившая из машины, на секунду замерла:
– Я? Нет. Нет, даже не слышала. Никогда… Спасибо, что подвезли, – и побежала, не оглядываясь.
Владимир Махров, капитан полиции, поджидал на работе своего напарника и непосредственного начальника, майора Дёмушкина. По заданию последнего капитан пытался отследить маршрут Всеволода Назарова на территории Москвы за время его недавнего приезда.
– Сергей, думаю, что твоя Марина Николаевна неправа, профессор её не мог ударить.
– А почему это она моя? И что там с Назаровым получается?
– Да потому что я последние дни только и слышу: Марина Николаевна, Саша, Марина Николаевна…
– Здрасьте! Я же по её делу работаю. Про кого же мне ещё говорить?
– Вот как раз я бы на твоём месте побеседовал ещё и со старшей дочерью, и с супругом пострадавшей.
– Махров, ты ещё скажи, что это классический пример: если пострадала жена, то, как правило, виноват муж.
– А почему нет? Я, например, выяснил, что Назаров никак её ударить не мог, по крайней мере, самолично, так как в это время подлетал к столице своей новой родины, к Осло.
– Не такая уж она для него и новая, это родина. Профессор там живёт большую часть своей жизни. Но совпадение странное, конечно, его приезд и нападение на Коваленко. А я как раз собираюсь через полчасика встретиться с матерью Марины Николаевны. Надеюсь, что она что-то знает про эти ценные книги.
Встретившись с матерью Марины, Дёмушкин удивился, как же так странно живут люди? Почему даже внучка не знает о замечательном поступке, совершённом её прадедом. Оказалось, что прадед Марины Николаевны, старообрядец в нескольких поколениях, сберёг библиотеку ценнейших рукописных книг, а затем передал её в Рогожское кладбище, духовный центр московского старообрядчества.
– Да, вы правы, – грустно улыбнулась женщина, – нам с мужем было всё время некогда: работали и работали. Дочкой больше мама занималась. А дочь старинные истории не заинтересовали, прадеда она не видела, он давно умер. Вот и прошла наша семейная история мимо Мариночки. Потом-то, после смерти мамы, Марина у меня много чего спрашивала, но про книги эти как-то не пришлось толком поговорить.
– Володя, – подвёл по возвращению итог своей беседы Дёмушкин, – выходит, что в семье Коваленко молодое поколение толком и не знало, где эти книги находятся.
– Не только «где» находятся, но даже про существование этих книг не знало, – поправил его Махров.
– Пока к Марине Николаевне не приехал в гости профессор. И вот теперь надо выяснить, кому она рассказала про эти раритеты, – и майор набрал номер телефона Марины.
Поговорив несколько минут с женщиной, вздохнул:
– Нам не повезло. Она историю про сохранённые книги рассказала, по её словам, всем: и мужу, и детям, и лучшей подруге, и даже на работе.
Махров подытожил:
– Будем вызывать всех по очереди.
Коваленко Игорь, муж Марины, приехал в следственный отдел через десять минут после того, как ему позвонил Махров.
– Я как раз рядом с вами был, – пояснил мужчина свой быстрый приезд.
На все вопросы отвечал отрицательно: «Не знал», «Не слышал», «С женой на эту тему, собственно, не разговаривал».
– Игорь Ильич, а где вы были во вторник после обеда? – поинтересовался капитан.
Коваленко замялся, и, не глядя в глаза собеседнику, скороговоркой выпалил:
– На работе, понятное дело. Конечно, на работе! Вы хотите сказать, что я ударил Марину?! Но зачем?
Дёмушкин удивился:
– А зачем так нервничать? У нас к вам никаких претензий. Пока.
– Что значит пока? Что значит пока?! – взвился Игорь. – Спросите мою секретаршу, она была в это время рядом со мной.
– Спросим. Проверим. Вы так не переживайте, – посоветовал Дёмушкин разнервничавшемуся и покрасневшему собеседнику.
– Мы этот вопрос всем знакомым Марины Николаевны задаём: кто и где был в момент нападения на неё, – пояснил Махров, – а вы можете идти. Пока.
Коваленко опять собрался возмутиться, но махнул рукой, взял подписанный пропуск и пошёл к двери. Сергей окликнул его:
– Игорь Ильич, а вы кому ещё рассказывали про возможное хранение у вас старинных книг? Своей…э, секретарше говорили?
