Вы когда-нибудь слышали в свой адрес фразу, что для вас уже подготовлено место в аду?
Мы живём в 21 веке, для нас нигде не подготовлено место. Ни в детском саду, ни школе с английским уклоном, ни в институте, ни в частой клинике и даже ни в престижной компании, предоставляющей если не личный автомобиль, то хотя бы 26 рублей на проезд в одну сторону на гробовозке 96 года выпуска или на трёхногом осле. То, что для нас уже подготовили место в аду - неожиданно и приятно.
Данная статья является уникальным исследованием по теме, значимость которой определяется актуальностью проблемы «маленького человека» в наши дни, когда "обезличивание" человека переходит на новый уровень.
В работе привлечены литературоведческие исследования критической литературы 19, 20 и нач. 21 века. Методологической основой работы является комплексный подход. Применялись структурно-функциональный подход, методы анализа, сравнительно-исторический метод и приемы историографического исследования.
В своих творениях каждый автор создаёт особую парадигму реальности, некий художественный мир, помещённый в определённое время и пространство. Каждому читающему и думающему человеку очевидно, что эта вымышленная реальность неминуемо пересекается или имеет параллели с существующей действительностью, которая является её прототипом. Не взирая на эти "все герои и события являются вымышленными, сходство с моим соседом из третьего подъезда случайно, но... неизбежно".
Максим Горький называл литературу «человековедением». Поэтому размышляя о специфике художественного мира, созданного писателем, в первую очередь следует обратить внимание на проблему изображения внутреннего мира человека. Советская писательница Лидия Гинзбург в книге «О Литературном герое» пишет, что реализм 19 века установил новые отношения «между действительностью и художественной символикой, тем самым создав и новую структуру литературного персонажа» [Гинзбург, 1979, с. 4].
Одной из важнейших особенностей реализма является типизация характеров. Для развитых форм реализма показательно сочетание типического и индивидуального, неповторимо-личностного. «Повсюду тип изображается как неотделимый от определенного предметного единства (строя, быта, уклада и проч.) и необходимо обусловленный этим единством» [Бахтин, 1979, с. 159—160]. Писатели-реалисты создают новые типы героев, так в русской литературе появляется концепция типа «маленького человека».
Григорьев называл таких людей «героями зловонных и тёмных углов». А Пётр Вайль написал: «Маленький человек из великой русской литературы настолько мал, что дальнейшему уменьшению не подлежит. Изменения могли идти только в сторону увеличения».
Литературовед Белинский считал, что новая эпоха русской литературы началась с Карамзина. Сентиментализм способствовал формированию психологизма в русской литературе, как литературного метода.
Русский сентиментализм был представлен в двух направлениях. «Дворянский» (Н.М. Карамзин) и «демократический» (А.Н. Радищев). Представители первого направления с сочувствием писали об униженных и обиженных, но трагедию печального положения своих героев они переводили в плоскость нравственную, избегая разговора о социальных проблемах.
Повествуя о возвышенных чувствах нищенки-крестьянки Лизы (то есть, любой среднестатистической тян, которая учится в институте на филологическом, живёт в общежитии с клопами и из мужчин прежде была знакома лишь с томиком Есенина и восьмидесятилетним лысым преподавателем по древнерусской литературе) ко лжецу-аристократу (пикаперу, мажору,"папиному бродяге, маминому симпатяге") Эрасту, Карамзин делает акцент не на амурных делах, а на классовом противопоставлении этих возлюбленных, косвенно демонстрируя противоположность их положения в обществе. На протяжении всего повествования существование персонажей показано через призму светского взгляда идеализации сентиментализма. Психологизм женской личности в период первой любви раскрыт подробно и последовательно, героиня являет собой идеал, но кажется человечным и целостным персонажем. Хотя трагедия юной девушки рассказана Н.М. Карамзиным в духе сентиментализма, но сюжет построен на взаимоотношениях героев-антиподов - Лиза и Эраст. Невинная овечка и ублюдок из "золотой молодёжи".
Таким образом, автор заставляет нас задуматься над проблемой социального неравенства, над разными философиями жизни, которые исповедовали герои. «Карамзин призывает светское общество учиться у простого народа человечности и трезвому нравственному чувству. В какой-то степени вся русская классика идеализировала образ мужчины» [Вайль, Генис, 1990, с. 12].
Я предполаю, что именно Карамзин вводит тему «маленького человека» и социального разрыва. В своём произведении он ставит акцент на гуманности и занимает соответствующую позицию. Но своё формирование как тип «маленький человек» начинает в «Станционном смотрителе» Пушкина. Писатель открывает нам его человечность, чем делает шаг к созданию новой концепции – концепции «самосознания» «маленького человека».
Достижением Лермонтова можно считать то, что его маленький человек не относится к числу униженных и оскорбленных, таких как Акакий Акакиевичем из гоголевского произведения «Шинель». Мы полагаем, что образ офицера Максимыча является одним из лучших концептов типа «маленького человека» в русской литературе 18-20 веков. Не смотря на все тягости, которые довелось перенести офицеру, он смог сохранить в себе лучшие человеческие качества.
Право на личность отстаивал в «Бедных людях» маленький человек Достоевского. Герой чеховской «Смерти чиновника» помирал оттого, что не был понят и удовлетворен в совсем ином праве — на пресмыкательство.
Пьеса Горького «На дне» пропитана эстетикой натурализма, концепция типа «маленького человека» здесь интересна тем, что в произведение прекрасно вписались сразу несколько «маленьких людей», представленных в виде, скорее, «нелюдей». Жестокие похитители жизней, карманники и пьянчуги, не умеющие сострадать и не способные протянуть руку помощи. Автор демонстрирует нам глубину безразличия героев к судьбе друг друга. Унижения и оскорбления становятся нормой в их речевом этикете общения. Ласковые и тёплые слова – иностранными.
