Экранизация «Черновика» Лукьяненко вышла ещё в мае этого года, по ней успел не пройтись разве что ленивый. Впрочем, на днях на фильм вышел обзор Badcomedian’а, видимо приуроченный к выходу этого творения в домашний прокат. Баженов, как и все прочие критики в первую очередь указал на очевидные провалы и недостатки фильма, все время сравнивая с первоисточником, который по его мнению лучше. Но в этом-то и проблема. Фильм ужасен во всех отношениях, но львиная доля его проблем именно в том, что он более-менее пытался передать дух оригинала. И ему это удалось, на нас с экрана буквально пахнуло перегнившим, застоявшимся духом нулевых. Вот об этом и предлагаю поговорить.
Но обо всем по порядку. Фильм действительно сделан отвратительно и невероятно халтурно. Дыры в сценарии, криво поставленные сцены, ужасная графика, не умеющие играть актёры, неуклюже вставленная реклама и пропаганда. Казалось бы, это не имеет отношения к книге Лукьяненко. Да, она действительно гораздо более логична. Причинно-следственные связи не нарушаются, по крайней мере, в начале романа. Но чем сильнее иссякала фантазия автора, тем более сюжет стал сбиваться в бессвязный набор слайдов. Как писал Илья Цуканов:
“…оригинальный роман Лукьяненко — посредственное произведение. Там нет ни юмора, ни прописанных персонажей, ни интересных миров, ни захватывающих приключений главного героя. Для хорошего фантастического боевика в ней слишком мало действа и интересных боёв. Для чего-то более философичного книга слишком глупа и поверхностна. Автор даже не смог раскрыть тему свободы выбора, которую почти прямым текстом объявил ключевой в романе. Превратить такой материал в хороший сценарий для экранизации вряд ли вообще было возможно.
В середине 2000-х авторы экранизации «Ночного дозора» решили взять из первоисточника только общую структуру мира и главных героев, построив на этой основе новый сюжет. И не прогадали — получилось колоритное и динамичное кино. Если бы они решили поступить иначе, то мы бы смотрели фильм, где значительную часть сюжета плохо прописанные персонажи просто ездили бы на шашлыки”.
Итак, начинается книга с того, что главный герой, попав домой, в свою квартиру после тяжелого трудового дня, обнаруживает там некую наглую девицу, которая утверждает, что квартира принадлежит ей. Соседи принимают сторону героя, но милиция (тогда ещё милиция), на слово не верит, нужны документальные доказательства. Героя же окружающие неожиданно начинают забывать, о нём исчезают записи в реестрах, паспорт и ключи рассыпаются в прах. Те, у кого эмоциональная связь сильнее способны ещё как-то припомнить, но через какое-то время память о нём ускользает. И герой, таким образом, полностью исключенный, отчужденный от своего прежнего мира, неожиданно открывает для себя мир, прежде от него скрытый.
Это мир людей со сверхспособностями, так называемых функционалов. И он, главный герой, теперь Избранный, один из этой высшей касты. Кстати, что очень важно, в книге герой не успешный геймдиз, а самый затрапезный менеджер по продаже компов и комплектующих. Героя, как и фильме, зовут Кирилл, но я намеренно до этого момента избегал упоминать его имя. Все дело в том, что кроме имени, постоянного желания курить и каких-то потуг на юмор, наш герой не обладает никакими ярко выраженными личностными характеристиками. Лукьяненко периодически озадачивает себя, героев и читателей вопросом, по какому критерию происходит отбор в функционалы, но внятного ответа так и не дает. Да, все эти способности просто даются свыше, в результате хитрой спецоперации, которую осуществляют функционалы-акушеры. Высмотрев нужного человека, они стирают его из нашего мира, чтобы тот впредь служил своей функции. А функции могут быть самые разные: ресторатор, держатель гостиницы, парикмахер, медик, полицейский или, как Кирилл, таможенник.