Игорь резко развернулся:
– Вы на что намекаете?!
Дёмушкин неопределённо пожал плечами. Коваленко сник:
– Ну, да, рассказывал. Так, как интересный факт…
–…биографии вашей жены, – договорил Махров.
– А что? Действительно интересный факт. Можно сказать, дед Маринин благородный поступок совершил.
– Лишив вас всех возможного состояния.
Игорь возмущенно покачал головой, хотел что-то ответить, но взглянув на пропуск в своей руке, резко распахнул дверь и вышел.
Минут через пятнадцать кто-то робко постучался в дверь кабинета.
– Входите! – гаркнул Махров.
Но так как никто не вошёл, Дёмушкин встал и открыл дверь. На пороге стояла Сашенька Коваленко и виновато улыбалась:
– Здравствуйте! А меня вызвали в этот кабинет. Ой, здравствуйте, Сергей!
Дёмушкин улыбнулся:
–Здравствуйте, Александра, проходите.
Затем повернулся к столу своего напарника:
– А это капитан Махров. Володя, это Александра Коваленко. Саша, мы сейчас вызываем официально всех знакомых и родных вашей мамы. Уже стало ясно, что до приезда профессора Назарова про старообрядческие книги ваше поколение ничего не знало, но после его посещения ваша мама всем рассказала про эти книги. Вспомните, пожалуйста, вы ещё кому-нибудь рассказывали о них?
Сашенька опять задумалась на несколько секунд, пожала неопределённо плечами, потом неуверенно сказала:
– Я про книги-то, собственно, сама никому и не рассказывала.
Махров удивлённо приподнял брови:
– Я не очень понял, что такое «сама не рассказывала»? А не сама? Кто-то другой рассказывал?
Девушка засмущалась:
– Я своему…э... однокурснику рассказала, что к маме приезжал друг из Норвегии. Андрюха (это мой однокурсник), спросил, а что, это была любовь? Так как-то противненько спросил. Я разозлилась на него, сказала, что мамин знакомый приезжал по делам, узнать что-то там про какие-то старинные книги. Андрюха очень заинтересовался этими книгами, стал спрашивать. А я-то сама ничего не знаю. Говорю, вот мой прадед их сберёг, а они очень ценные оказались.
– И что Андрюха? – поинтересовался Дёмушкин. – В гости не напрашивался после этого?
– А вы откуда знаете?! – удивилась Саша. – Конечно, напрашивался. Он всегда в гости ко мне рвётся, когда дома никого нет. Ой... Ну, очень хотел в гости прийти, а я злая же на него была, не позвала.
Девушка резко развернулась на стуле в сторону майора:
– Да что вы, Сергей?! Андрюха никогда бы маму не ударил, он её очень уважает. И у него ключей же наших не было никогда, а маме сказали, что дверь открыли родными ключами.
– Да, Саша, вы правы, дверь открыли не отмычкой. Только вы всё же напишите нам телефон и адрес вашего однокурсника Андрея и попросите его сегодня к нам заглянуть.
– Да, конечно, только я с утра ему уже несколько раз звонила, а он вне доступа. Вот…– Саша виновато глянула на полицейских. – Я даже волноваться начала.
– А вы не волнуйтесь. Если он через пару часов не объявится, мы обязательно его найдём.
Саша в ужасе посмотрела на майора:
– Вы его арестуете?!
– Очень надеюсь, что нет. Поэтому вашему любопытному однокурснику лучше не пропадать в неизвестном направлении.
Александра Коваленко вышла из кабинета с неразрешённой проблемой: плакать или нет. Но столкнувшись в коридоре полиции со старшей сестрой, Анютой, сразу же разревелась. Аня испугалась:
– Сашенька, что, что случилось? С мамой что-то?
Сестрёнка отчаянно замотала головой и сквозь слёзы сообщила:
– Анюта, мне так не нравится ходить в полицию! Теперь мне кажется, что все вокруг преступники.
– И я? – улыбнулась Аня.
– Нет. Ты мне ещё пока не кажешься преступницей…
– И на том спасибо.
– А вот Андрюха – кажется.
– Да твой Андрюха настоящий оболтус, с него станется.
