«Я сознательно разваливал…» — сочинял протокол допроса обвиняемого следователь НКВД, чтобы затем отдать этот листок на подпись избитому до полусмерти человеку, уже мало реагирующему на то, что происходит
В грандиозное многочасовое шоу с политической подкладкой, по сути дела, вылился проходивший в Москве на Красной площади 12 июля 1937 года Всесоюзный парад физкультурников, посвященный 20-летию Октябрьской революции и принятию сталинской Конституции. Но для тысяч его рядовых участников он стал просто долгожданным, ярким и радостным праздником. И кто упрекнет их за это? В каждой союзной республике к параду готовились загодя, долго и тщательно, заочно соревнуясь в изобретательности и артистизме, бесконечно шлифуя упражнения и композиции. Неудивительно, что в ту пору изрядно добавилось хлопот и у председателя незадолго до того созданного решением правительства БССР Комитета по делам физкультуры и спорта при Совнаркоме Льва (Лейбы) Кузнецова.
Под сенью рубиновых звезд
В Минск с просьбой ассистировать Александру Губанову, техническому руководителю белорусской делегации, которой предстояло выступать в Белокаменной, даже пригласили знаменитого балетмейстера Игоря Моисеева. В свою очередь и сам Кузнецов, энергичный, деятельный, перманентно улыбчивый крепыш среднего роста с открытым, симпатичным лицом, старался вникать во все тонкости, помогал чем мог. Глава спорткомитета не стеснялся, если того требовало дело, обращаться и к вышестоящему руководству, в правительство.
Лёвушка, как звали его друзья и близкие, по рассказам современников, вообще был человеком обязательным и трудолюбивым, рабочей косточкой, из тех горячих комсомольских голов, что, засучив рукава, по призыву партии ринулись с самыми искренними и чистыми намерениями строить новую, как им верилось, светлую жизнь. Кузнецов входил в бюро ЦК ЛКСМБ и дружил с его секретарем Александром Августайтисом.
Когда тридцатилетнему коммунисту из Борисова поручили возглавить физкультурную организацию республики, он был счастлив и горд, обещал не подкачать. Перебравшись в Минск, жил довольно скромно с женой и двумя дочками в небольшой квартире на Всебелорусском стадионе рядом со спортзалом.
И вот, наконец, поездка в столицу страны, выступление белорусской делегации на Всесоюзном параде физкультурников… Ах, какое счастье, радовались участники, подставив мускулистую грудь теплому солнышку и ласковому летнему ветерку, браво чеканить шаг по знаменитой брусчатке знаменитой площади. С трибуны, такие родные в близкие, ласково улыбались им вожди — товарищи Ворошилов, Ежов, Жданов, Каганович, Молотов, Калинин. И среди них — он, самый любимый!
А тот, в чью честь рдел на здании напротив огромный кумачовый транспарант «Пламенный привет лучшему другу физкультурников товарищу Сталину!», облаченный в неизменный военный френч и фуражку, приветствовал колонны людей, покачивая вскинутой ладонью и усмехаясь в густые усы. И где-то высоко над ним в полуденном небе горели пятиконечные рубиновые звезды…
От ордена до ареста
Успех белорусской команды на Красной площади превзошел все ожидания. Составлявшие ее костяк учащиеся техникума физической культуры блеснули образцовой выправкой и гимнастической сноровкой, привели всех в восторг своей композицией «Граница на замке». Хлопцы и девчата в национальной одежде в сумасшедшем темпе плясали задорную «Лявониху»… «Молодцы белорусы!» — одобрили на трибуне.
— После парада, — вспоминает его участник заслуженный тренер СССР, ветеран Великой Отечественной войны 97-летний Михаил Цейтин, — Лев Кузнецов лично вручал нам, мне в том числе, конверты с премиальными. В моем оказались 300 рублей — неплохие по тем временам деньги. А вскоре, уже в Минске, когда техникум физкультуры преобразовали в институт, меня, гимнаста-разрядника, приняли на 1-й курс без экзаменов. Примерно тогда же или чуть позже я услышал, что председателя спорткомитета арестовали и репрессировали. От кого, сейчас уже и не вспомню…
Да, ветеран не ошибся: в том же достопамятном июле, 22-го числа, буквально через десять дней после триумфального выступления белорусов в Белокаменной, техникум постановлением ЦИК СССР действительно был реорганизован в Белорусский институт физкультуры и награжден орденом Трудового Красного Знамени, такого же ордена удостоился и Кузнецов. Высокие награды Родины вручал в Кремле «всесоюзный староста» Михаил Калинин.