Отныне он живет в своей таможне, которая снаружи выглядит как неприметная водонапорная башня, и пропускает различных посетителей, которые проходят через врата между параллельными мирами. Кирилл помимо прочего умеет время от времени открывать новые двери между мирами. Но, что важно, все его способности имеют неосознанный и независящий от героя характер. Почти, как в Матрице, когда Нео говорит «Я знаю кунг-фу!». Но герой Ривза по крайней мере действительно изучил это искусство, пусть и за доли секунды. Кирилл же подобен некоему ретранслятору. Он знает и умеет все, что ему нужно, пока привязан к своей функции. Причем, функционал теоретически может все бросить, уйти подальше от своей функции и вновь жить, как простой смертный, но на это мало кто идёт. Все предпочитают вечно жить в рамках новой судьбы, что отведена им свыше.
Кирилла тоже сложно назвать в этом плане бунтарем. Он плывет по течению, сюжет после всех этих открытий перемежается сценами посиделок, застолий, полупьяными разговорами за жизнь и на околофилософские темы. Фабула, конечно, движется, каждый разговор привносит что-то новое, но зачастую кажется, что автор просто искренне смакует новые привилегии, что достались герою. Особые, недоступные простым смертным места, необычная выпивка, вкусная еда. И, конечно, возможность осадить тех, кого мы боимся и не любим в реальной жизни, например золотую молодежь. Сцена, в которой Кирилл ставит на место богатеньких деток, смакуется не меньше, чем пиво или кингимская баранина с икрой кракена в ресторане Феликса. Ещё герой постоянно фрондирует. Ему не нравится то, что он теперь обязан выполнять некую функцию, его лишили свободы выбора. И что он предпринимает в связи с этим? Ничего. Ест, пьёт, смакует, открывает дверь в мир с океаном и пляжами. Там тоже пьёт пиво с единственным не забывшим его другом. Чем не жизнь?
Иногда автор спохватывается, и вновь немного продвигает сюжет. Вот политик просит открыть у Кирилла дверь в некогда закрытый мир, чтобы ни больше ни меньше создать для России национальную идею. Но, к счастью, это книга нулевых и автор её Лукьяненко, плоть от плоти той эпохи. Кирилл после этого разговора открывает дверь в иной мир, правда не тот, который хотел политик, Аркан, а Нирвану. Мир, где национальная идея буквально разлита в воздухе. Это практически рай, но есть один нюанс: чувство эйфории, яркости исходит от спор местных растений. Сюда ссылают преступников из других миров, которые так или иначе насолили функционалам. И в отличие от фильма, где показан натуральный ГУЛАГ, сдобренный галлюциногенами, у Лукьяненко этот мир ближе к Острову дураков из «Незнайки» или месту ссылки в «Дивном новом мире». То есть герой, таким образом, по задумке автора выразил свое отношение к идеологии и поиску национальной идее, открыв сюда врата.
Кстати, разница между подачей в книге и фильме, которую обругал каждый второй критик, это важная разница между нулевыми и десятыми. В нулевые вполне естественно смотрится концепт Нирваны из книги, как и собственно отношение Кирилла к поиску национальной идеи. Это кажется чем-то чуждым, отжившим, устаревшим. А вот в десятые вполне уместно смотрится Нирвана из фильма: карикатурная, максимально политизированная, практически наше современное Киселев-ТВ и серая безысходность за окном. Впрочем, дальше происходит с точностью до наоборот: книжный Кирилл сталкивается с политотой (или хотя бы её видимостью), киношный идёт по примитивному пути любовной линии.
Герой спасает из Нирваны девушку, которая в книге связана с некими повстанцами. Но в дальнейшем начинает проявлять себя консерватором. Когда приходит время с ней объясниться, он с истинно обывательским благодушием, эдаким доброжелательным превосходством высмеивает её взгляды. Причем, автор вынужден заметно оглупить оппонентку героя, чтобы она не дай бог, не придумала никакого умного аргумента. Приведу этот диалог целиком, он очень важен для нашего разбора:
— Настя, я функционал всего три дня. Я, конечно, многого не понимаю. И меня никто не спрашивал, хочу я им стать или нет. Но я пока не вижу ни одной причины, из-за которой симпатичной молодой девушке надо с функционалами воевать.
— Мы воюем против власти функционалов.
— Тум-тум! — Я перегнулся через стол и постучал Насте по голове. Она так растерялась, что даже не отпрянула. — Есть кто дома? Нет никого… Какая еще власть?
— Во всех мирах вы поддерживаете контакты с местной элитой и работаете на нее! — выпалила Настя. — Пользуетесь благами, недоступными обычным людям. Имеете тайную полицию. Скрываете правду о возможности путешествий между мирами.
