Вчера я написал у себя в фейсбуке:
РПЦ разорвала евхаристическое общение с Константинополем. Как это ни печально, но приходится жить с этой мыслью. При том, что мои симпатии искренне на стороне РПЦ. Константинополь неправ кругом. Москву поддерживает Антиохийский Патриархат и ряд других поместных православных Церквей. Будут требовать созыва Всеправославного Совещания. А мы будем молиться и наблюдать... И проповедовать Евангелие Христово... И любить даже врагов.
Комментаторы потребовали объяснений. Объясняю.
Я далёк от политики, как вы все знаете. Уверен, что политические игры не для Церкви. Не наше это дело. Мы — Вселенская Больница для исцеления грешников. Причём в этой больнице больны все, включая замов Главврача. Не болен только Он, наш Главврач — Христос. Для меня ненавистна сама ситуация, когда большая политика начинает использовать Церковь в своих играх. Но «большие» церковные структуры, к сожалению, не всегда свободны от политических обязательств. Это всё аксиома.
Я всегда дистанцировался от политических оценок, конфликта между Россией и Украиной. Это дела земные. А я служитель Христа и должен любить всех. И помогать всем.
Но несколько лет назад из дикого (но симпатичного) неопротестантизма я начал путь в апостольскую и канонически-безупречную Церковь, Которая в лице Патриарха ВСНКЦ Августина Бачинского протянула мне, баптистско-лютеранскому пареньку руку общения.
И со всем пылом неофита я начал всерьёз призывать консервативных христиан объединиться в конвергентном сближении. На очень простых принципах. Мы принимаем в качестве внешнего круга ортодоксии и ортопраксии вероучение и каноническую практику неразделённой Церкви первого Тысячелетия. То есть по словам св. Викентия Леринского то, во что верили «все, повсюду и всегда». Ортодксальная (православная) Кафолическая Церковь, созданная Христом состоит из тех, кто согласен с её богословием, сформулированным на Семи Вселенских Соборах и канонической практикой неразделённой церкви.
Если уж так когда-то договорились, то надо бы уговор и держать. Потому что всё остальное я уже хлебал полной ложкой в диком (но симпатичном) неопротестантизме. Я понимаю, что многим православным, уставшим от своих реалий (действительно не всегда приятных), сегодня неопртотестантизм особенно мил декларируемой «свободой» и, в некотором роде, даже узаконенным фрондёрством.
Уверяю таковых, что это такой же миф, как и «высокое книжное православие», очаровавшись которым, многие неопротестанты бросились в православные церкви оглашаться, а потом столкнулись с коррупцией и прочими «системными прелестями» и впали в затяжную депрессию.
Протестантизм реальный (в отличие от привлекательного книжного) вовсе не так свободен и мил, как это мнится многим. Там есть и свои «системы», могущие переломить об колено любого. И свои коррупционные схемы, и свои «диотрефы». Так же как и свои настоящие святые. Тут уж поверьте мне.
К РПЦ МП можно относиться по-разному. Мне тоже есть за что её покритиковать. Но народная мудрость говорит, что раз в год и лопата стреляет. И иногда случается так, что даже тот, кого вам "есть за что покритиковать", оказывается прав.
Нет ничего глупее, чем выбрать себе кумира и врага, а, выбрав, независимо от их поступков врага всегда клеймить, а кумира всегда боготворить. Это и есть идолопоклонство.
Русскую Православную Церковь сегодня не ругает только ленивый. Такой общий либеральный тренд, основанный на политических предпочтениях и клише «Россия всегда плохая», а «Украина всегда за правду». Политические клише вдруг начинают навешиваться и на Церковь (не без вины последней, впрочем). Но ведь наивно полагать, что раз РПЦ — это Москва, то она априори неправа! Давайте взглянем на ситуацию не с позиции «Россия — империя зла», а просто с позиции богословия и канонических договорённостей.
Когда я говорю, что Константинополь кругом не прав, а мои симпатии на стороне РПЦ, я имею в виду пять простых тезисов:
1. Константинополь неправ в области нравственного богословия.
Даже если бы не было нынешнего «конфликта из-за томоса», то мои симпатии былы бы на стороне РПЦ. Я давно замечаю за Константинопольскими иерархами «косяки» именно на уровне нарушения нравственных норм Священного Писания. И не в смысле совершаемых грехов (ибо безгрешен только Бог). Но одно дело, когда человек по слабости грешит, но осуждает свой грех, борется с ним, публично не оправдывает, но осуждает его. А другое дело, когда грех перестают называть грехом.