Саша судорожно вздохнула и заревела в голос. Анюта прижала к себе сестрёнку и погладила по голове, как маленькую:
– Сашенька, иди, посиди на скамеечке на воздухе, я минут через десять выйду, мы с тобой сходим к маме, а потом в кафешке посидим.
В кабинете следователей Дёмушкин поинтересовался, кому Анна рассказывала про книги.
– Никому абсолютно. Только мужу.
Махров потёр руки:
– Пожалуйста, поподробнее. Кто у нас муж, что он делал в момент преступления, и как среагировал на ваше сообщение об утерянных ценностях?
– Каких ценностей? – не поняла Анюта.
– Как выяснило следствие, те книги имели, вернее, имеют большую ценность.
– Так они же давно подарены храмовой библиотеке, – удивилась девушка, – нам-то что толку от этих ценностей?
Дёмушкин развёл руками:
– Вы правы, вам уже никакого толку. А есть люди, которые начало истории слышали, а конца не знают. Вот ваш супруг в курсе был про подарок церкви или только знал про чудесный поступок вашего прадеда по сохранности книжных раритетов?
Анюта несколько секунд с удивлением рассматривала майора:
– Вы хотите сказать, что это мой Володя стукнул маму по голове?! Вы с ума сошли! Да его в городе не было в это время, он только вчера вернулся из Питера. Володя в командировке там был целую неделю.
Дёмушкин печально вздохнул:
– Извините нас, такая работа. Приходится и хороших людей подозревать. Да, Анна, а вы не сказали, что сами делали в тот день?
Анюта хотела возмутиться, но подумала: «Ведь правда, такая работа», и спокойно сообщила:
– Как с утра пошла в школу, я там математику преподаю, так и пробыла до тех пор, пока мне Сашенька не позвонила, что с мамой беда случилась. Да, я маме в течение дня много раз звонила, а у неё телефон был недоступен. Этот гад его, оказывается, раздавил.
Махров приподнял руку, как бы призывая к вниманию:
– Вам не кажется, что для вора это тоже странно. Ведь телефон был хороший и дорогой. Почему бы его не забрать?
– Боялся, видимо, что по телефону его отследят. Перестраховался, – предположил Дёмушкин, – Аня, вы нам всё же оставьте имя и номер телефона вашего мужа.
Анюта записала телефон мужа, пошла к двери и, уже закрывая её, задумчиво сказала:
– Я вот что вспомнила. Это, скорее всего, к делу не относится, но мне показалось таким странным…
– Аня, странные вещи очень часто оказываются такими важными, вы себе даже представить не можете! Так что вас удивило.
– Понимаете, я вчера иду маму проведать и встречаю возле больницы её лучшую подругу, тётю Соню. Она буквально бросилась ко мне: «Как там мама, что её здоровье?». Я говорю, пойдёмте, сами с ней пообщаетесь. А тётя Соня говорит, что очень торопится, мол, зашла просто узнать, как дела. И убежала.
– Как убежала?
– Буквально бегом, на остановку автобуса. А обычно она такая медлительная, обстоятельная.
– Интересно. И зовут лучшую подругу?..– поинтересовался Сергей.
– Паршиной Софьей Павловной.
Махров, неоднократно пытавшийся дозвониться Андрею, Сашиному однокурснику, попросил связистов определить, где находится трубка пропавшего молодого человека. А Дёмушкин отправился на службу к Игорю Коваленко: «Так, поговорить с сотрудниками». Разговор получился очень интересным. Показав удостоверение на вахте, Сергей вошёл в холл очень современного и со вкусом обставленного офиса. Направившись в сторону ресепшена, заметил дверь, на которой в качестве опознавательного знака красовались мило беседующие мужчина и женщина с сигаретами в руках. «Чудесно, курилка», – почему-то обрадовался майор, и открыл дверь. Помещение его тоже приятно удивило: мощная вытяжка полностью очищала комнату от запаха и дыма сигарет, несмотря на то, что в данный момент на креслах и скамеечках находилось не менее десяти человек. Сергей слегка наклонил голову и хотел сказать: «Здравствуйте, господа!», но вовремя понял, что господ в комнате не было, только одни дамы.
– Здравствуйте, – самым обаятельным голосом, на какой был способен, – произнёс майор. Понимая, что он не в форме, почему-то решил соврать, – вот, по делам приехал к Коваленко, а его нет на месте, подумал, вдруг он здесь.
