Для того, чтобы говорить о душевной чистоте, нужно прежде всего уйти от поэтизирования этого понятия, ибо поэзия слишком образна, расплывчата, туманна, неопределённа, ей больше нравятся изящные мелодии и красивые символы, чем истина, а мы знаем, что истина часто бывает некрасивой, немелодичной, нескладной, — красота же редко заботится об истине. Так наряду с понятием душевной чистоты, мы знаем другие опоэтизированные понятия: чистая совесть, золотое сердце, светлый ум, возвышенный дух и проч.
Всем известно, что поэзия не даёт руководства к действиям и поступкам и может совершенно не влиять на поведение человека. Многие любят стихотворчество, сами пишут талантливые стихи о душе, рисуют духовные картины, слушают и сочиняют возвышенную и тонкую музыку, но при этом ведут себя настолько отвратительно, что, видя их поведение, никому и в голову не придёт прилагать к ним словá душевная чистота. Поэтому, если кого-то интересует истинное положение вещей, то ему придётся потерпеть скуку неглубокой смысловой анатомии для того, чтобы выяснить, чтó же на самом деле представляет собой душевная чистота, а точнее чистота души или чистая душа.
Мы понимаем, что душа ребёнка чиста, но почему-то вряд ли станем говорить о душевной чистоте ребёнка, как о чём-то особенном. Ведь его душа чиста не потому, что он заботится о её чистоте, а потому что она просто ещё не успела загрязниться, а значит в его чистоте нет никакой ни значимости, ни заслуги, она — не результат усилий его сознания, потому что у него ещё нет сознания. А сознания нет у него потому, что он ещё не был грязным, не познал ужас и гибельность загрязнённости, не начал сознательно освобождаться от неё, достигать чистоты, ценить её, беречь, молиться о её сохранности. Поэтому прилагать эти слова к ребёнку незачем.
Чистота детей приятна, но не удивительна, она естественна и неведома им самим, никакой ценности для них не представляет, потому и теряется с такой лёгкостью уже в первое пяти или десятилетие их жизни. Они не только не умеют хранить её, защищать и спасать, но даже не представляют, что она существует. И если их хоть в какой-то мере не хранят взрослые, то к 20 годам от их чистоты уже редко чтó остаётся.
Радоваться подлинной чистоте души можно лишь в том случае, если она является осознанным достоянием взрослого человека, прошедшего через невольное загрязнение души, через осознание ужаса её загрязнённости, мольбу о помощи, серьёзную и осмысленную работу над собой под руководством Бога, достигшего понимания первостепенной важности чистоты, восстановившем её в себе ценой многих мук и закрепившем настолько, что потерять её он уже не может даже при желании её потерять, если допустить, что такое желание может возникнуть.
Так чтó же это такое — чистота души ?
Для того, чтобы понять душу, нужно прежде всего сказать о том, что человеческое существо сознаёт в себе четыре части: тело, дух, душу и нравственное сознание, и каждая из первых трёх частей живёт и развивается благодаря более или менее полноценному, правильному и умеренному питанию. Поэтому, чтобы понять, чтó такое чистота души, мы должны выяснить, чéм питается и благодаря чему живёт и бывает здорова каждая из перечисленных частей.
Чéм живёт тело, известно всем: телу нужен воздух, свет, съедобная пища, движение и покой. Дух человека живёт тем, чтó он слышит и видит. В зависимости от качества и количества съеденного и выпитого, видимого и слышимого, тело и дух человека бывают здоровы или больны, загрязнёны или чисты, развиты или недоразвиты.
Душа же человека всегда живёт какой-либо деятельностью, делом, возможностью претворять в жизнь заложенные в ней задачи, потребности, желания, таланты, способности, мечты и призвания. Каждой душе хочется что-то делать. Этого хочется инстинктивно, по природной необходимости и жизненной важности постоянного движения. Но одни люди, которых большинство, не думая о последствиях своих движений, делают что-нибудь, чтó угодно, только бы удовлетворять свою двигательную потребность и чувствовать себя живыми. Другие же люди, которых немного, исходя из горестного опыта бессмысленного, бесплодного, а тем более вредоносного движения, стараются сдерживать себя там, где удовлетворение их двигательной потребности приводит к мучениям или вреду для других существ, обессмысливая и оскверняя тем самым их собственную телесную, духовную и душевную жизнь.