Я пожал плечами:
— Чудовищные преступления, что и говорить. И в чем преступность общения с местной элитой? Разве функционалы принимают законы? Давят на правительства?
— Не знаю, — честно сказала Настя. — Но вы срослись с властью…
— Все в мире срослись с властью. Поэты восхваляют правителей, бизнесмены лоббируют удобные законы. Мы-то здесь при чем? У нас своя жизнь. Мы вынуждены подчиняться местным властям, а не они — нам. Прислуживаем, да.
— Вот именно! Служите власти, а не народу!
— А как ты себе представляешь прислуживание функционалов народу? Один функционал приходится на сотню тысяч человек. Может доктор-функционал принять в день… ну, хотя бы тысячу больных? Или я — пропустить сквозь башню на пляж десять тысяч желающих позагорать?
— Почему бы и нет? — с вызовом сказала Настя. — Открыл двери — и пусть идут…
— Я секунду подумал. И покачал головой: — Нет, не выйдет. Я обязан лично поговорить с каждым. Проверить, нет ли у него контрабанды. В любом случае на каждого человека уйдет не меньше минуты.
— С чего ты взял?
— Чувствую, — ответил я. — Ну… это просто знание в чистом виде. Настя, я не могу открыть все двери в башне нараспашку. Так не бывает. Не сработает. Человек должен войти. Я закрываю за ним дверь. Общаюсь. Выпускаю в другой мир. Никакой функционал не сможет прислуживать всем желающим. Вот как не могут все сесть в самолет и слетать на выходные к морю — не хватит самолетов, топлива, аэропортов. Так и у меня есть свои возможности. А мастер-парикмахер, к примеру? Говорят, такие восхитительные прически делает… люди глаз не могут оторвать. Но тоже — двоим, троим, пятерым в день…
Кажется, я Настю убедил.
Настю герой может и убедил, но вот лично меня нет. Вспоминается недавнее интервью у Дудя Толоконниковой, эта дама далеко не революционерка, но она довольно быстро оглушила и подавила своего аполитичного интервьюера и превратила происходящее в монолог. Практически любой человек имеющий более-менее устойчивый идеологический стержень легко размажет бесхребетного аполита. Даже если ему не хватит на это сил, желания или харизмы, то он уж точно так легко не откажется от своих взглядов, не даст себе снова заснуть в обывательском болоте.
Но вернемся к сюжету. Кирилл открывает дверь в тот заветный мир Аркан, там видит идеальную Россию. Ту, в которой не было Сталина и Второй Мировой. Такая спокойная уютная, почти европейская демократия. Они наблюдали за другими мирами, и сумели избежать их ошибок. Все прочие миры для Аркана лишь черновики. Мир всем неплох, кроме того, что пришельцы из иных миров там вне закона. Кирилла пытаются убить, он сбегает. Лукьяненко, словно пытаясь побыстрее закончить или уложиться в некий объем, который он до того растянул едой и выпивкой, набрасывает скомканные события, идущие сплошной полосой. Та противная акушерка, которая сделала Кирилла функционалом, убивает Настю. Кирилл убивает акушерку, его башня разрушается. Его друг Котя оказывается функционалом-куратором, который тоже пытается убить Кирилла, но ему это не удается. На том «Черновик» заканчивается и начинается «Чистовик», который к счастью, пока не экранизировали. И если в «Черновике» было хоть какое-то подобие сюжета, в «Чистовике» это чистое слайд-шоу, набор туристических заметок в блоге.
Герой перемещается из локации в локацию, обязательно пробует блюда с местным колоритом: в Украине борщ, в Польше клёцки, в Тибете соленый чай, в Орылсалтане (исламском городе в параллельном мире на месте Москвы) чебуреки, ну и дальше в том же духе. Ощущение того, что читаешь некий бложик усиливается ещё пространными вступлениями в духе Гоголя. Герой после разрушения своей башни-функции в первой книге вроде потерял свои способности, но он вроде как вступил на некий путь, и если принимает правильное решение, способности на время возвращаются. Такой вот то ли квест, то ли игра в «тепло-холодно». Героя пытаются убить арканские спецназовцы, один из параллельных миров даже вступает с ними войну, чтобы защитить нашего Избранного, местные жители эпично собой жертвуют, дабы Кирилл нашел исходный мир, Землю-0 и уничтожил связь между мирами, возможность вмешательства в их историю.