И неожиданно в курилке заговорили сразу все. Женщины пожимали плечами, возмущенно качали головами, даже размахивали руками и громко возмущались:
– Да его в это время никогда на работе не бывает!
– Он что же вам назначил встречу на время своего свидания?!
– Вы же, наверное, заметили, что в его приёмной тоже никого нет? Как же, Милочка первая помчалась на свидание.
Переваривая целую минуту полученную информацию, Дёмушкин, уже не в первый раз, подумал, что вот такой женский коллектив может быть очень агрессивным. Видимо, каждая из них примерила ситуацию с любовницей на себя, и сейчас произошёл групповой всплеск эмоций. И чтобы поддержать разговор, очень искренне возмутился:
– Я лично никогда не одобряю романы на рабочем месте. Даже странно. Тем более что у него такая милая супруга.
Потом Сергей услышал, что супруга у негодяя Игоря просто классная и ничего не подозревает. А Милочка, а Милочка…Да, а ещё на жену Коваленко кто-то напал, чуть не изуродовал, видно, хотели убить. И это, конечно, дело рук любовничков или даже Милы. Она уже устала ждать, когда тот уйдёт от своей жены, даже смотреть противно. Дёмушкин сказал, что, пожалуй, зайдет завтра и, закрывая за собой дверь, слышал, что курилка гудела, как растревоженный улей.
Вернувшись в отдел, майор увидел слегка опечаленного Махрова. Тот сообщил:
– У нас на одного подозреваемого меньше. Наконец удалось связаться с Андреем. Оказалось, что он сильно простыл, получил осложнение, его хотели положить в больницу, но за ним приехала мать из Новгорода и увезла домой лечиться. А подзарядку для телефона в общаге оставили. Хорошо, наши ребята вычислили, что его телефон подаёт признаки жизни в Новгороде. Александра Коваленко сказала, что там живут его родители, я нашёл их номер телефона, и оказалось, что Андрей в день нападения лежал с высокой температурой, про что есть запись в его медицинской анкете, как сообщила мать Андрея.
– Странно, а что же он Александре не сказал, что болен и уезжает?
– Как же, он ведь, оказывается, обиделся, что Саша на него накричала из-за неправильно понятых отношений матери с норвежцем Назаровым. Андрей говорит, что вот умер бы от воспаления лёгких, а Саша потом поняла, какого человека потеряла.
– Какого? – улыбнулся Дёмушкин.
– Не уточнил. Но сказал, что через несколько дней вернётся.
– Вот и отлично, хотя бы одна пара останется счастливой.
– А что, у тебя какие-то плохие сведения после посещения Игоря Коваленко?
Сергей печально махнул головой:
– Представляешь, такую симпатичную женщину поменял на свою секретаршу. Об этом знают все сотрудницы и очень сильно его осуждают. А, может быть, просто завидуют секретарше. По-моему, кроме Коваленко и охранника там работают одни женщины. Есть начальнику, где разгуляться.
– Придётся на завтра вызвать к нам эту секретаршу. Она может стать главной подозреваемой.
Дёмушкин махнул рукой:
– Это ты прав. Я зашёл в приёмную, хотел сначала с ней там побеседовать, но решил пригласить к нам. Пусть ночь поволнуется, может быть, завтра что и расскажет. Да, Володя, криминалисты что про отпечатки в квартире Коваленко говорят?
– Да вот, посмотри отчёт. Кроме членов семьи, нашли отпечатки незнакомых людей: мужчины и женщины, скорее всего. Но нападавший, думаю, работал в перчатках. Поэтому отпечатки могут быть просто каких-то знакомых.
– Володя, завтра надо не забыть снять отпечатки у Милы, Людмилы Сысоевой, секретаря Коваленко.
– Точно. Да, а ещё ребята сказали, что кто-то зашёл в квартиру в не очень чистой обуви, от неё остались почти невидимые следы. Кроссовки, размер сорок третий. Я позвонил Марине Николаевне, она сказала, что у них дома принято ходить только в домашних тапках. А сорок третий размер носят и её муж, и зять.
– С мужем пока понятно, вполне вписывается в роль преступника, а вот про зятя мы что-то ничего не знаем.
– Сергей, так он же был в командировке в эти дни.