Так, например, экзарх, направленный Константинополем в Киев, архиепископ Даниил открыто высказывается:
«Ви розглядаєте гомосексуалізм як гріх? Я розглядаю гомосексуалізм як спосіб життя, люди роблять той чи інший вибір – жити тим способом життя. <...> Гомосексуалізм, коли ми говоримо про нього, це є своєрідний вияв любові між людьми, навіть, однієї і тієї ж статі. Вони виявляють любов. Але чому вони проявляють любов у той чи інший спосіб?! Я мушу збагнути це, я не можу осудити людину, я можу осудити вчинок, але ніколи не людину. Я думаю, що це є слова Христа – ніколи не засуджувати людей. <...> Ми не можемо сліпо взяти трафарет і сказати: «Ти потрапиш у пекло, тому що ти так робиш». https://www.chasipodii.net/article/12025/
Ну или митрополит Диоклийский Константинопольской православной церкви Каллист Уэр прямо заявляет:
Лица гетеросексуальной ориентации имеют возможность выйти замуж, и поэтому в позитивном ключе они могут исполнить свое эротическое желание с благословения Церкви посредством Богом данного таинства святого брака. Но у гомосексуалистов такого выбора нет. По словам Василиоса Термоса, «гомосексуальный субъект призван вести жизнь безбрачия, не чувствуя призвания к нему». Правильно ли мы налагаем это тяжелое бремя на гомосексуалиста?
Вторая аномалия заключается в отношении к гомосексуалистам в таинстве исповеди. Все мы признаем, что существует важное различие между гомосексуалистами, которые участвуют в случайных связях, ища партнера на одну ночь в каком-нибудь «гей-баре», и теми гомосексуалистами, которые привержены постоянным, верным и моногамным отношениям, в которых вовлечена глубокая любовь. Наверняка ни один христианин не поддерживает сексуальную распущенность.
Что происходит, напротив, с верным и моногамным гомосексуалистом? Возможно, священник говорит в исповеди: «Вы готовы отказаться от своих гомосексуальных отношений?» Кающийся может ответить: «Я не могу этого сделать». Священник может ответить: «Вы можете продолжать делиться общей жизнью, отмеченной взаимной привязанностью; но можете ли вы воздержаться от дальнейшей сексуальной активности?». Человек может ответить: «Я еще не готов это сделать» (но я знал гомосексуалистов, которые действительно изменили свои отношения таким образом).
Священник, столкнувшись с этим отказом, вполне может почувствовать, что не может благословить кающегося на участие в таинстве. В этом, безусловно, кроется парадокс. Гомосексуалист, приверженный устойчивым и любящим отношениям, рассматривается более жестко, чем гомосексуал со случайными и беспорядочными половыми связями, и который ищет не настоящую любовь, а удовольствие. Здесь что-то пошло не так.
Почему мы уделяем столь большое внимание сексу между мужчиной и женщиной? Почему мы стремимся узнать, что делают взрослые люди одного пола в уединении своих спален? Попытка взглянуть через замочную скважину никогда не является чем-то достойным уважения. Какой вред они делают другим? («Ах!», скажут, что «они вредят себе».) Я не предлагаю здесь, чтобы мы прямо отменили традиционное православное учение, но нам нужно более строго узнать причины, лежащие в его основе.
По словам Брэндона Галлахера: «Чтобы выяснить правду, мы должны экспериментировать». И, как утверждает Василиос Термос: «Наша богословская сокровищница... ждет, чтобы ее обнаружили». Давайте не будем, как православные, просто занимать оборонительную и противодействующую позицию, «бегая за фактами», как он выразился; но давайте послушаем друг друга с творческим мужеством, с взаимным уважением и, более того, с (по его собственным словам) «любящим состраданием». Давайте признаем, кроме того, разнообразие путей, которыми Бог призывает идти нас, человеческих существ.
