Утром я не очень бодро (так как книжки подписывала и адреса выписывала до трёх ночи), но встала. И даже выпила кофе и села на трамвай, который привёз меня прямиком к Комитету по делам несовершеннолетних, в который меня послали из отдела полиции по делам несовершеннолетних.
В кабинете, на котором было написано "По вопросам лишения родительских прав", располагалось четыре стола. Лишь за одним сидела женщина.
-- К Вам можно?
-- А Вы по какому вопросу?
-- По лишению родительских прав.
-- Какой район?
-- У меня -- Московский, у папы прописка в Центральном, н по факту проживает в Ленинградском.
-- Хммм... Ленинградский? Это мой. Но я с сегодняшнего дня в отпуске.
-- А к кому мне тогда обратиться? -- вопрошаю я, оглядываясь на пустующие столы.
-- Сейчас я Вам напишу телефоны тех, кто по Московскому и Центральному. Но их сейчас нет. Одна в суде, другая тоже занята.
-- А как скоро они могут вернуться? Если я часок-другой погуляю по округе? Или дольше?
-- Не знаю-не знаю.
Через полтора часа наматывания кругов по ближайшему скверику я попыталась позвонить по написанным мне телефонам. Увы, кроме гудков в трубке я ничего не услышала.
Ещё спустя полчаса я зашла в приёмную и попыталась уточнить, есть ли какие-то часы, когда гарантированно можно застать сотрудников на месте. Оказалось, что приёмных часов нет. Когда на месте, они всегда принимают, но чаще то в судах, то на выездах...
И тут мне повезло: вернулась одна из сотрудниц.
-- Вы ко мне?
-- Вероятно.
-- По какому вопросу?
-- Лишение прав или ограничение для начала.
Далее дама уточнила, что раз мы с отцом ребёнка проживаем раздельно, то можно либо просто попробовать не пускать его к ребёнку, либо идти в отдел полиции ПДН, где писать много-много заявлений по любому факту нарушения отцом прав сына. А ещё лучше сразу идти в суд. А их ведомство напрямую этим не занимается. Вот когда через суд привлекут, тогда и...
В общем, вышла я, так и не поняв, зачем меня в это место настойчиво посылали.
Вышла, позвонила знакомой, которая более-менее разбирается во всей этой "кухне". Она посоветовала дойти до отделения полиции, где заведено дело, и, во-первых, попросить внести туда сведения о том, что если к отцу ещё из их ведомства никто не приходил - не звонил, по меньшей мере, странно, что человек, который приходит в себя в квартире, где был ребёнок, дверь открыта, ребёнка нет, и он не пытается даже созвониться с роднёй, чтобы убедиться, что сын у них, а не в приют доставлен полицией по звонку соседей.А во-вторых, она посоветовала ознакомиться с материалами дела и узнать его номер.
Примерно минут через сорок я была в отделении. В дежурке была очередь. Мужчина, который записывал всех входящих-выходящих, сказал, что номер дела можно узнать "вооооон в том окошечке". У окошечка стояли двое. Время близилось к обеду. Попав в заветное "окошечко" я услышала, что лучше мне пойти в отдел ПДН, и узнать всё у них. Как это сделать? Так вон записываетесь в журнальчик и идёте.
Но тут-то и пришло обеденное время. Мне предложили или звонить, или обождать.
Я вышла на улицу, села на поребрик и стала ждать. Спустя некоторое время мимо проходили, опрашивавшие меня девушки в форме, которые, узнав, решили спросить, кого и чего я жду. Я сказала, что, вероятно одну из них. Но нет. Оказалось, что дело передано другой сотруднице, но она на выезде.
-- А как же мне взять номер КУСП?
-- Так в дежурке должны дать.
Я вернулась в дежурную часть, где не с первой попытки получила номер дела.
Все номера отдела ПДН молчали, точнее, гудели ровными длинными гудками.
Опечалившись, я побрела домой, думая о том, что на дворе стоит такая хорошая погода, а я трачу время впустую.
А уже дело к вечеру, и за Викой давно пора, и с Димой не посидела. И ничего не сделала. Потом ещё и трамвая не дождалась и пошла пешком с полным ощущением тщётности любых действий.
По дороге я, правда, дозвонилась до начальницы отдела по делам несовершеннолетних, но она заявила, что ранее, чем через десять рабочих дней с момента открытия дела, смысла нет звонить, узнавать и приходить. Вот так.
Самое смешное, что вечером моей тёте звонила-таки девушка из полиции и интересовалась (почему-то именно у неё), где ж можно найти Романа Николаевича, и нет ли у неё номера его матери. Тётка сказала, что всё это было записано с наших слов аж дважды. Но попросила отметить тот факт, что отец проснулся в квартире, где был ребёнок, а теперь его нет, и даже не попытался убедиться, что сын, действительно у родных людей, а не сам уполз-ушёл. Уж не знаю, отметят ли.
Сам "виновник событий" на связь так ни с кем и не выходил.
Придя домой, я захватила книжки и побежала на почту. Оттуда к тёте за Викой. Диме было уже пора готовиться ко сну.
А у Вики завтра утренник. И я бы с этим остаточным кашлем не водила, но и воспитатель просит, и Вика, как услышала -- так глаза на мокром месте.
А вечером ещё и родительское собрание в саду. На тему выпускного. Я уже боюсь цифр, которые услышу.
Мой средний ребёнок второй день подряд ужинал наггетсами и картошкой. Но на этот раз хоть со сковородки. Сил на общение с ней нет. Впрочем, она тоже устала от брата, поэтому уселась лепить. Так жалко, что я сегодня ничего не сделала, а вымоталась, как отпахав две смены на тяжёлой работе. Даже ребёнку не уделила внимания.
Хочется плюнуть на все эти судебные дела и заниматься тем, что приносит положительную отдачу. В конце концов, я тоже не супермать.
Я пришла домой с Викой почти в семь. Разделась. Легла. Написала всем, кому отправила книги, и тем, кто готов получить их с рук на руки. И заказала второй тираж. За свой счёт. Потому что предоплата -- это уже не то. Так что кто записывался, могут радоваться. Примерно через две с половиной - три недели книги будут у меня, а ещё через неделю и у вас.
Мышцы так и болят. Голова -- меньше. Спать хочется очень. Много и долго спать. Но не могу себя заставить даже встать и уложить Вику. Или просто встать.
Вот вам кусочки дня:
