Их было двое в палате. Так получилось, что палата на шесть человек, но поступило только двое. Такие разные внешностью и характерами, но с одинаковым заболеванием.
Одна, рыженькая хохотушка, как солнышко освещала всех вокруг своим присутствием. К ней тянулись люди просто поговорить, послушать множество историй. Я сама часто заглядывала к ней в палату и садилась поближе, что бы ощутить такое домашнее тепло, которое она щедро раздавала всем окружающим. И сыновья у неё были такие же. Высокие, улыбчивые, рыжеволосые двадцатилетние парни. Увидев их в первое посещение больницы, я поняла, что готова влюбиться в каждого из них. Когда к ним присоединился отец семейства, стало понятно какими они будут в будущем. Вся семья прямо купалась в любви. От них веяло надежностью и домашним теплом. ( С тех пор я питаю слабость к блондинам имеющим небольшую рыжину в волосах).
Вторая была "царственная". Ей ещё небыло и тридцати. Красивая, стройная. Белая кожа, без единого изъяна, волна черных блестящих волос. Ей ненужен был макияж что быть заметной. Но она ни с кем не общалась. Нет, он она небыла высокомерная, скорее "заледеневшая". Многие прибывали в это отделение в таком же состоянии, но постепенно оттаивали, заводили знакомства, начинали улыбаться, несмотря на приближающуюся дату операции.
Её глаза оживали когда приходил муж. Они начинали сиять. Казалось, этот свет освещал не только палату, но и всё отделение, а, быть может, пробивался и в соседние здания.
Муж у неё был красивым, под стать жене. Подтянутый, в военной форме, с немного растрепанными волосами. Он неизменно приносил розы. Огромные букеты, от которых веяло ароматом по всем коридорам отделения.
Я не знаю, общались ли обе женщины между собой ночами, когда все больные уже спали по своим кроватям. Но операции у них были назначены в один день. В обоих случаях врачи делали один выбор из двух: оставить возможность пациентке в будущем стать матерью (но также и оставить ей шанс умереть от онкологии) или дать ей шанс жить, но без возможности родить. Они выбирали второе. И это было их право и обязанность.
Так получилось, что я присутствовала в ситуациях когда уже после операций и прохождения реабилитаций они обе рассказали мужьям результат. Больничные коридоры прямые как стрела, в них невозможно таиться и звук бежит далеко вперед.
Рыжая хохотушка была спокойна и собрана. Она четко, не глядя ему в глаза рассказала всё о чем поведал ей врач. В конце, уже несмело она добавила: "Я пойму, если ты не захочешь меня больше видеть и разведешься." И с отчаянием подняла на мужа глаза.
А он в ответ обнял её, прижал крепко-крепко и пообещал что никогда даже и не подумает об этом. Они так и уходили вместе после её выписки. Сыновья несли сумки, а отец поддерживал свою хрупкую жену под руки и был готов взять её на руки при первом проявлении слабости.
А вторая рассказала мужу по телефону. Видимо ей было тяжело смотреть в глаза и видеть как он меняется.
Он пришел на следующий день. С вещами. Все её вещи поместились в одну небольшую сумку, которою он кинул к её ногам. Сказано было всего три фразы: "Ты не сможешь родить и перестала быть женщиной. Я брезгую тебя касаться. На развод подам сам." Это было сказано с безразличием приказов и такой же холодностью. Он ушел, несмотря на её униженные просьбы, попытки догнать. Швы не позволяли быстро двигаться, по этому она шла, от слабости хватаясь за стены. В этот момент она не была красива, скорее безобразна в своём горе.
После выписки, она, качаясь от слабости, с трудом удерживая сумку, пошла на остановку автобусов и ещё целый час сидела на скамейке пропуская автобус за автобусом. Видимо ещё надеялась.
Что стало с ними, мне неизвестно. Надеюсь их судьба сложилась так как они хотели. Что не сломались, не стали чувствовать себя людьми второго сорта.
(Ситуация абсолютно реальная. Сама была свидетелем и очень сильно врезалось в память).