Рано утром следующего дня перед дверью кабинета оперативного отдела сидела худенькая испуганная женщина. Дёмушкин, доставая ключ, поинтересовался:
– Людмила Сысоева?
Женщина вскочила со стула, вытянулась почти по стойке смирно, закивала головой и тут же начала плакать. Майор распахнул дверь кабинета:
– Вы проходите, проходите. Зачем же плакать? Разве вы кого-то убили, ограбили?
Людмила вытащила платочек из сумки, закрыла им лицо и теперь зарыдала по-настоящему. Дёмушкин показал женщине на стул, когда она села, налил ей воды и расположился напротив неё.
– Разрешите представиться. Я, майор полиции, Сергей Дёмушкин. Людмила…
– …Петровна, – женщина на секунду перестала плакать.
– Людмила Петровна, вот расскажите мне, пожалуйста, в связи с чем вы льёте такие горькие слёзы?
– О! Господин майор! Я представила, что он будет сидеть у вас в тюрьме, и не смогла этого выдержать! – женщина заломила руки, закатила кверху глаза и надрывно вздохнула.
Но, несмотря на театрализованное поведение Сысоевой, Сергей подумал, что она не играет и не притворяется, видимо, это была её манера поведения. «Надо же, имея такую естественную и, видимо умную жену, влюбиться в очень странную особу!», удивился Дёмушкин и поинтересовался:
– Людмила Петровна, так кто и за что должен сидеть в тюрьме?
Женщина привстала со своего стула, взяла за руку Сергея, и, глядя ему в глаза, шёпотом произнесла:
– Вы поймите, это всё от любви. Он решил, что больше не может с ней жить, что он безумно любит только меня, и решил от неё избавиться.
Сергей аккуратно освободился от горячей ладошки Сысоевой, встал со стула и самым строгим голосом прикрикнул:
– Гражданка Сысоева, если вы мне сейчас же не сообщите, кто и от кого хотел избавиться, мне придётся посадить в камеру вас.
Людмила Петровна сцепила пальцы в плотный замок, прижала руки к груди и очень пафосно воскликнула:
– Господин полицейский, я вас умоляю, не сажайте в тюрьму Коваленко Игоря! Он действовал в состоянии аффекта. Игорь уже давно свою жену ненавидел, она его безумно раздражала. А в то день, думаю, они поссорились так сильно, что Игорёк не выдержал, и так саданул ей по голове! А она осталась жива. К сожалению.
– Так, ну, теперь более-менее понятно. У меня к вам, Людмила Петровна, только один вопрос: «Вы так думаете, или господин Коваленко действительно пытался убить свою жену?».
Женщина растерянно захлопала глазами, потом вопросительно подняла плечи и испуганно поинтересовалась:
– А кто же тогда на неё напал? Значит, это был не Игорёк?
Дёмушкин тяжело вздохнул:
– Людмила Петровна, дайте, я подпишу ваш пропуск, и можете быть свободной. Да, во избежание неприятностей лучше не рассказывайте Игорю Ильичу о нашей с вами беседе.
Когда дверь закрылась за странной посетительницей, Сергей, давно бросивший курить, даже пожалел об этом, и пошёл в соседний кабинет просить кофе, который они с Махровым уже вторую неделю забывали купить. Вернувшись через пятнадцать минут, застал Махрова, который энергично стучал по клавишам клавиатуры.
– Серёга, привет! Чего не на рабочем месте? Ой, слушай, попроси у ребят и для меня кофе, а я тебе потом кое-что интересное расскажу.
Дёмушкин не дал капитану допить принесённый кофе, нервно потребовав:
– Володя, давай рассказывай своё интересное.
Махров несколько раз тяжело вздохнул, с сожалением отставил чашку с кофе и сообщил:
– Я с утра просто решил проверить, когда прилетел муж Анны, Владимир, так, на всякий случай. Посмотрел, что прилетел он, действительно, через пару дней после нападения. Но потом начал проверять все вылеты из Питера на пассажира с именем Краснов Владимир (ну, это муж Анны).
– Это я знаю. Дальше давай.
– Представляешь, накануне дня нападения на Марину Коваленко, Краснов Владимир взял билет на самолёт из Питера до Ярославля. Я быстренько просмотрел покупки железнодорожных билетов, а там тот же Владимир взял билет на поезд Ярославль – Москва. Через четыре часа он уже был в нашей столице, и по времени, когда ударили Марину Николаевну, он как раз мог оказаться в её квартире.