Пока большинство людей успевает опомниться, их душа уже успевает загрязниться. Чтó с этим делать, они не знают, а всякие разговоры о чистоте души и вообще о нравственности только раздражают и нервируют их. Того же, ктó удивляет их и даже пугает чистотой своей души, они всячески избегают или унижают, осмеивают, оклеветывают, оплёвывают, дабы на его фоне и в сравнении с ним не испытывать отвращения к самим себе.
Так было всегда: отчаявшаяся грязь никогда не пыталась дотянуться до уповающей чистоты, а всегда стремилась сравнять чистоту с собою, дабы чистый свет святой души не слепил ей глаза, не мучил её упрёком, не обязывал к очищению, а значит к скорбному покаянию или хотя бы к молчаливому признанию своей неполноценности.
Итак, если пищей души является деятельность, а нравственное сознание (понятие о правилах и законах общежития) требует, чтобы любая деятельность, да по сути каждое движение было общеполезным или хотя бы общебезвредным, то какую же душу мы можем назвать чистой, как не ту, которая сознательно, нацелено и обдуманно заботится прежде всего об Общем Благе, а не прежде всего об утолении природных потребностей своего тела и духа, о своих мелких или больших выгодах, о своих приличных или неприличных удовлетворённостях, да ещё и с помощью лжи, обмана или насилия ?
И получается, что телесная, духовная и душевная чистота невозможны без чистоты нравственной. Человек, который от страха за свою жизнь лжёт и делает других средством удовлетворения своих потребностей или корыстных целей, не заботясь о судьбе, здоровье, самочувствии и чистоте людей, становится отвратителен во всех отношениях. Узнавая об истинном нравственном лице такого человека, нам уже не захочется прикасаться ни к его прекрасно сложенному телу, ни к его талантливому духу, ни к его деятельной душе.
Поэтому никакой ни душевной, ни телесной, ни духовной чистоты на самом деле не существует: всё освящается или оскверняется нравственным поведением человека, то есть его правдивостью, искренностью, простотой, жертвенностью и заботой об общем, или его трусостью, корыстолюбием, лживостью, лукавством и хлопотами только о себе. Искренняя невоспитанность обладает душевной чистотой; но фальшивая благовоспитанность, пользующаяся хорошими манерами для скрывания своих выгод, удовольствий и самозаботы вызывает непреодолимое нравственное отвращение и брезгливость навсегда.
Когда человек обманывает от детского страха перед наказанием или от боязни потерять что-то дорогое для него, он ещё не теряет душевной чистоты. Но если от его обманов и боязней страдают другие люди, и он знает об этом, но даже не думает попробовать прекратить эти страдания, да ещё и выдумывает оправдания для себя, потому что, с одной стороны, всё-таки хочет достичь цели, а с другой стороны сохранить о себе хорошее мнение, — то назвать его душевно чистым уже никак не получится.
Надо сказать ещё и о том, что как только человек начинает размышлять, судить, а тем более высказывать вслух своё мнения о чистоду́шии других людей — хоть в порицательном, хоть в похвальном ключе, — то тем самым он свидетельствует о сомнительности чистоты своей души. Ибо суд — дело Божие, а не человеческое.
Поэтому тот, кто стремится восстановить чистоту своей души, ни в коем случае не должен даже мысленно прикасаться к этим темам, то есть оценивать и обсуждать степень душевной чистоты других и ещё делать какие-либо выводы. Потому что никто, кроме самого человека и Бога, не может знать, гдé и когда, сколько и с кéм он повёл себя честно или бесчестно; сколько раз послушал или не послушал сердца, подчинился или воспротивился разуму; был открыт, ясен и прозрачен или придумал то, чего не было, скрыв то, что было; сделал должное ради любви и дружбы или сделал должное ради похвал и почестей; трудился, не жалея себя или делал вид, что трудился, тайно пользуясь трудами других; плакал о своих проступках или оправдывался, сваливая вину на кого-то, — этого никто знать не может.
Для чистых все чисты́. Для грязных все грязны́. То есть каждый судит о других по себе: чистые ду́ши всегда смотрят на других людей как на душевно чистых; тот же, кто в той или иной степени загрязнил свою душу, и на других смотрит как на подобного себе. Это, конечно же, две иллюзии, но одна иллюзия спасает нашу душу от грязи унижающих подозрений и оскорбляющих опасений, а другая ввергает душу в грязь. Поэтому лучше думать о людях лучше и обманываться, чем обманываться, думая о них худшее.