Они слабы и не имеют сил для борьбы с обстоятельствами. Внезапно в их примитивной, беспросветной жизни появляется Лука, человек, способный дать им сострадание и утешение. Как по волшебству, ему удаётся сделать некоторых людей чуть добрее, убедить их, что у них тоже есть простое человеческое право - быть счастливыми.
Образ Луки в произведении крайне неоднозначен. Не буду писать обезличенное "некоторые исследователи", а рискну прямо предположить, что его имя может быть связано с лукавым искусителем, потому что он приукрашивает реальность. Одновременно с этим, здесь прослеживается христианский мотив, обозначенный в прямой ассоциации имени героя с именем евангельского апостола. Горький вкладывает в этого героя некоторую двойственность, заставляя нас мучиться вопросом: что важнее - сострадание или истина? Но для этих людей, которые находятся на самом дне, истина является настоящим кошмаром, беспросветным и неизбежным. А Лука даёт им веру, что всё не так плохо, что каждый из них действительно удостоен лучшей жизни. В этом можно разглядеть мышление и видение автора, связанное с тем же сочувствием к «маленькому человеку».
Василий Шукшин редко доходит до слезливого сопереживания своему «маленькому» герою. В первую очередь, писатель изображает его сильной личностью, заслуживающей уважения.
Трактовка и взгляд Зощенко на образ «маленького человека» колоссально разнятся с мнениями писателей-предшественников. Возможно, всему виной то, что старая тема трактуется в новых изменившихся условиях жизни. Анализируя рассказы Зощенко, мы познаем психологию человека, привыкшего к своему ничтожному положению в обществе, к тому, что его судьба — ничто по сравнению с любой инструкцией, поправкой, приказом. Когда к человеку перестают относиться как к мыслящей, оригинальной личности, он постепенно теряет чувство самоуважения. Отсюда его преклонение перед должностными лицами, заискивание, неверие в бескорыстие ближнего.
Герой рассказа «История болезни» предпочитает хворать дома. Его с диагнозом «брюшной тиф» привозят в больницу, где на стене висит плакат с текстом: «Выдача трупов от 3-х до 4-х». Медсестра предлагает ему искупаться вместе со старухой, аргументируя это тем, что «у нее высокая температура, и она ни на что не реагирует». Потом герой подхватывает новое заболевание, по причине того, что он «неосторожно покушал из прибора, на котором ел коклюшный ребёнок». Очень характерно и узнаваемо: виноват не тот, кто отвечает за чистоту прибора, а тот, кто из него «кушает». Наконец, уже после того, как больной все же покидает больницу, дома его ждет последнее испытание: жена рассказывает, как неделю назад она получила из больницы извещение (позже выяснилось, посланное по ошибке) с требованием: «По получении сего срочно явитесь за телом вашего мужа».
В заключении статьи хочется отметить, что произведения русской литературы 19 века, героями которых является «маленький человек», пропитаны состраданием, чувствительностью и лелеющей душу гуманностью. Его образ волновал классиков не только как объект исследования, их интересовали общественные условия, давшие ему право на существование.
«Маленьким» героям чуждо бунтарство, они ни от кого ничего не требуют — ни от государства, ни от людей. Куда бы ни пришел «маленький человек», он везде чувствует себя униженным: в магазине, в поликлинике, в жил-конторе. Потому что в нем видят кого угодно — покупателя, пациента, посетителя, но не человека.
Максим Горький писал: «Страдание для множества людей было и остается любимой их профессией. Никогда еще и ни у кого страдание не возбуждало чувства брезгливости». Но Зощенко ненавидел страдание. Он всеми силами старался высмеять его, чтобы помочь «маленьким людям» преодолеть свое рабское положение и почувствовать уважение к самим себе.
Гоголь и Достоевский по-своему открыли в бедном чиновнике человека. Чехов показал, что маленький человек нисколько не меньше, чем всякий иной, способен быть от природы чиновником.
Гуманизм русских писателей был направлен на утверждение прав «униженного и оскорбленного» «маленького человека», на стремление к тому, чтобы «маленький человек» ощущал себя «полным человеком», ибо каждая личность достойна внимания к ее духовному и нравственному потенциалу.
Как позднее заметил В.Б. Шкловский, «литература собиралась переселяться. Она уходила в бедные квартиры, на чердаки, в подвалы, в меблированные комнаты. Она хотела выразить новую жизнь, говорить от лица нового человека, судить во имя этого человека и одновременно его разыскивала...» [Шкловский, 1966].
Не лишним будет добавить, что «маленьким» человека не всегда делала только несправедливость, царящая в общественном устройстве. В этом мог быть виноват и сам человек с его бездуховностью, безнравственностью и мелочностью интересов. Но я думаю, вы и так понимаете, что этот порочный круг закономерен.
Особенно «беспощадно» показывал своего героя Ф.М. Достоевский, «маленький человек» которого «заговорил» («Бедные люди»), и прием самораскрытия, использованный в этом эпистолярном романе, помог глубже понять натуру Девушкина. Принципиально новый подход Ф.М. Достоевского к изображению героя, в том числе и относящегося к типу «маленького человека», состоял в том, что человек у него не только объект, но и субъект общественных отношений, способный как на добрые, так и на злые поступки, что человек сам ответственен за свою жизнь, а гарантией человеческого достоинства «маленького человека» всегда может быть и будет только его человечность.