И что в итоге? Кирилл просто все возвращает на круги своя, возвращает сам себе свою прежнюю жизнь. Ни о каком изменении порядка вещей речи не идёт. Он как и был аполитичным обывателем, так и остался. Все, что с ним произошло, не изменило его. Впрочем, я не случайно подчеркнул туристический характер его путешествия. Ведь туристы возвращаются домой практически такими же, какими они были и до того. Ну разве что чуть жирнее на пару килограмм от чешского пива и свиных рулек. Как писали по этому поводу в одном блоге:
“Стандартный конец книг Сергея Лукьяненко таков: герой обладает суперспособностями и может совершить нечто грандиозное, но вместо этого он отказывается от них и идёт домой кушать жареную картошку”.
Что мы имеем в остатке? Мы имеем точнейшее попадание в дух времени, квинтэссенцию эпохи нулевых. Бывают авторы, которым удается наиболее полно осмыслить эпоху, а бывают авторы которые настолько неотделимы от эпохи, настолько попадают в средний вкус своего времени, что становятся своего рода его символами. Лукьяненко относится ко второму типу авторов. Его успеху в этом месте и в этом времени способствовало почти стопроцентное попадание во взгляды, надежды, чаяния активно нарождающегося среднего класса, тех самых менеджеров по продажам, каким и является Кирилл. Сам Лукьяненко в своих книгах любит цитировать песни русского рока, но, что интересно, наиболее точно суть происходящего выражает группа «Ленинград» (которых автор не цитирует) с песней про менеджера:
“Тебе повезло, ты не такой как все,
Ты работаешь в офисе”.
Собственно, книги автора, особенно городское фэнтези, это воплощение этого видения, этого мироощущения. В 2010 году журнал «Русский репортер» писал об авторе:
“Как и Пелевин, Лукьяненко показывает скрытые механизмы функционирования реальности вокруг нас. В «Дозорах» и «Черновике» можно найти объяснение самым разным событиям современной жизни, от политических до бытовых. Но объяснения, которые предлагает Лукьяненко, гораздо проще пелевинских: его мир по-манихейски разделен на добро и зло, черное и белое. При этом каждая политическая сила склонна видеть в «темном» Дневном дозоре своих оппонентов, а в «светлом» Ночном дозоре — себя.
Правда, иногда выясняется, что зло бывает и не таким уж злым, а добро не по делу пускает в ход кулаки. Но все же на фоне общественного постмодернизма, который принципиально не отличает добро от зла, проза Лукьяненко выглядит глотком традиционализма. Он продолжает гнуть линию советской фантастики, всем знакомой с детства. А его персонажи в массе своей конформисты: даже самые героические из них то и дело перестают геройствовать и плывут по течению. В этом писателю удалось поймать дух времени: массовый читатель нулевых годов, человек эпохи «стабильности», с радостью принял этот конформизм, сочетающийся с пат¬риотически-консервативными воззрениями самого Лукьяненко”.
Как отмечали в одном блоге, Сергей Лукьяненко написал “Чистовик” на движке от “Дозора”. И это действительно так. Не случайно дилогия романов «Черновик» и «Чистовик» называется «Работа над ошибками». Это своего рода работа над ошибками «Дозоров», выведение такой чистой квинтэссенции. В «Дозорах» уже была идея менеджерской избранности, их превосходства над торгашами, работягами, совками. Что касается различий между Тёмными и Светлыми, то это скорее стилистические расхождения, предпочтения разных сортов пива. Вход же в Сумрак, это своего рода инициация, своего рода отражение негласного общественного договора тогдашнего среднего класса с властью. Как писал Константин Скоркин:
“В 1998 вышел первый роман из цикла «Ночной дозор», где автор попытался представить позитивный план для мира, в котором рухнули все ценности. Лукьяненко описал систему динамического равновесия между темными и светлыми Иными — магическими сущностями, живущими среди людей. Обе стороны следят, чтобы ни одна не взяла вверх. Вампирам выдают лицензии на употребление крови в пищу, колдовство строго регламентировано. Подобная формула сосуществования — альтернатива войне всех против всех. Универсальными ценностями в этой ситуации можно пожертвовать, у каждого своя правда.
“Нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Все, что у нас есть, — право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Знаешь, что я в первый раз говорю новичкам о сумраке? Мы входим в него, чтобы получить силы. И плата за вход — отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям — проще. В миллион раз проще, со всеми их бедами, проблемами, заботами, которые для Иных вообще не существуют. Перед людьми не вставал выбор: они могут быть и добрыми и злыми, все зависит от минуты, от окружения, от прочитанной накануне книги, от съеденного на обед бифштекса. Вот почему ими так просто управлять, даже самого злобного негодяя легко повернуть к Свету, а самого доброго и благородного человека — подтолкнуть во Тьму. Мы же — сделали выбор”.
Если так подумать, то вообще весь жанр фэнтези в том виде, который мы знаем, сложился как раз на фоне становления нового постиндустриального мира и появления в связи с этим огромного количества офисных клерков. Фэнтези стало одной из важных составляющих их мифологии. Ведь герои там практически всегда Избранные, они противостоят как злобным оркам-соседям из неблагополучного района, так и Темному властелину, aka противный начальник, не дающий полазить в интернете в рабочее время. И яркие приключения, которые так не похожи на серые офисные будни. Конечно, это утрировано, генезис жанра мы рассмотрим как-нибудь в другой раз отдельным текстом.
Но как бы то ни было, у Лукьяненко в «Работе над ошибками» мы видим все, что так любили среднестатистические планктонины в нулевые.
Главный герой — менеджер, причем такой, вообще без характера. Серый, невыразительный, любящий тупо и неудачно шутить (вернее язвить) по каждому поводу. Почему он стал Избранным? Как я писал выше, у автора нет внятного ответа. Но мы-то теперь понимаем, все дело как раз в его серости и невыразительности. В его безликости. В эту пустую оболочку легко вселиться, как автору, так и читателю. Да и кураторам из Аркана наверняка это заметно облегчает задачу, можно вписать какие угодно знания и умения, без риска что они вступят во внутренний конфликт с его прежним стержнем, прежними установками. Идеальная пустая болванка под запись.
Кстати, здесь мы видим второй важный мотив менеджерской мифологии, это получение исходных данных, правил игры извне. Избранным героя делают свыше, оттуда же ему прилетают его способности и даже знания. Кирилл постоянно ловит себя на том, что знает больше, чем должен знать, пока он исполняет функцию таможенника. Пока функция работает, он понимает иные языки, четко знает таможенные тарифы, разбирается в географии иных миров. Ну и кунг-фу, конечно. Какой таможенник без кунг-фу? Это своего рода отражение специфики их профессиональной деятельности и частично быта, наполненного интернетом. Зачем думать, когда начальство спускает сверху директивы? Зачем знать что-то сверх своей функции? А то возьмут и навесят новые обязанности при старой зарплате. Зачем что-то помнить, когда можно загуглить? Впрочем, новое поколение зачастую ленится и гуглить. Всегда можно спросить в комментарии, не прочитав основной текст. Но что-то мы отвлеклись.
Причем, жесткой иерархии в мире функционалов нет. Нет единого центра руководства, мира, который породил эту систему в других мирах. Это тоже вполне в духе времени. Аполитичность нулевых во многом связана с тем, что впервые за долгие годы нас, жителей бывшей империи и СССР, государство оставило в покое, дало хоть немного позаниматься своими маленькими личными обывательскими делами. Да, потихоньку крепчали репрессии, закручивались гайки, но большинство из нас почти не замечали этого вплоть до 9-10 года. Работали в своих офисах, пили пиво под шашлычок, ездили в Турцию all inclusive и, в случае если кто-то критиковал нынешнее положение вещей, включали режим добродушного консерватора.
Помните, тот диалог Кирилла с Настей? Он в то время не казался таким уж беспомощным и глупым, по крайней мере среднестатистическому читателю. Аргументы Кирилла являются общим местом для нулевых. Они кажутся максимально разумными. Мы, дорвавшись до эрзаца благополучия, искренне полагали, что так и надо смотреть на мир. Что наш аполитично-консервативный взгляд на мир единственно правильный. Мы-то уж знаем, что такое великие потрясения, мы-то умеем ценить великую стабильность. Потому сложно винить автора в отсутствии внятного сюжета. Сама эпоха была такой вот бессюжетной посиделкой на даче или у кого-то в квартире. Если 90-е у нас с подачи то ли Веллера, то ли ещё кого-то называют «лихими», то нулевым вполне подходит эпитет «пивные».
