Перестать паниковать.
Из-за гиперактивной повестки, когда всё вокруг только про бойню, жертв, убийцу, проблемы безопасности, мы начинаем паниковать и делать неправильные выводы. Мы обобщаем. Нам кажется, что единичный случай — это диагноз для всей системы. Я даже читал про диагноз для всего поколения. Что какая-то там отчужденность и влияние социальных сетей подталкивают современных подростков к тому, чтобы они решились на массовое убийство и самоубийство.
Вот это всё неправда. Ни уровень жизни (пример Брейвика или шутингов в Финляндии). Ни уровень культуры (та же Финляндия или США). Все это не влияет на появление людей, склонных к подобным действиям. В Германии в 2009-ом парню было 17 лет. Он рос в обеспеченной семье. Он имел доступ к одним из лучших систем здравоохранения и образования в мире. Но 16 жертв.
Мы должны принять тот факт, что мы не можем контролировать единичные случаи массовых убийств, совершаемых подростками или же взрослыми людьми.
Для нас это звучит жутко. Но только внутри мирка всеобщей безопасности, который вокруг нас выстраивают политики, СМИ, маркетинг. Это важно для них: чтобы обыватель чувствовал себя максимально защищенным. Тогда он спокоен, послушен и много потребляет. Всё это тема для отдельного разговора.
Нам сейчас важно понять, что мир, конечно же, небезопасен. В нем есть войны, болезни, техногенные катастрофы, убийства, насилие… Каждый день. Среди нас. Это происходит и будет происходить в дальнейшем. То самое «как страшно жить!»
На этом моменте нужно максимально включить мозг. Это непросто осознать. Жить страшно. Много рисков. Но каждая новая временная отсечка, в которой мы оцениваем свою безопасность, — это более безопасное место, чем прошлый временной отрезок.
Жить в 21 веке безопаснее, чем в 20 веке. Жить в 90-е было опасней, чем в 2010-е. В 2016-ом было хуже, чем в 2018-ом. И так далее. С каждым новым витком развития самолеты меньше падают. Заболевания чаще лечатся. Жертв массовых убийств становится все меньше и меньше. Даже военные конфликты становятся все более гуманными и уносят все меньше и меньше человеческих жизней.
Это факт. Уровень агрессии падает с каждым годом. Растет уровень нашей осведомленности о единичных случаях проявления этой агрессии. Это да. Растет уровень влияния СМИ, формирующих негативную повестку вокруг единичных случаев авиакатастроф или же жестоких убийств. Для нас значимость таких событий и трагедий преувеличивается.
Это тоже не очень звучит. Как можно преувеличить значимость жертв трагедии? Как можно преувеличить значимость потери близкого человека? Оборванной жизни. Сломанной семьи.
Но грань есть. И она в нагнетании или в надежде. Нагнетание — это фотография окровавленной детской игрушки на месте авиакатастрофы и закадровый голос: «Эту игрушку маленькая Лиза держала в руках, когда летела на отдых вместе со своей семьей». Дальше архивное фото улыбающейся семьи, которой больше нет в живых, и так далее.
А есть надежда. Это когда маленькая Даша приносит детскую игрушку и свечку к стихийному мемориалу. Ставит напротив фотографии погибшей Лизы. Эта девочка Даша, как и сотни, тысячи, миллионы других детей, взлетала и приземлялась. Не раз и не два. Она — часть доминирующей положительной оценки.
Значимость трагедии — это её оценка в реальной жизни. То, как мы будем жить дальше, какие выводы сделаем, а не то, насколько мы будем зациклены на событиях, на которые мы не можем никак повлиять.
Вчера случилось массовое убийство в одном из российских колледжей. Много жертв. Много боли и скорби. Но мы, как общество и цивилизация, мы справимся с этим. Мы сделаем шаг вперед и будем жить в более безопасном месте, чем вчера.
Мы будем более гуманны, потому что сейчас мы особенно остро чувствуем, как важен для нас мир и безопасность. Как ценна для нас чья-то жизнь. Жизнь совершенно незнакомого человека. Того, с кем нас ничего не связывает и чья потеря никак не отразится на нашей собственной жизни. Вот это и есть высшее проявление человечности — когда ты сопереживаешь трагедии других людей. Когда ты осознаешь, что хочешь жить в мире, где люди поддерживают друг друга и помогают друг другу.