Подобные высказывания из уст православного митрополита вызывают у меня, мягко говоря, недоумение. Можно было бы ожидать подобных слов от либерального протестантского служителя, но тут действительно что-то пошло не так. И «пошло не так» именно в Константинопольской церкви…
Ибо ясно сказано, что «…неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: … ни малакии, ни мужеложники,… — Царства Божия не наследуют». (1Кор 6:9,10)
Вы скажете, в РПЦ полно «голубых» даже среди иерархов. Не знаю, свечку ни над кем не держал. Но на уровне публичного отношения к «гомолюбви» РПЦ находится в рамках ортодоксии, а Константинополь, увы, нет. Когда подобные взгляды в интернете попыталась озвучить инокиня РПЦ Васса Ларина, то последовало официальное опровержение этой позиции. (Пруф: http://www.synod.com/synod/2017/20170719_circularnotice.html)
Но мне неизвестны случаи, когда Константинопольским официальным священноначалием эти заявления были бы официально откоментированы. Мне неизвестно ни о каких прещения наложенных на высказывающих явно еретические мысли. Что даёт право мне как наблюдателю усомниться, что гомосексуальное поведение в КП считают грехом.
Я уже не говорю о разрешении второбрачия для священников, что совершенно немыслимо. Тут я даже как человек с протестантским бэкграундом должен протестовать: «Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж…» (1 Тим. 3:2)
2. Константинополь неправ в области превышения властных полномочий.
Когда-то разрыв между восточным православием и Римом произошёл отчасти из-за несогласия признавать, что один епископ имеет право верховной власти во всей Церкви.
В этом мы солидарны с Востоком. В сороковые годы 20-го столетия наш предстоятель Карлош Дуарте Кошта, основатель Бразильской Апостольской Церкви, через которую служители ВСНКЦ и ЕЛЦАИ получили апостольское преемство, отказался подчиниться папе Римскому. Ватикан тогда потребовал от бразильских епископов содействия в укрывательстве нацистских преступников. Дуарте Кошта, будучи тогда католическим епископом, отказался. А его преемника, Луиса Фернандо Кастилио Мендезу пытали горячим утюгом (!), чтобы заставить подчиниться Папе Римскому, требующему явно антихристианского поступка.
Старокатолические церкви не приняли решений 1 Ватиканского Собора, на котором был провозглашён догмат о непогрешимости Папы Римского.
Поэтому мои симпатии в этом вопросе всегда были на стороне Православного Востока. И что же я вижу?
Константинопольский Патриарх заявляет, что он один имеет право раздавать томосы, снимать запреты и анафемы. Что он теперь даже не «первый среди равных», а «первый БЕЗ равных» (Primus sine paribus)
Зачем же мировому православию нужен «молодой папа» (читай — новый константинопольский папа), если когда-то они договорились, что именно неприятие главенства одного епископа над другими и будет их определять, как православных?
И если теперь у православных появляется свой «константинопольский папа» — первый по власти среди всех епископов, то не логичней ли уже тогда признать таковым Римского Епископа? У него подобные притязания и древней и логично обоснованней.
Тут даже мне, лютеранскому епископу, вошедшему в каноническое общение со старокатоликами становится не по себе. Поэтому я считаю, что РПЦ тут права, а Константинополь неправ.
3. Константинополь неправ в области канонических действий, снимающих анафемы, наложенные другим епископом.
Я не эксперт по каноническому праву, но даже мне ясно, что согласно древним каноническим договорённостям никакой епископ не может снять церковное наказание, наложенное другим епископом.
Константинополь снял с Филарета (Денисенко) и Макария (Малетича) анафему, наложенную на них ранее Московским Патриархатом. Наложенную справедливо. За раскол. Так бывает.
И для того, чтобы снять такую анафему, с канонической точки зрения, недостаточно единоличного решения Синода Константинопольского Патриархата. Это сложный процесс, который нельзя проводить методом «удара соперника шахматной доской по голове». Это было бы ещё понятно, если бы Москва и Константинополь УЖЕ находились бы в ссоре и не имели бы евхаристического общения. Но в ситуации единства такой ход Константинополя немыслим и свидетельствует о крайнем неуважении к своему же собрату Патриарху Московскому.
Представьте ситуацию: мой брат наказал своего сына, отобрав у него смартфон. Потому что лоботряс играет вечно в какие-то игры, и не делает уроков. Живём мы в соседних квартирах. Зарёванный балбес бежит ко мне и кричит: «Дядя, дядя! Самодур-отец меня жизненно-важного смартфона лишил». А я — добрый дядя, достаю из кармана деньги и говорю: «Беги, племяш, в магазин! Купи себе новый смартфон, еще лучше прежнего». Предлагаю всем просто оценить такой поступок с моральной точки зрения. Имею ли я право вмешиваться в воспитательный процесс и принимать подобные решения, не посоветовавшись с отцом, и даже прямо вопреки его воле?
Именно так для меня выглядит поступок Константинополя.
