Надежда Васильевна подсела к трем пенсионеркам на скамейку у подъезда, которые, невзирая на пасмурный день и прохладный ветерок обсуждали свои и соседские проблемы. Она сегодня разносила пенсии, а этот дом еще не знала. Только недавно назначили на этот участок.
- Никак у нас новый почтальон? - обратилась одна бабушка
- Да, вот назначили и ваш дом обслуживать. Лида, которая у вас была, уволилась, а новые никто не идет, зарплата говорят низкая.
- В 54 квартиру тоже понесёте? - поинтересовалась та же бабушка.
- Всем, кто есть в списке, а что, что-то не так?
- Конечно не так, - зашептали бабки, наперебой, - считай уже год не выходит дед на улицу. Жив ли, нет ли, никто не знает. Дочь была жива, водила в поликлинику, на прогулку выводила, а в прошлом году умерла, и остался он на внучку. А она непутевая. Приходит поздно, шляется где-то, мужиков каких-то бородатых водит, не часто, конечно, но два раза в неделю бывают. Деда, наверное, давно в живых-то нет, а пенсию за него получает и квартиру, наверное, переписала на себя . Из-за квартиры в наше время родную мать убивают, а тут дед, жалко им что-ли. Хамка такая, выйдет такая из подъезда и ехидно так,- «Здравствуйте, всё сидите, политбюро» . Мы вот участковому еще напишем, пусть проверит.
Надежда Васильевна с трудом встала и пошла в подъезд, бабки засеменили за ней по своим квартирам. Лифт на счастье работал, все пенсионеры были дома и она быстро справилась с работой. Осталась только 54. На звонок дверь открыла девушка лет девятнадцати-двадцати.
- Здравствуйте, я почтальон 4 почтового отделения, принесла пенсию Мансурову Альберту. Могу я его видеть, - обратилась Надежда Васильевна.
- Здравствуйте, проходите, смотрите, - ответила девушка и пропустила её в квартиру. – только вы всё равно пенсию ему вручить не сможете.
- Почему? - удивлённо спросила Надежда Васильевна.
- А он парализованный, подписаться не может, разговаривать не может. Да вы не стойте, проходите, вон он в спальне.
В квартире было прибрано, слегка пахло лекарствами и мазями. Дед лежал на надувном матрасе, в чистой рубахе, простыни тоже были чистые. На столике стояла тарелка с недоеденной кашей, которую девушка сразу убрала на кухню
- Я кормила его перед вашим приходом, сейчас буду чаем поить. Аппетит у деда хороший, ест, пьет, только не разговаривает и не встает.
Надежда Васильевна была в растерянности.
- А у вас есть доверенность получить его пенсию?
- Доверенность была на маму, но она в прошлом году скоропостижно умерла и теперь мы пенсию не получаем. Пока он разговаривал и мог ходить, у меня было тяжелое время, маму похоронила, в институте долги появились, экзамены, а потом дед слег и всё. Нотариус домой ехать отказался.
- А на что же вы живете? – удивилась она.
- Я получаю стипендию в институте, пенсию оформила на потерю кормильца. Но она будет только пока буду учиться и то до 23 лет, кажется. Я еще подрабатываю в кафе, ночью посуду мою, убираюсь. Нам хватает. Лекарства только становятся дороже и средства ухода, да и коммуналка большая. Если бы квартира была дедушкина, были бы льготы, было бы легче, но у него нет своего жилья, он всё время жил с нами, с тех пор как маме на работе дали эту квартиру. А что мы стоим здесь? Пойдемте на кухню. Чай горячий, булочки есть.
Надежда Васильевна, было уж, хотела уйти, но прошла на кухню.
- А кто же тебе помогает деда мыть, постель менять, да еще учишься? Как ты справляешься-то одна?
- Он же совсем слег только с полгода назад, до этого было проще, отведешь в ванную или туалет, он сам всё сделает, меня зовет. Потом, когда слег, мне помог случай. Зашла я на рынок купить картошки и проходила мимо фруктов, а там дед один из Узбекистана давно уже торгует. Дедушку моего знал, меня еще ребенком угощал яблоками. Вот он увидел меня и машет рукой, - Иди сюда, доченька. Вы куда пропали? Где твой дед? Раньше так хорошо было поговорить с ним, обсудить дела. Пусть приходит, необязательно же покупать что-то.
Я ему рассказала про наши дела, про горе, про болезни. У него прямо слезы потекли от моего рассказа. Не знала, что они такие мягкие люди. Нагрузил узбек мне пакет фруктов и отправил одного из своих помощников проводить до дома. Что-то по-своему ему сказал и денег немного дал. Теперь они приходят два-три раза в неделю по два человека, моют деда, бреют. Я в это время постель перестилаю, надувной матрас меняю. Он от пролежней помогает, но дед потеет и приходится часто мыть.
- Ладно, я пойду,- Надежда Васильевна встала и пошла к выходу, - а тебя как зовут-то? Чай попила, а как хозяйку зовут и не спросила.
- Света, меня зовут. Столько крови во мне разной намешано, что решили нейтрально назвать. Говорят, что и у татар такое имя есть, и у русских, и у других. Мне нравится.
- Да, Света хорошее имя. Светлана – светлая значит. Дай бог тебе сил и дальше справляться со своими проблемами. Парень-то есть у тебя?
- С этим у меня прямо беда, как только узнают про деда, сразу куда-то пропадают. Один предлагал в дом престарелых оформить, но я его сама отшила. Так что мы с дедом вдвоем.
Надежда Васильевна вышла из подъезда и посмотрела на небо. Тучи разошлись, солнце светило ярко, дети на площадке весело играли. Ничего она не думала о современной молодежи, о тяжелом времени, ей было просто светло на душе, как будто в храме с богом пообщалась.