– Подожди, Володя! Так все же говорят, что он прилетел после нападения. Неужели, Краснов так же потом вернулся в Питер, а уже вчера…
– Да, начальник, ты как всегда прав! А вчера он снова сел на самолёт Санкт-Петербург – Москва, и был дома, как ни в чём не бывало.
– Поехали к нему немедленно на работу.
– Я узнавал, он на больничном, так что поехали домой.
Дверь им открыла Анна:
– Добрый день! Проходите. Что-то случилось? Вы нашли преступника?
Дёмушкин, огорчённый тем, что Анюта оказалась дома, сказал:
– К сожалению, нашли.
– Почему, к сожалению? – удивилась девушка. – Или вы решили, что это я?!
– Анна, разрешите задать несколько вопросов вашему мужу. Он же сейчас дома?
– Дома, дома. Он совсем разболелся, такая высокая температура, что я даже после обеда отпросилась с работы. Володя только что проснулся. Вы вот лучше маски наденьте, а то не поймёшь, грипп у него или просто такая простуда.
Майор, представив, как они с Махровым будут вести допрос подозреваемого в марлевых повязках, решил рискнуть здоровьем:
– Капитан, ты лучше здесь посиди, а я сам задам вопросы, – и направился в сторону соседней комнаты.
Анюта, вдруг ойкнув, быстро оказалась между Сергеем и дверью:
– Я вас не пущу! Вы что, Володю подозреваете?! Да он…
– …любит вашу маму. Это мы уже слышали. Но мне надо спросить у вашего мужа, зачем он летал в Ярославль, а потом ездил в Питер и обратно.
Анюта неожиданно рассмеялась:
– Так это я вам могу ответить, и не надо будет тревожить больного и рисковать своим здоровьем.
На удивлённо поднятые брови у майора, Анна затараторила:
– Володя ведь ездил в командировку по работе. Вдруг выяснилось, что не хватает документа, подписанного их директором. Муж за билетами, а в Москву в ближайший день ничего не было. Пришлось лететь до Ярославля, потом ехать на поезде в Москву. Володя в Москве только на работу заскочил, а потом ко мне в школу на полчасика заехал, даже домой не успел зайти. А по времени ведь это как раз момент нападения на маму. Так что у мужа стопроцентное алиби.
Полицейские почти хором тяжело вздохнули.
– Вы расстроены? – с улыбкой поинтересовалась девушка.
– Расстроишься тут, опять ни одного подозреваемого, – проворчал Махров.
– Да, Анна, а вашего мужа в тот день кто-то видел в школе? – Дёмушкин всё же решил удостовериться в правоте её слов.
– Весь мой класс. Володя снизу кричал, чтобы я выглянула, ну, естественно, выглянул весь класс.
Вернувшись в кабинет, Сергей нервничал, потому что никак не мог вспомнить, о чём он подумал, разговаривая с Анной. Он только помнил, что они что-то упустили.
– Сергей, да прекрати! – отвлёк его от воспоминаний сердитый голос Махрова. – Ты что, отпечатки пальцев хочешь вбить в свой стол? Стучишь и стучишь по нему.
– Володя! Ты гений! Вспомнил! Давай ещё поищем в базе «пальчики» неизвестных мужчины и женщины в квартире Коваленко.
– Слушай, ну, это могли быть гости, соседи. Да мало ли кто! Мужские «пальчики» и по нашей базе, и у гибэдэдэшников проверил: нет такого, не значится.
– А женские?
– Женские? Думаешь? Ну, давай, сейчас запущу. Всё равно больше не за что зацепиться.
Уже через два часа Дёмушкин и Махров стояли под дверью и звонили по мобильному лучшей подруге Марины Коваленко, Паршиной Софье Павловне:
– Здравствуйте! Вам звонит из полиции майор Дёмушкин. Мы опрашиваем всех родных и знакомых Коваленко в связи с нападением на неё.
–С Маришей ничего не случилось?! Её же собирались уже выписывать.
– Нет, нет, с Мариной Николаевной всё хорошо. Скажите, а какой размер обуви носит ваш муж?
– Сорок третий? А при чём здесь мой муж.
