В первые годы синематограф был чем-то вроде рыночного балаганного развлечения
В один из летних вечеров 1905 года хорунжий 1-го Донского казачьего генералиссимуса князя Италийского графа Суворова-Рымникского полка Александр Ханжонков зашел в популярное ростовское заведение "Биограф", находившееся в самом центре города, на Садовой улице. Переступая порог бывшего мануфактурного магазина, превращенного в примитивный кинотеатр, офицер не знал, что этот момент изменит его жизнь и историю кинематографа.
Текст: Григорий Пернавский, фото: Владимир Вяткин
Первые киносеансы в Российской империи состоялись в мае 1896 года — всего через несколько месяцев после знаменитой премьеры братьев Люмьер. В принципе, можно утверждать, что все основные, так сказать, базовые кинособытия в России произошли в течение того мая: первые киносеансы в Москве и Санкт-Петербурге, открытие первого стационарного кинотеатра и даже самая первая киносъемка. 4 мая 1896 года оператор компании братьев Люмьер Камилл Серф подал прошение на высочайшее имя о разрешении произвести киносъемку коронации Николая II. Прошение было удовлетворено в тот же день. Только несколько лет назад выяснилось, что еще 6 апреля аналогичное прошение подал потомственный почетный гражданин Санкт-Петербурга Василий Иванович Ребриков, но оно даже не было рассмотрено.
НОВЫЙ АТТРАКЦИОН
В первые годы синематограф был чем-то вроде рыночного балаганного развлечения. Фильмы, точнее, сценки, заснятые несовершенными кинокамерами на далекую от идеала пленку, были примитивными, а репертуар — исключительно заграничным. Даже если съемки производились в России, то их изготовителями были чаще всего компании "Люмьер", "Пате" или "Гомон". Французы практически безраздельно хозяйничали на зарождающемся российском кинорынке.
Но в первые годы после появления кинематограф не приобрел большой популярности. Долгое время он оставался всего лишь аттракционом, который вовсе не гарантировал обогащения. К примеру, первый российский стационарный кинотеатр, "Живая фотография", открывшийся в мае 1896 года в доме № 46 по Невскому проспекту, вскоре разорился, ибо зрителями его, по воспоминаниям очевидцев, были в основном дети. Он просто опередил время.
Схема бизнеса на заре кинематографа в России выглядела приблизительно так: желающий заработать на кино связывался с компанией-производителем фильмов, закупал у них проекционную аппаратуру и копии картин из каталога. Все это он продавал демонстраторам, которые колесили по стране и устраивали кинопоказы, пока пленки не превращались в труху. Стационарных кинотеатров было относительно мало, правда, их количество постоянно росло. Население смотрело фильмы преимущественно во всяких бродячих синематографах, иллюзионах и биографах. Вот что писал о них сам Ханжонков: "Любой сарай, амбар, склад, магазин, все, что имело крышу и могло укрыть от дождя "уважаемых посетителей", годилось под биограф. В таком "зрительном зале" отгораживалась будка для аппарата, обычно у входа в помещение или над ним; на противоположной стене прибивался полотняный экран; под экраном располагался пианист; мебель состояла из скамеек, разносортных стульев, но часто сеансы давались и без мебели, это значительно увеличивало вместимость зрительного зала, следовательно, и доходы предпринимателя".
Но даже в 1905 году кинематограф охватил еще далеко не всех россиян; Ханжонков-то попал в него впервые в жизни только тогда, когда в стране начался настоящий кинобум.
НАЧАЛО БОЛЬШОГО ПУТИ
Итак, наш герой посмотрел программу из четырех фильмов, в числе которых было и знаменитое "Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота", был ошеломлен и понял, что с этого момента он хочет заниматься только кино. Ханжонков отправился в Москву, посетил представительство "Пате" и нашел своего первого партнера — сотрудника компании Эмиля Оша. Но сначала нужно было где-то раздобыть капитал. Ханжонков нашел решение. В соответствии с порядком, принятым тогда в армии, офицер, вступивший в брак до 28 лет, обязан был вносить в казну деньги на обеспечение своей семьи и жить с дохода от взносов. В 28 лет накопленная сумма возвращалась офицеру на руки. Ханжонкову в 1905 году исполнилось как раз 28 лет. Он получил необходимые для начала дела деньги, а вскоре уволился в запас по состоянию здоровья: оно у Александра Алексеевича было неважным — он страдал от ревматизма и еще в дореволюционные годы вынужден был все чаще передвигаться в инвалидной коляске.
