Позвольте поздравить вас, товарищи: мы живем в сбывшейся антиутопии. Коррумпированные политики, постоянное состояние «войны», манипуляции общественным сознанием, цензура и устранение «врагов режима» – то, что, по мнению провидца Джорджа Оруэлла, должно было стать реальностью, стало реальностью. А меткие неологизмы «Большой Брат», «полиция мысли» и «холодная война», введенные Оруэллом, давно уже утратили лоск новизны и стали для нас, сынов будущего, привычными характеристиками повседневности. Добро пожаловать в XXI век!
Самое примечательное – что этот процесс отлично отражает «книгопотребление»: в 2017 году в России было продано рекордное число экземпляров романа Джорджа Оруэлла «1984», и по сей день он уверенно остается в числе лидеров продаж среди зарубежной классики XX века. Однако мало кто знает, что интерес к Оруэллу в России – взаимный. Оруэлл был связан с СССР всю свою жизнь: начиная от дружбы с русскими и заканчивая образом Сталина, сыгравшим в мировоззрении писателя фундаментальную роль.
Этой осенью в «Редакции Елены Шубиной» издательства АСТ вышла первая «русская биография» классика мировой литературы, написанная экспертом по творчеству Джорджа Оруэлла, переводчиком Вячеславом Недошивиным.
До 1990-х годов разузнать что-то объективное о взаимоотношениях Оруэлла и СССР было непросто: книги автора были запрещены в стране как книги «ненавистника России», их распространение каралось уголовно, а переписка Оруэлла с СССР (да, она тоже велась) была засекречена. Документы рассекретили не так давно, благодаря чему удалось узнать новые факты о «русской» стороне жизни писателя. Сегодня делимся самыми интересными моментами из книги Вячеслава Недошивина «Джордж Оруэлл. Неприступная душа».
Долговязый и несгибаемый
Эрик Блэр (он же Джордж Оруэлл) был интересным человеком. Он был высок, долговяз, под пиджаком его торчали лопатки, под ногтями его была грязь, он ходил в изношенной одежде, а ботинки носил так долго, что от них зачастую оставались одни шнурки. Но это его не волновало – он был занят куда более важным делом, чем выбор гардероба. Он выбрал свободу и искал ее.
Оруэлл состоял из противоречий. Он был человеком, не желавшим принадлежать ни «коммунистам», ни «Капиталу», не вмещающимся ни в одну из одежд даже признанных пророков ХХ века: «ни в белую хламиду Махатмы Ганди, ни в цивильный костюм Жан-Поля Сартра, ни в полувоенный френч Солженицына, ни даже в цветастые жилетки соотечественника – фантаста Герберта Уэллса». На него, как на своего претендовали все: от анархистов до консерваторов-традиционалистов.
Сам же Оруэлл формулировал свои взгляды так:
«Если свобода что-нибудь да означает, она означает право говорить людям то, что они не хотят услышать… Заменить одну «правильную» точку зрения на другую – это еще не… шаг вперед… Самый худший враг, с которым… сталкивается писатель или журналист, – это интеллектуальная трусость…».
Сталин на тумбочке
30-е годы XX века. Бурный «расцвет» социалистических идей – а точнее, уникальный шанс взглянуть на их реализацию своими глазами: на Востоке растет и крепнет детище коммунистов СССР и его мозг – Вождь Сталин. В Англии взахлеб читают «сводки с полей». Не остается в стороне и Оруэлл – фигура Сталина будет интересовать его всю жизнь. К примеру, только за 1949 год Оруэлл прочитает более 150 книг, среди которых будет огромное количество изданий, так или иначе связанных с Россией. В частности, книга Рут Фишер «Сталин и немецкий коммунизм», работа Джулиана Хаксли (брата Олдоса Хаксли) «Советская генетика и мировая наука» о «лысенковщине» и труд Джона Лэнгдона-Дэвиса «Россия отводит часы». Кроме того, будут тут и отрывки из статей, появлявшихся в СССР и касавшихся творчества писателя, которые автору регулярно присылал переводчик «Скотного двора» Глеб Струве. И даже когда Оруэлл умрет от туберкулеза (странное совпадение – он умер в день смерти Ленина), на его тумбочке найдут не только пару романов Томаса Харди и Ивлина Во, но и книги о Сталине. Впрочем, тут будет работать все то же стремление к независимости: Оруэлл, в отличие от большинства современников, не поддастся всеобщей эйфории, сосредоточившись на исследовании явления «тирана, сменившего тиранов» как социального феномена.
Старший Брат следит за тобой
Образ «Старшего Брата» выводит в книге «Сталин» французский писатель Анри Барбюс, не устоявший, как и многие в 30-е годы, перед харизмой советского вождя. Возможно, именно у Барбюса Оруэлл позаимствует звание «Большого Брата» для романа «1984».
Борис
В 1928 году Оруэлл приедет в Париж, где с ним случится неприятная история. Парижская проститутка, к которой писатель проникнется симпатией, исчезнет, забрав с собой все его сбережения. В итоге Оруэлл останется без денег, без жилья, да еще и попадет в больницу с тяжелым воспалением легких. Здесь произойдет одно из первых знакомств Оруэлла с «русским характером» – от нищеты и голода его спасет тридцатипятилетний капитан Второго сибирского полка Борис, отставной офицер, эмигрант, родителей которого расстреляли в революцию. С Борисом они вместе будут жевать горбушки, бриться двухмесячным лезвием, спать на полу в чердачных номерах и работать на адских кухнях парижских ресторанов. Наконец, вместе будут «складывать» сносный костюм – «твой пиджак, мои еще приличные брюки!» – когда кому-нибудь надо будет отправляться на «ответственную встречу». И «дорогому Борису» же Оруэлл посвятит добрую четверть книги «Фунты лиха в Париже и Лондоне», отметив:
«Вообще, русские – народ выносливый, крепкий в работе, терпевший злоключения гораздо лучше, нежели это удалось бы англичанам тех же сословий».