А еще спустя две недели, 6 августа, Кузнецова замели. Обвинение было более чем странным — «растранжиривание государственных средств, присвоение денег, хищение имущества» и прочее. Впрочем, о нем после поспешной передачи дела из минской прокуратуры в НКВД БССР и не вспоминали: здесь на такие мелочи не разменивались. 14 августа арестовали секретаря ЦК ЛКСМБ Александра Августайтиса. В недрах карательного ведомства стремительно вызревало, обрастая нужными «деталями и фактами», победоносное разоблачение «подрывных элементов», окопавшихся в республиканском комсомоле.
В деле Кузнецова сохранился единственный протокол допроса, датированный 19 августа. Аккуратисты следователи потрудились на славу: «Я являлся участником контрреволюционной молодежной организации правых в Белоруссии, куда был вовлечен в 1936 году бывшим секретарем ЦК ЛКСМБ
Августайтисом… От него мне стало известно о принадлежности к нашей организации Рогожкина, Бычковского, Галковского, Михалевича…» Осужденный впоследствии за нарушение законности работник НКВД Быховский признался, что к арестованным Кузнецову и Августайтису применялись физические меры воздействия. Его соратник Князькин добавил: Кузнецов подписал протокол только после избиения до потери сознания.
Посмертно реабилитирован
Содрогаясь, можно представить, как обрабатывали председателя республиканского спорткомитета в застенках «цитадели справедливости», читая такую вот трагикомичную околесицу-самооговор: «Я сознательно тормозил развитие физкультурного движения в Белоруссии… План подготовки физкультурных кадров в 1936 году мною был сорван… В 15 районах республики совершенно отсутствовали физкультурные работники, и я сознательно, под разными предлогами, не засылал в эти районы работников… Мною сознательно разваливалась работа ряда добровольных обществ», и т. д., и т. п.
К слову, в те годы физкультурная организация Белоруссии заслуженно считалась одной из сильнейших в стране, на то есть документальные подтверждения. Чтобы развалить ее, требовались изрядные, героические, можно сказать, усилия! Впрочем, едва ли мастеров заплечных дел это смущало. Свое конкретное задание они выполняли, если здесь уместно такое слово, добросовестно. «Царицу доказательств» получили. Очную ставку с Августайтисом провели. И приобщили к делу показания еще одного свидетеля — чай, хватит!
…Из обвинительного заключения, утвержденного наркомом внутренних дел БССР Берманом: «Управлением Госбезопасности НКВД БССР вскрыта и ликвидирована антисоветская террористическая организация правых…» Дело было назначено к слушанию в закрытом заседании, без участия защиты и обвинения и без вызова свидетелей, 24 ноября 1937 года в городе Минске. Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР, открытая в 15 часов 40 минут, быстро разобралась, что к чему: «Обвиняемый виновным себя признал. В своем последнем слове подсудимый Кузнецов просит суд учесть, что следствию он рассказал все, и дать ему возможность работой искупить свою вину…»
Не учли. В 16:00 заседание закрыли. Хватило 20 минут, чтобы без свидетелей и адвоката отправить в лучший из миров невиновного человека. Кузнецов Лейба Шлёмович, 1907 года рождения, уроженец Борисова Минской области, по статьям 69, 70, 76 Уголовного кодекса БССР был приговорен к высшей мере наказания с конфискацией имущества и в тот же день расстрелян. Августайтис Александр Викентьевич — тоже. В 1956 году оба посмертно реабилитированы Военной коллегией Верховного суда СССР как необоснованно репрессированные.
Супруга последнего Лидия Николаевна Августайтис рассказывала:
— Мы с мужем часто бывали у Кузнецовых на Всебелорусском стадионе. Зиночка хозяйничала на кухне и в двух своих уютных комнатках, воспитывала дочек Лену и Ларису. А сам Лёва был добрым, компанейским, смешливым мужчиной, танцевать любил. Как-то Александр Викентьевич привез из Швейцарии пластинку Вертинского — то-то было радости! Когда меня арестовали, Зиночку я в тюрьме не встречала, но люди передавали по беспроволочному тюремному телеграфу, что ее тоже посадили. Больше мы никогда не виделись…
Жена Кузнецова Зинаида Абрамовна как «член семьи изменника родины» отсидела 5 лет в Темниковском исправительно-трудовом лагере (Темлаге) в Мордовии и была реабилитирована лишь в 1962 году.
Автор: Владимир Писарев