Весной 1906 года Ханжонков и Ош отправились в Париж. Они посетили все крупные кинокомпании, но свои услуги по представительству предложили конторе под названием "Урбан". Закупили партию фильмов и кинопроекторы и отправились в Россию. Прокатный бизнес в то время подразумевал, что кинокомпания продавала представителю заказанное им количество копий фильмов. Ханжонков обычно заказывал 6–12 копий каждой картины. При этом себестоимость метра пленки (расчет шел именно в метрах) со всеми накладными расходами составляла 40 копеек, а продавался фильм по 55 копеек за метр. Партнеры быстро поняли, что даже при самом лучшем раскладе прибыль составляет примерно 10 процентов, что лишает смысла все предприятие. Нужно было искать новые кинофирмы и заключать более выгодные контракты. Ханжонков и его партнеры работали с итальянцами, англичанами, первыми попытались привезти в Россию американские фильмы и потерпели фиаско: прокатчики не приняли заморскую продукцию, а кроме того, американские кинопроекторы отличались просто кошмарным качеством. Одновременно Ханжонков искал рынки сбыта для картин во все более глубокой провинции, куда можно было спихнуть залежалый товар.
Впрочем, даже коммерческие успехи не радовали Александра Алексеевича. Все чаще он задумывался о своем собственном кинопроизводстве. Ко всему прочему в России к 1907 году уже сформировался и зрительский спрос на отечественную кинопродукцию. Появление "своих" фильмов было лишь вопросом времени.
РУССКАЯ ИДЕЯ
Иностранные фирмы, фактически монополизировавшие кинопроизводство в России, выпускали свои картины и на русские сюжеты. Например, фильм "Донские казаки", выпущенный студией "Бр. Пате" в 1908 году, пользовался огромной популярностью и разошелся тиражом в 219 копий. К этому моменту Ханжонков уже начал снимать хроникальные и видовые фильмы, принятые публикой очень тепло. Еще в 1907 году он снял свой первый художественный фильм, "Галочкин и Палочкин". Картина оказалась плохой и бракованной, Ханжонков решил отказаться от ее проката. Кстати, тогда же Александр Алексеевич получил свой первый правительственный заказ — фильм "Прогулка по московской Окружной железной дороге". Но зрители его не оценили.
После неудачи с "Палочкиным и Галочкиным" Ханжонков не оставил идею снимать художественное кино, но решил основательно подготовиться к работе в новом жанре. Нужно заметить, что подобные идеи захватили не только его. Петербургский фотограф, корреспондент и предприниматель Александр Дранков, известный тем, что за серию снимков Николая II получил статус поставщика двора Его Императорского Величества, в 1907 году решил заняться кинематографом и весьма преуспел в этом деле. Его ателье специализировалось на съемке репортажной кинохроники, а в 1908 году люди Александра Осиповича засняли самого Льва Толстого. Это была настоящая сенсация. В том же, 1908 году именно Дранков выпустил на экраны первый русский художественный фильм, "Стенька Разин" ("Понизовая вольница") — экранизацию знаменитой песни "Из-за острова на стрежень". Премьера фильма, состоявшаяся 15 октября, вызвала настоящий фурор и ознаменовалась страшным скандалом, поскольку Дранков "кинул" и композитора, и сценариста — неудачливого драматурга Василия Гончарова. Тот, кстати, через некоторое время стал сотрудником Ханжонкова и с небольшими перерывами служил ему до своей скоропостижной смерти в 1915 году.