– Софья Павловна, мы сейчас к вам подъедем, нам на экспертизу надо взять его кроссовки. Так, стандартная процедура проверки, не волнуйтесь.
– Ну…Я и не волнуюсь, подъезжайте.
Уже через одну минуту, ожидавших под дверью офицеров, чуть не сбила резко распахнувшаяся дверь квартиры Паршиных. Из неё буквально вылетела женщина с пакетом в руках.
Придержав её за плечо и разжав пальцы, крепко сжимавшие пакет с мужскими кроссовками, Дёмушкин очень ласковым голосом попросил:
– Спокойно, Софья Павловна. Придётся вам проехать с нами.
На допросе Софья Павловна вела себя очень спокойно и всё время повторяла: «Понимаете, это всё произошло случайно. Мы не хотели». Дёмушкину с трудом удалось её вывести из этого спокойствия, больше похожего на транс. Видимо, все эти дни, прошедшие после нападения, женщина сама себя так уговаривала, и эта фраза была, как молитва. Сергей громко хлопнул ладонью по столу, воскликнув:
– Она же была вашей лучшей подругой, а вы её чуть не убили!
И Софья Павловна заплакала, а потом начала быстро говорить:
– Да всё просто! Нам нужны были деньги. Очень нужны. Мы уже и кредит взяли, и у знакомых поназанимали, а этих бумажек проклятых всё не хватало.
– И зачем, если не секрет, вам столько денег надо-то было?
Женщина буквально взвилась на стуле, от её спокойствия не осталось и следа:
– Ну, не повезло нам в жизни, понимаете, не повезло! Кому-то квартиры от родственников достаются, а нам шиш с маслом достался. Пока дочка маленькой была, мы смогли двушку как-то купить. Дочь выросла, замуж вышла, внук родился, а зять тоже безквартирный, да с ленцой. Нашу двушку поменяли на две маленькие квартирки по цене совсем не маленькой. Мы с мужем на двух работах крутимся, зять как-никак, тоже пытается что-то заработать, но эти кредиты! Они как на дрожжах растут! А тут Мариша рассказала про своего норвежца, который ценные книги искал. Мы и решили его опередить. Марина раз про эти книги ничего не знала, значит, они им не очень-то и нужны были. А ключи у меня были от её квартиры, она сама дала, на всякий случай. В тот день я же точно знала, что дома никого не будет, а мы придём, найдём эти раритеты, полиция, скорее всего на норвежца подумает… А тут вдруг Марина заходит. Я почему-то дверь не закрыла, видимо, нервничала сильно. А Николай, это муж мой, как раз собрался в коридор выйти, увидел вошедшую Маришу, испугался почти до обморока и долбанул её тем, что под руку подвернулось. А это оказалась настольная лампа. Медная. Слава богу, что не убил.
– Ага. Испугаться испугался, но телефон не забыл испортить, – Махров сделал попытку съязвить.
– Телефон? – Софья Павловна с удивлением уставилась на капитана. – Ой, да что вы?! Коля уронил эту проклятую лампу как раз на упавший телефон. Потом схватил её и поставил куда-то на стол.
Софья Павловна снова успокоилась, потом, словно что-то вспомнив, повернулась к Дёмушкину:
– А ведь муж пришёл к Марине домой не в кроссовках, а в ботинках. К тому же мы оба подготовились, были в бахилах и перчатках.
– О! Эти кроссовки была наша последняя надежда. «Пальчики» свежие в квартире мы все проверили, ваших не оказалось. Но вы, Софья Павловна, оставались единственным человеком, кому Марина Николаевна рассказала про книги, а мы вас ещё не проверили. Вот и решили вас этими кроссовками испугать. А вы, действительно, испугались. И помогли нам определить преступника.
– Преступника… – как эхо повторила Софья Павловна, и заплакала, закрыв лицо руками.
Махров нагнулся к Сергею, и шёпотом спросил:
– Послушай, майор, так кто же в кроссовках-то прошёл в квартиру? Получается, мы так и не знаем.
– Уже знаем. Я пару часов назад звонил Марине Николаевне по этому поводу, она припомнила, что утром, накануне нападения на неё, к ним заходил сотрудник ЖЭКа проверить электросчётчик. И ей показалось неудобным просить торопящегося служащего снимать обувь.
Нравится рассказ? Поблагодарите Анну Кул подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Анны Кул".