Переписка с «Иностранкой»
Да, Оруэлл действительно вступит в переписку с СССР – журналом «Интернациональная литература», редактор которого С. Динамов выразит восхищение книгой «Дорога на Уиган-Пирс» и даже предложит Оруэллу написать что-нибудь для журнала. Впрочем, эта связь будет недолгой – узнав, что Оруэлл воевал в Испании на стороне анархо-антикоммунистической партии ПОУМ, прямо называвшей Сталина «кровавым диктатором», редактор побежит с доносом в НКВД, после чего Оруэллу пошлют сухой отказ, а переписку засекретят.
Пистолет от дяди Хэма
Оруэлл будет уверен, что за ним следят советские спецслужбы. Однажды он даже попросит у Хемингуэя пистолет. Вот как об этом напишет сам дядя Хэм:
«Оруэлл явился ко мне в гражданской одежде… и попросил взаймы пистолет, потому что «они» за ним следили. Он хотел что-нибудь миниатюрное, незаметное под одеждой, и я удовлетворил его просьбу, предупредив, что человек, в которого он выстрелит из него, в конце концов, наверное, умрет, но ждать придется долго».
Любить по-русски
Это, увы, Оруэллу не удастся. Его любовь к русской эмигрантке Лидии Жибуртович-Джексон (она же Елизавета Фен) не получит взаимности. Молодая писательница, подруга жены Оруэлла Эйлин, навестит Оруэлла в туберкулезном санатории, после чего тот вообразит, что у них завязался «роман». Он будет писать Лидии письма и даже получит несколько объятий и поцелуев. Увы, Жибуртович, как истинно русская женщина, объяснит эту связь «жалостью к больному человеку».
За Замятина!
Оруэлл не только отыщет антиутопию Замятина «Мы», которую было практически невозможно раздобыть в советское время, и напишет рецензию на нее, но и будет активно способствовать ее изданию в Англии. За год до своей смерти в письме к издателю Варбургу, уговаривая его все-таки издать роман «Мы», Оруэлл напишет:
«Это позор, что книга такого огромного значения останется ненапечатанной…».
Интересно, что знаменитый роман Олдоса Хаксли «О, дивный новый мир» Оруэлл при этом будет считать «во многом плагиатом» «гедонистичекой антиутопии» Замятина.
Новояз и «Бейсик»
Как несложно догадаться, с «ненавистником России» в НКВД погорячились, и «1984» никогда не был романом только об СССР. «Новояз» – гораздо в меньшей степени пародия на сталинские штампы, чем на появившийся в начале Второй мировой войны секретный лингвистический проект Тавистокского института о подготовке «психологической войны» путем создания так называемого «базового английского языка», или «Бейсика». Он сокращал словарный запас до 850 «базовых слов» и таким образом «вводил контроль над людьми без кровопролития».
Что касается Партии, в романе скорее высмеивают английскую партию лейбористов, чем советскую коммунистическую партию. Вот что пишет немецкий философ Эрих Фромм:
На самом деле <Оруэлл> говорит о тенденции, идущей в западных индустриальных странах, только более медленными темпами, чем в Китае или России… Если мир «1984» станет доминирующим на этой планете, то это будет мир безумцев, нежизнеспособный мир». И спасти нас может только «возрождение духа гуманизма и достоинства».
Смит – Оруэлл
В завершение хочется напомнить читателю этой статьи, что сущность характера Оруэлла лучше всего отражает его собственный герой – Уинстон Смит из «1984». «Быть честным и остаться в живых – это почти невозможно», напишет как-то Оруэлл. Но нет, все-таки возможно – просто будешь один. «Камера 101» – «белая кафельная камера самого страшного ужаса» в его романе – во многом напоминает палату, в которой умрет писатель. Так в 65-й палате умрет последний Человек в Европе.
«– У вас ничего не выйдет, – хрипел романный Уинстон в ответ на пытки электротоком. – Невозможно построить цивилизацию на страхе, ненависти и жестокости… У вас ничего не выйдет. Жизнь помешает…
– Мы управляем жизнью, – возражал ему палач. – Или, может, ты вернулся к старой своей идее, что пролетарии или рабы восстанут и сбросят нас? Выбрось это из головы. Они беспомощны, как животные… Человечество – это Партия… Нас интересует только власть… Немецкие нацисты и русские коммунисты были близки к нашим методам, но даже им не хватило смелости осознать собственные побуждения. Они делали вид, а может, даже верили, что взяли власть, вовсе не стремясь к ней… Мы не такие. Мы знаем: никто и никогда не брал власть для того, чтобы потом отказаться от нее. Власть – цель, а не средство, а революцию делают для того, чтобы установить диктатуру. Цель насилия – насилие. Цель пытки – пытка. Так вот, цель власти – власть…».
Автор: Маргарита Терехова, источник: HYPE.RU
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал!