Нам не стоит паниковать, потому что нас окружают такие люди. Массовое у нас не агрессия и убийство, а человечность и взаимопомощь. Стремление сделать мир вокруг лучше и светлее. И это не какой-то там фальшивый оборот ради красоты. Это факт.
Еще пару веков назад человеческая жизнь не стоила почти ничего, не говоря уже про более поздние времена. Агрессия была способом выжить. Нападение — выгодной тактикой. Но в 21 веке мы понимаем, что выгодно совсем иное. Взаимное сотрудничество и стремление к глобальной безопасности. Мы понимаем, что если создать вокруг людей условия для нормальной жизни, то они сделают нашу собственную жизнь лучше. Изобретут новые лекарства. Средства для передвижения. Новые технологии, облегчающие жизнь. Научные открытия, позволяющие жить дольше и благополучней.
Это та цивилизация, в которой мы живем. Нас не было бы семь с половиной миллиардов и мы бы не доживали массово до 70 лет, будь наша цивилизация по-прежнему слишком агрессивной и склонной к массовым убийствам. Мы бы перестреляли друг друга, а не отдавали бы миллионы и миллиарды на больных и инвалидов. Забирали бы эти деньги себе и тратили на всякую ерунду. Но раз мы готовы отдавать деньги, чтобы сделать жизнь незнакомых людей лучше, значит мы понимаем, что это правильно и выгодно для нас как большого сообщества.
Такая мысль помогает справиться с паникой, которая всегда охватывает общество после сложных событий вроде вчерашнего. Мы можем верить в людей. Небезосновательно.
И второе, что нам следует сделать.
Мы не должны говорить об убийце. Не создавать почву для подражателей, постоянно оценивая его действия на обывательском уровне. Не персонализировать его действия, а, наоборот, обезличивать его поступки. Не создавать эффект значимости, который будет мотивировать подражателей.
И еще кое-что посложней: мы не должны унижать убийцу. Называть его выродком и подонком. Все, что мы слышим в эти два дня. Как таких уродов земля носит?
Вот носит, да. И проблема тут в том, что там почти всегда физиологические отклонения. Шизофрения или другие психические расстройства. Это, как правило, болезнь. Человек не отдает отчет своим действиям. Он не может их контролировать без клинической или терапевтической помощи.
А когда мы произносим в адрес убийцы ругательства, мы произносим их и в адрес сотен или даже тысяч других людей, страдающих от психических расстройств. Тех, кого посещают мысли о суициде или даже убийстве других людей. Они читают это и чувствуют себя еще более отчужденными. Их психика еще больше зацикливается на их маниакальных состояниях. Они не видят выхода и совершают жуткие вещи.
Мы должны создать такой фон, в котором люди со склонностями к насилию или суициду, люди с острыми депрессивными состояниями или даже не очень острыми, а каким-то пограничными, вот чтобы все эти люди понимали, что они могут получить помощь и поддержку. Что есть современная медицина, которая поможет. Что есть адекватное общество, которое поддержит.
Возникновение мыслей о суициде, насилии, сексуальной агрессии — это физиологическая проблема. Некоторые участки нашей нервной системы работают неправильно. Человек не может справиться с навязчивыми идеями и с депрессивными состояниями. Ему нужна помощь, а не порицание.
Это может спасти жизни. Наше понимание, что в нашем обществе живут люди, склонные к насилию и суициду и это их особенность развития. Они не уроды, не злодеи, не маньяки, а люди, которым нужна помощь современной медицины и адаптация в обществе среди здоровых и полноценных людей.
Доброта и адекватность. Вот, что нам нужно сейчас. И максимальная поддержка всех тех, кто потерял близких в этой трагедии.
Автор текста — Никита Подгорнов. Ссылка на оригинал.
Другие интересные тексты:
Фотоистория о европейских женщинах, репрессированных за романы с нацистами.
Колонка Андрея Курпатова о том, чем для нас обернется технологическая революция.