Самоидентификация любого народа начинается с осознания своей непохожести на соседей. Если вы попадете в глухую белорусскую деревню, забытую среди непроходимых болот и поинтересуетесь национальностью местных жителей, то услышите: «Мы тут живем, мы здешние, тутошние». Нечто сходное можно наблюдать и в других регионах мира. Только там, где этносы соприкасаются друг с другом, они осознают свои различия.
Пришедшие в Индию арии четко отличали себя от дасов, т.е. местного населения, представителей которое считали низшими существами. Греки называли все другие народы варварами. Для китайца окружающие народности были дикарями. Еще совсем недавно немцы считали своим призвание пролить свет цивилизации на Восток, а англичане гордо несли «бремя белого человека» в отдаленных уголках нашей планеты.
Жители молодого Московского государства ощущали себя последним оплотом истинной веры, сохранившимся после захвата турками Константинополя. Этому немало способствовали и династические связи великих князей Московских с Палеологами. Поэтому, когда в нарождавшейся русской державе начало формироваться некое подобие идеологии, Москва была объявлена «третьим Римом». Русские считали католическую Западную Европу гнездом греха и разврата, и том числе и идейного. На протяжении двух столетий девизом русским стала фраза: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать!» До середины XVI в. очень редко европейцам, уже успевшим добраться до Индии и обеих Америк, удавалось попасть в Русское государство. Еще реже им удавалось вернуться на родину.
Тем не менее, отношения с восточными соседями у русских развивались весьма активно, что было вполне закономерно. Распад Золотой Орды в XV в. стал эпохой возвышения русских земель во главе с Московским княжеством. На осколках нескольких ханств возникла мощная держава, которая со временем смогла претендовать на роль великой. В жилах великих князей Московских, а затем и русских царей текла солидная толика татарской крови. Многие русские княжеские и боярские рода были татарского происхождения. Жители Московского государства считали своих восточных и южных соседей басурманами, т.е. нехристями, неверными, и при захвате новых земель пытались силой переводить мусульман в православие. Однако столь резкого и стойкого неприятия, свойственного в отношении выходцев из Западной Европы, не было.
Правление Петра I положило начало перелому в сознании русского народа. Русские должны были не просто сбрить бороды и надеть европейское платье, они обязаны были стать европейцами. Однако признать себя просто европейцами означало осознать свою вторичность. Гораздо менее травматично казалось сравнение с восточными и южными соседями. Таким образом, самоидентификация русской нации пошла через противопоставление себя Востоку.
Этот процесс пришелся на конец XVIII – первую половину XIX в. и совпал с общеевропейским идейным кризисом и переоценкой ценностей. Старые христианские догмы оказались полностью дискредитированными, и их место постепенно занимал расизм. Западная Европа XIX в. была твердо уверена, что белый человек покорил себе весь мир, поскольку он биологически превосходил местное население.
Осознание русскими себя как единой нации сопровождалось созданием национальной концепции истории. Она базировалась на двух основных тезисах, напоминая собою герб Российского государства – двуглавого орла. Первой «головой», развернутой на Восток, стал образ Руси-России как бастиона истинного православного христианства, сдерживающего натиск варваров. Вторая, западная «голова» этой теории – особенный исторический путь России, ее мессианское предназначение спасителя загнивающего Запада.