Моя мама уделяла много внимания моему развитию и для этого выписывала журнал «Семья и школа» в котором однажды прочла интересный совет как научить ребенка читать. Мне было около 2,5 лет, когда я обнаружила под своей подушкой маленький листочек в клеточку, на котором было что-то написано. Я помчалась к маме, сунула ей листок, и она прочла «Здравствуй, Лена! Я Снеговик и я хочу с тобой дружить». Я обрадовалась – у меня появится друг. И на следующее утро первым дело полезла под подушку. Там лежала записка и конфета. Снеговик прислал мне новое послание, в котором рассказал, что хотел бы побольше узнать обо мне и попросил рисунок. Весь день я сидела за столом и с высунутым от усердия языком выводила детские каракули, символизирующие меня и мою семью.
Записки, часто с маленькими подарками – сладостями, фруктами, маленькими сувенирчиками-игрушками – пупсиком или одеждой для кукол, карандашами, красками и альбомами приходили каждый день. Снеговик рассказывал о своих путешествиях, просил меня, чтобы я рассказала о себе, мама под диктовку писала ответ, я рисовала рисунок о том, как я провела день, что интересного случилось, как оно вообще все в моей жизни. Так продолжалось несколько месяцев. Снеговик стал моим самым близким другом. Но однажды мама была сильно занята (специально так сделала, чтобы вы понимали) и сказала:
– Извини, Лена, мне некогда тебе читать записки и отвечать на них, тебе надо это сделать самой, я тебя научу.
И научила. Азбуку я схватила моментально, читать записки и отвечать на них стало не проблемой. Проблемой стало то, что я теперь оттачивала свой навык чтения на чем угодно, в первую очередь на любом попадающемся тексте. Я читала ВСЕ. Буквально. Нет, не так, я не читала, я поглощала тонны информации. Если мне кто-то расскажет, что человеческий мозг не вместит столько всего, я лишь посмеюсь, ибо трехлетний ребенок вливал в себя Ниагарским водопадом все, что встречалось на пути. Причем я не читала, обдумывая, с пониманием дела, я просто утрамбовывала, почти ничего не запоминая. Надеюсь хоть в подсознании откладывалось что-то. Ощущение было, что я просто хотела перейти с одной стороны обрыва на другой и эту пустоту обрыва заполняла информацией – быстро накидывая туда все подряд, лишь бы заполнить. Однако овраг оказался очень глубокий…
Я читала все газеты, а раньше их выписывали много – все съезды Партии, все сообщения ТАСС, все подвиги колхозников и доярок, я читала все журналы, я читала все книги, что попадались на пути. Забегая вперед скажу, что многие книги я перечитывала позже, они читались уже иначе, со смыслом и полным пониманием написанного, но пока они летели одна за другой в недра моего оврага.
Когда я пришла к маме в слезах и рассказала, что боюсь компрачикосов, мама чуть не упала – откуда я это взяла. Оказывается, я тайно вытащила из папиной библиотеки «Человек, который смеется» и прочла описание, как эти варвары издевались над детьми. Мама спохватилась и отвела меня в библиотеку. В библиотеке всплеснули руками – такая маленькая и уже читает и записали меня в самый младший абонемент, где выдали нечто вроде «Репки», «Курочки рябы», «Колобка». И тогда я сказала:
– Тетенька, я эти книжки наизусть знаю, мне мама с рождения их читала, у вас есть что-то другое?
Изумление тётеньки надо было видеть. Но она справилась со своим изумлением и притащила мне из недр библиотеки огромный сборник сказок. Это было нечто. Я заглотила книгу быстро и с восторгом. С тех пор сказки стали для меня самым любимым чтивом. Мама гоняла меня отовсюду, куда я усаживалась с книгой – двор, пенек у дома, сарай, будка собаки, ночью под одеялом с фонариком – мест было так много, и везде я с неизменным сборником каких-нибудь монгольских/татарских/эскимосских и т.д. сказок. Соседняя с домом библиотека, точнее детский ее отдел, вскоре оказалась вся засыпана в овраг моего мозга и мне посоветовали записаться в центральную библиотеку – там выбор был побольше. Тети и здесь удивились, но книги выдавали исправно. Сколько я провела часов в библиотеках – не сосчитать. Я сидела в читальных залах, в случае, если книгу не давали на дом, я тащила целую авоську домой, либо вообще сидела на лавке в маленьком парке рядом с библиотекой и читала, читала, читала. Я до сих пор помню этот особенный библиотечный запах – смесь пыли от бумажных страниц и капли сырости, которую улавливал, наверное, лишь мой нос…
О чтении и его роли в моей жизни я еще расскажу. Это лишь начало. А теперь о Снеговике. Это сегодня многие дети уже все знают, как говорится с рождения – что Дед Мороз — это папа с бородой, что Санта-Клаус не влезает в печную трубу, что Снеговики не говорят и т.д. А я любила своего воображаемого друга, хотя поток записок давно прекратился, переписку мы уже не вели, но для меня было абсолютно понятно, что он где-то рядом. Я просто верила и все. И вот мой 12-й день рождения. Мама в этот год решила порадовать меня выпуском особой стенгазеты, которые она писала и в другие годы, но эта была такая себе, взрослая. Там были мои фото из детства и сегодняшние фото, показывающие как я выросла, стихи, нарисованные цветы, бабочки и собачки, а сбоку, на самом уголке огромного ватмана, приколотые большой булавкой все записки от Снеговика.
Когда я подошла к стенгазете, то улыбалась, но постепенно опуская взор вниз, моя улыбка сходила на нет. Я дрожащей рукой взяла записки, перебрала их, увидела среди них не только те, которые приходили ко мне, но и те, которые «отсылала» я, развернулась к улыбающейся маме и спросила:
– Что это?
- Дочка, я хранила все записки, всю переписку. Я так научила тебя читать
- Так это ты писала, а не Снеговик?
- Ну конечно. Какой Снеговик, что ты…
Она не успела договорить, как у меня началась истерика. Это была истерика еще совсем маленького ребенка, которого постигло самое большое разочарование в его жизни. Во мне убили веру в дружбу, любовь, веру в Снеговика, который где-то там живет и скучает без меня, который был со мной рядом столько лет, во мне убили вообще всю веру во что-то светлое, хорошее и доброе, которое непременно должно быть у каждого человека. Мой друг одномоментно умер, растаял, исчез, превратился в огромную кучу вранья взрослых, привалившего всю детскую наивность каменной плитой правды жизни.
Праздник был испорчен, я рыдала безостановочно. Это сейчас я понимаю, что это было странно, вроде начитанная такая девочка, а верила в сказки. Но тогда это был конец всего. Мама до сих пор проклинает себя за тот поступок, она и предположить не могла, что я реально верила в Снеговика. Записки и стенгазету я храню до сих пор, как напоминание о том, что не следует слепо верить во все, что подсовывает тебе жизнь… Но это уже совсем другая история…
В моей жизни очень много событий – хороших и плохих, страшных и не очень, неудачных и счастливых, смешных и грустных. Подписывайтесь, ставьте лайки и я вам еще много чего расскажу!
Все герои данного повествования абсолютно реальные и любые совпадения с персонажами описанными в тексте оправданы их настоящим существованием.