СТРАСТИ ПО "КАЛАШНИКОВУ"
Заполучив Гончарова, Ханжонков смог добиться расположения некоторых актеров труппы Введенского народного дома, которые согласились сниматься в кино. Это было важно: ведь большинство профессиональных актеров боялись потерпеть фиаско на экране и отказывались работать в кинематографе. К постановке Гончаровым были назначены "Песнь про купца Калашникова" и еще два фильма. В самом начале съемок Ханжонков столкнулся с неожиданной проблемой: "К ужасу своему я узрел нечто невероятное: прекрасные актеры, которыми я неоднократно любовался, превратились в марионеток. Режиссер поставил почтенных боярских родителей в одном конце сцены, а новобрачных в другом. По крику "благословляйтесь" молодые сорвались с места, подбежали к родителям, пали им в ноги и, вскочив, точно с горячей плиты, бросились обратно в свой угол. Актеры А.В. Гончарова и А.А. Громов объяснили мне, что так обучал их режиссер на репетиции с секундомером в руках. Пришлось убедить актеров отделаться от этой поспешности, так как для экрана движения должны быть просты и естественны". Впоследствии к Гончарову пришлось даже приставить ассистента (первый в мире ассистент режиссера), который помимо всего прочего должен был сдерживать весьма буйного Василия Михайловича.
С "Купцом Калашниковым" связана история, благодаря которой Ханжонков увидел и крайне неприятную личину кинобизнеса. Фильм был уже снят и готовился к копированию, когда Александр Алексеевич узнал о том, что Дранков готовит свою постановку "Калашникова" и хочет выпустить ее на экраны до того, как выйдет разрекламированная ханжонковская картина. Алексей Александрович успел организовать копирование, а затем и скоростную рассылку прокатных копий заказчикам. У него уже была отработана методика быстрой доставки кинопленок по России через проводников пассажирских поездов. Практика, конечно, незаконная, но прекрасно работавшая. Из истории с Дранковым Александр Алексеевич сделал выводы — отныне все работы над новыми фильмами были засекречены, даже актеры не всегда знали, в чем именно снимаются. Позднее Ханжонков примирился с Дранковым, но дел с ним более не имел. Дранков же прославился впоследствии тем, что начал снимать детективные киносериалы и достиг на этом поприще больших успехов.
ВРЕМЯ БОЛЬШИХ КИНОСТУДИЙ
Постоянно испытывая проблемы с помещениями для съемок и с отсутствием нормальных условий для работы, Ханжонков первым в России догадался обзавестись собственной производственной базой. Первую полноценную студию начали создавать в Крылатском, на участке земли, арендованном у некоего крестьянина. "Раньше всего <...> была построена площадка для съемок. Помост ее (размером 6×5) из толстых досок возвышался над землею приблизительно на аршин и имел в каждом из четырех углов по солидному столбу двухсаженной вышины. Столбы эти были скреплены между собою по верху слегами и были очень устойчивы; к ним крепились и все декорации, и целая система занавесок от солнца, — вспоминал Ханжонков. — Около самой площадки в нашем распоряжении была пустая изба; в ней артисты переодевались, гримировались и отдыхали. Вскоре к избе пришлось пристроить обширный сарай для хранения аксессуаров бутафории, а также отработанных декораций и поделок к ним. В этой избе зародился и закрепился тот опыт, который был затем перенесен на фабрику и вылился в ряд подсобных цехов, взаимодействующих по строго определенному плану".
Новая студия позволила Ханжонкову снимать фильмы полностью в "реальных" декорациях и не работать на фоне нарисованных задников, чего Александр Алексеевич стыдился. Качество кинокартин улучшалось, и это вполне соответствовало запросу зрителей, число которых росло. К концу первого десятилетия XX века кинематограф перестал быть балаганным аттракционом. Появились фильмы с богатым сюжетом, с серьезной актерской игрой. Операторы соревновались в разнообразных приемах, а режиссеры экспериментировали с монтажом. Кино становилось настоящим искусством. Изменялись и кинотеатры: "Внешний вид кинотеатров за последние два года улучшился. Теперь даже в провинциальных городах было трудно встретить кинематограф без фойе, буфета, раздевальни и прочих удобств для зрителей. Для музыкального сопровождения картин подыскивались хорошие пианисты. Вообще музыкальное сопровождение картин сделало большой прогресс.