Кстати, в этот концепт прекрасно ложатся миры Веера, которые мы видим в книге. Уютный, похожий на среднестатистический европейский город, теплый ламповый город Кингим. Конечно, это место не столь идиллическое, как в фильме, есть там огромные кракены и много иных проблем. Но тем не менее, это уютный мир, полный приключений и достаточно комфортный для жизни, отсылка к «Прекрасной эпохе», нашему миру конца XIX – начала XX век вплоть до начала Первой Мировой. Мир с океаном и пляжами – тут без комментариев. Какой манагер не мечтает открыть дверь в злую невротичную Москву, а вместо этого оказаться на Бали. Мир Нирваны как достаточно гуманное место для нарушителей, идеальный концлагерь в представлении аполитов. Мир Аркан как Россия, которой мы непременно станем после эпохи становления и стабильности. Даже миры Антик и Твердь вполне укладываются в это все. Напомню, это миры, где развитие остановилось в одном случае на Античности, в другом на Ренессансе и пошло в сторону развития биотехнологий. Миры эти своего рода дань эрудиции наших героев. Помимо вкусной еды и путешествий у них есть определенные духовные потребности. А подобные поверхностные исторические фантазии просто идеальны для поднятия самооценки. В дальнейшем, уже в 10-е это перерастёт в навязчивый попаданческий рессентимент, когда мы поймём, что Россия так и не поднялась с колен и рискует упасть ещё ниже, чем была до того.
Кстати, Лукьяненко попаданческий жанр не жалует, что немудрено. В одном интервью он сетует на засилье подобной литературы. Но именно он и его товарищи по тусовке унавозили, подготовили почву для появления всех этих графоманов.
Кстати, если уж говорить о поднятии самооценки, то именно в ней заключено главное противоречие как «Работы над ошибками», так и иных книг подобного жанра. Это с одной стороны ощущение особости, избранности среднего класса, а с другой, жгучая зависть к вышестоящим. Заметьте, все функционалы это именно обслуживающий персонал, те самые клерки. Кирилл вроде и доволен своей новой судьбой, и в то же время рвется на свободу. И это обусловлено не только требованиями сюжета. Это типичное противоречие того, кто угодил в офисное рабство. Вроде есть теплое местечко, за которое стоит держаться, чтобы не скатиться, не стать простым смертным. С другой стороны, хочется больше свободы, и уж точно не зависеть от пятидневки с 9-00 до 18-00. Впрочем, мы все помним, чем это кончилось для героя «99 франков».
Таким образом, дилогию «Черновик/Чистовик» правильнее назвать «Нулевик». Это идеальный миф, идеальное общее место промелькнувшей эпохи, воплощение всех её особенностей, чаяний и стереотипов. В 10-е, когда ресурсы стали иссякать, это все смотрится наивно, смешно и отвратительно. Так уж совпало, что фильм сумел передать это даже на визуальном уровне, многие критики отмечали уровень спецэффектов, как в наших фильмах прошлого десятилетия. Бессмысленная и беспощадная клиповая бекмамбетовщина. Мы тогда искренне пытались догнать и перегнать Запад, особенно в развлекательном жанре. Но жирные нефтяные деньги надо было вкладывать в какие-то более основополагающие вещи. И вот теперь мы находимся в этом безысходном историческом тупике. Серый офисный мир нулевых переродился в бюрократическую антиутопию десятых. Вчерашние пивные обыватели, умеренные консерваторы стали истеричными охранителями. Посмотрите на того же Лукьяненко. В «Черновике», как и в иных своих старых вещах, он мягко высмеивает идеологию, теперь он шлет проклятия Майдану и иным революциям. Ну, что поделать. Из лавочников и бюргеров выходят самые последовательные и идейные фашисты.
Не случайно «Черновик» вышел на экран именно сейчас, практически на исходе 10-х. Это прекрасный повод посмотреть на себя прошлых. И ужаснуться. А как известно, испуг лучшее средство вырваться из плена навязчивых липких сновидений.