Раньше никакой потребности в специальной музыке при игре под картины не ощущалось: аккомпаниатор хорошо знал, что под драму надо играть вальс, под комическую — галоп, а под видовую, в зависимости от ее темпа, что-нибудь из других танцев. Теперь этот вопрос, пройдя длинный эволюционный путь, усложнился, и в крупных кино не только подбиралась аккомпаниатором специальная музыка под картины, но кое-где даже появились небольшие (в 3–5 чел.) оркестровые ансамбли. Но оркестровые ансамбли украшали только большие кинематографы. В кинематографе для простонародья — "Аванс",— где вход стоил только 12 коп., сеанс сопровождался игрой четырех владимирских рожечников".
Кинобизнес серьезно усложнился. Продажа копий заменялась их временным прокатом, для того чтобы доставать деньги на оперативные расходы, возникавшие при непрерывном выпуске новых фильмов, кинокомпаниям приходилось встраиваться в сложные кредитные схемы. И вот что важно: появились первые полнометражные фильмы, длившиеся час и более. Короткие сценки массового зрителя интересовать перестали. Ханжонков прекрасно понимал это, тем более что он сам выводил на рынок иностранные картины, становившиеся все сложнее и длиннее, и видел, как хорошо их принимают люди. Александр Алексеевич, в принципе, был готов замахнуться на постановку. Окончательно его подтолкнул к действиям Василий Гончаров, вернувшийся в компанию после короткой ссоры. Гончаров фактически обвинил Ханжонкова в том, что тот отклонился от патриотической линии, увлекшись коммерцией, и потребовал обратиться к императорскому двору за высочайшим соизволением на съемку полнометражного фильма "Оборона Севастополя". Через несколько дней оно было получено, и работа закипела.
СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ СТРАДАНИЯ
Высочайшее соизволение означало фактический приказ всем государственным структурам оказывать съемочной группе содействие. Уже сам факт получения такого документа был в России настоящей сенсацией. Доверие следовало оправдать. Для съемок был отобран целый вагон костюмов, подготовлено огромное количество пиротехники. На производство была выделена астрономическая сумма — 15 тысяч рублей. Летом 1911 года съемочная группа прибыла в Севастополь. В распоряжение Ханжонкова были предоставлены войска и корабли флота. В качестве консультанта к группе прикрепили полковника Владимира Платоновича Ляхова — легендарного командира Персидской казачьей бригады. С Ляховым Ханжонков намучился: "Полковник с самого начала заявил, что главной своей обязанностью он считает наблюдение за тем, чтобы съемки производились, безусловно, на исторических местах.
Я доказывал ему, не знакомому с кинематографией, что небо и земля выходят в кино совершенно одинаково, где бы мы их ни снимали. Нет никакой надобности вновь возводить вдали от города, в Инкермане или на реке Альме, бастионы, траншеи и гнать туда по жаре для съемок войска, когда в самом городе имеется Малахов курган, поддерживаемый в идеальном порядке, со всеми необходимыми сооружениями. Но Ляхов остался при своем мнении и не пошел ни на какие компромиссы. Это обстоятельство заставило нас вычеркнуть из сценариуса, и без того крайне конспективного, все батальные сцены, происходившие вне Малахова кургана, что, конечно, крайне вредно отразилось на общем содержании картины".
Вообще, трудности, которые пришлось испытать кинематографистам во время съемок, были неисчислимыми. Костюмов для массовки не хватало катастрофически. Правильно одетых статистов выставляли в первые ряды, а задних маскировали дымами. Ко всему прочему, группа быстро вылетела из бюджета: расходы превысили 30 тысяч рублей. О том, чтобы снять сцену затопления флота на севастопольском рейде, и речи быть не могло. Ханжонков решил ограничиться одним кораблем — "Тремя Святителями". Надстройки линейного корабля были сооружены на подводной лодке, которая медленно и печально погрузилась в пучину Северной бухты. Павильонные сцены и монтаж были выполнены уже в Подмосковье, а в ноябре 1911 года картину в сопровождении оркестра и хора продемонстрировали царю в Ливадийском дворце. Тот поблагодарил Ханжонкова за труды. Прокат "Обороны Севастополя" был официально разрешен, а Александру Алексеевичу пришлось ломать голову над тем, как отбить огромные расходы. Решение нашлось: фильм, вокруг которого была накручена настоящая истерика, отпускался прокатчикам только за наличный расчет. Ханжонков не только окупил фильм, но и получил значительную прибыль, часть из которой пошла на проект, который по-настоящему обессмертил имя предпринимателя. Ханжонков был одним из первых в мире кинематографистов, который начал снимать документальные образовательные и научно-популярные фильмы. "Научное значение кинематографа в то время в России было еще мало осознано; ни одна из кинофирм таким нерентабельным делом не занималась, — вспоминал Ханжонков. — Я, по своей инициативе, начал делать первые неуверенные шаги: выписал из-за границы хороший микроскоп и хроноаппарат, <...> привлек к этой работе в качестве постоянных сотрудников А.Л. Дворецкого и Н.В. Баклина... Для консультации, при выполнении съемок по той или иной научной дисциплине, я приглашал специалистов из профессуры Московского университета. К лету 1911 г. в нашем "импровизированном" пока научном отделе были засняты следующие картины: "Электрический телеграф", "Электрический телефон", "Получение электромагнитных волн" (вибратором Гертца)...".
Образовательные фильмы не приносили никакого дохода, но Ханжонков всегда руководствовался принципом: "Если среди десяти поставленных моей фабрикой картин получается хотя бы один боевик, он не только окупает расходы всех десяти картин, но я получаю большой капитал".
КОМУ ВОЙНА...
Следующим крупным проектом Ханжонкова стала картина, посвященная столетию войны 1812 года. Понимая, что не вытянет ее в одиночку, Александр Алексеевич обратился к фирме "Бр. Пате" с предложением о совместном производстве. Узнав об этом, патриотично настроенные предприниматели решили помочь, и Торговый дом "Ханжонков и Ко" превратился в акционерное общество.
В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, кинобум продолжался. Ханжонков зарабатывал на фильмах своего производства, на дистрибуции иностранных картин, продавая до 300 километров пленки в месяц, на прокате фильмов в своих кинотеатрах. Он построил настоящую кинофабрику, на которой осуществлялся полный производственный цикл — от съемки фильмов до их монтажа, проявки негативов и изготовления копий, интертитров и киноплакатов. Трудовые права актеров киностудии строжайше охранялись. Работали они строго в первой половине дня, чтобы у них была возможность передохнуть и вечером играть в театре.
Казалось, ничто не могло замедлить рост прибыльного предприятия, даже война, которая постепенно перекрыла поставки иностранных фильмов в Россию. Притом что спрос на кинопродукцию рос, что огромной популярностью пользовались ленты патриотического содержания, кинематограф лихорадило. Вся кинопленка была иностранного производства. Первое время киностудии еще работали на старых запасах, но все когда-то заканчивается. В какой-то момент цены на пленку выросли до катастрофических величин. Это компенсировалось повышением цен на билеты, но спрос не падал! В конце 1916 года появились слухи о готовящейся национализации кинематографа, который и так приносил бешеные деньги в виде налогов. Но тут грянул 1917 год, и все смешалось... Создавались новые кинофирмы, которые тут же лопались. Появлялись различные киносоюзы. Снимались новые и переделывались на революционную тематику старые ленты. Ханжонков, наученный многолетним опытом, решил создать в Крыму производственную летнюю базу, приобрел участок земли под Ялтой и весной 1917 года перебрался туда. Это было необходимо и по причине того, что он нуждался в теплом климате — прогрессирующий ревматизм окончательно приковал его к инвалидному креслу.
КОНЕЦ РУССКОЙ СИНЕМАТОГРАФИИ
Последние годы российского кинематографа были печальны. В 1917–1918 годах еще работали московские и питерские кинофабрики, еще шли сеансы в кинотеатрах, но Гражданская война брала свое. Когда белые выбили красных из Крыма, сюда потянулись кинематографисты со всей России. Казалось, полуостров становится новым Голливудом, но иллюзии быстро растаяли. Деньги и запасы пленки иссякли, производство продолжать было не на что. Осенью 1920 года Ханжонков продал за "два чемодана денег" все позитивные пленки, которые у него были, распорядился строить в Ялте полноценную кинофабрику и уехал за границу на лечение. В ноябре 1920 года Красная армия захватила Крым, и все имущество Ханжонкова было национализировано. Сам он перемещался из страны в страну, зарабатывая на прокате своих старых фильмов, часть архива которых увез с собой, пытался организовать свое кинопроизводство. На арендованной вилле в Бадене занимался работами по созданию звукового кино, но не преуспел.
В 1923 году Ханжонкова пригласили вернуться в Советскую Россию для работы в акционерном обществе "Русфильм". Он согласился. Хотя акционерное общество так и не открылось, он остался в СССР, устроился сначала в Госкино, а затем начальником производства в Пролеткино и даже женился во второй раз. В 1926 году руководство Пролеткино было арестовано по обвинению в растрате и в 1927-м осуждено. Ханжонкову, которого оставили на свободе до суда, вменялось в вину, что "для съемок картины "Мабул" экспедиция выехала в Ленинград под руководством самого Ханжонкова. Когда Ханжонков увидел, что руководит постановкой молодой неопытный режиссер, то он взял постановку на себя, что заведующий производством не имел права делать...". Александра Алексеевича приговорили к шести месяцам заключения. Впрочем, кассационная комиссия от тюрьмы Ханжонкова освободила. Зато не освободила от запрета на работу в кинематографе и лишенчества, к которому Ханжонкова приговорили за то, что он не имел заслуг перед революцией, до войны был капиталистом, а в годы военной службы участвовал в реакционном Персидском походе.
Здоровье Ханжонкова ухудшилось, и он уехал в Ялту. Лишение политических прав не давало инвалиду-колясочнику возможности получить хоть какую-то работу. В 1934 году он написал письмо начальнику Кинофотоуправления Борису Шумяцкому письмо, в котором говорилось: "...Мое положение и в моральном и в материальном отношении стало настолько невыносимо, что я решился обратиться <...> с просьбой помочь мне найти выход из такового... Прошу <...> помочь мне войти в рабочую семью Советской кинематографии полноправным ее членом. Вне этого предо мною остаются лишь перспективы на дальнейшее ухудшение моего здоровья, вызываемого постоянной нуждою, и в конечном итоге — смерть от недоедания, на которую я здесь оказался обреченным вместе со своею женою". Ханжонкова реабилитировали, выписали персональную пенсию. Он смог приступить к написанию мемуаров, которые даже были частично напечатаны в 1937 году. Все время оккупации Ялты — с 1941 по 1944 год — Александр Алексеевич прожил в Ялте. О последних годах жизни его известно немного. В оккупационной прессе было напечатано несколько статей о нем. Вот цитата из одной из них: "Проходим мимо знаменитой ялтинской киностудии, построенной еще до войны основателем русской кинопромышленности Ханжонковым. <...> Обшарпались и облиняли старые павильоны. По тротуару, вдоль киностудии пожилая, хорошо сохранившаяся женщина везет в кресле разбитого параличом старика. Это сам Ханжонков <...> Советская власть ограбила его. <...> На секунду он поворачивает голову в сторону своей, прячущейся за деревьями киностудии и вглядывается в нее". Вряд ли сам Александр Алексеевич имел какое-то отношение к этому материалу.
Ханжонков умер в сентябре 1945 года. Александра Алексеевича минула судьба многих его коллег и соперников. Имя его не кануло в Лету, он не был забыт. Немало созданных им фильмов уцелело до наших дней. Они реставрированы, бережно хранятся в Госфильмофонде, а их оцифрованные версии можно посмотреть в Интернете. Пожалуй, это лучший из памятников настоящему энтузиасту кинематографа.