Я не берусь рассуждать, насколько прав в этой ситуации «отец», насколько виноват «сын». Ясно одно — «дядя» не имеет права решать что-либо без участия «отца» и брать на себя функцию «деда» (причём, по-моему субъективному ощущению, деда в армейском смысле).
Поэтому я считаю, что Константинополь неправ, а РПЦ в данной ситуации оказывается в положении жертвы несправедливости и хамства.
4. Константинополь неправ в области оценки безопасности происходящего
Константинопольский Патриарх не может не отдавать себе отчёта, что подобные действия всегда приводили и приводят к кровопролитию.
За гладкими словами о «радости снятия анафем» и «даровании независимости» всегда будут стоять конкретные имущественные проблемы. И в стране, где люди привыкли чуть что выходить с оружием на митинги, очень быстро становящиеся немирными, просто нельзя решать вопросы именно так.
Никто не будет там спокойно голосовать: кому будет принадлежать Киево-Печерская Лавра или конкретный деревенский храм.
Будут драки, зазвучат выстрелы, прольётся кровь. И виновны в этом будут те, кто «решил вопрос» волевым принудительным методом, не захотев продолжать переговоры.
Это в маленьких протестантских мирках можно разделяться спокойно и без мордобития. Ну максимум — обозвать оппонента как-нибудь пообидней в фейсбуке. Все посмеются и забудут.
А в Киеве пару дней назад чудом удалось предотвратить кровопролитие вокруг Лавры. Но оно ещё может случиться, к сожалению…
Или нам мало роликов в интернете с записями драк на Святой Земле в храме Гроба Господня? Неужели одно соображение, что может пролиться кровь, не должно остановить предстоятеля Церкви?
Политики льют чужую кровь литрами, но от Патриарха Константинопольского я такого не ожидал. Он не может не понимать, что его решения спровоцируют новую волну насилия.
Поэтому я считаю, что Константинополю тут надо было трижды, нет — семикратно и стократно подумать и быть максимально осторожными. Нельзя рубить гордиев узел хотя бы потому что можно поранить мечом стоящих рядом.
Поэтому Константинополь неправ. А РПЦ, как это для кое-кого ни странно, тут права, потому что оказывается в более «слабой» в политическом отношении позиции. А кто слабее в политическом смысле, тот сильнее в смысле христианском.
Разумеется, и в РПЦ есть люди, которые будут призывать «решить вопрос» силовым методом и «на русских танках въехать в Киев и отстоять Лавру».
Но Константинополь должен был предвидеть и такую реакцию. И ответственность за неё падёт и на Константинополь тоже.
5. Константинополь неправ в смысле политического лицемерия.
Тут недавно я вспоминал уморительную пародию конца 90-х годов прошлого века на известных богословов и церковных деятелей, якобы отвечающих на вопрос: «Почему курицы перешли дорогу?»
Там от имени раскольничьего Патриарха Филарета (Денисенко) был такой ответ: «До нас вони перейшли, до нашого Патриярхату. До нас скоро всi перейдуть. А якщо Константинополь нас i досi не визнаi, то це його проблеми. Як би вiн не залишився без жодноi курки!»
Я ещё с конца 90-х хорошо помню, что Константинополю этот самый Филарет был абсолютно безразличен не один десяток лет.
Тогда Россия дружила с США, тогда Московский Патриарх был для Константинополя возлюбленным братом.
Но прошли годы. И позиция Константинополя «вдруг» изменилась. После того, как Россия и США перестали дружить, а Филарет (Денисенко) вдруг стал интересен политическим врагам России.
Да даже ещё пару лет назад для Константинополя Филарет (Денисенко) был раскольник, а митрополит Онуфрий (из Московского Патриархата) — канонически безупречный глава Украинской Православной Церкви МП.
И вдруг у Константинопольского Патриарха «открылись глаза». Открылись именно в период очередного политического обострения между Россией и Украиной с США.
Совпадение? Не думаю…
И теперь Филарет — канонически «прощённый» и легитимный служитель. А митрополит Онуфрий (к слову никаких грехов не совершивший, расколов не учинивший, в ересь не впавший) вдруг становится для Константинополя непонятно кем.
Я не возьмусь утверждать, что РПЦ никогда не «отрабатывала» политических заказов. Но в данном случае объявлять Константинополь «чистым» от политической ангажированности — это уж увольте.
Политика торчит из Константинопольских решений как шило из мешка. Так что от политического лицемерия меня тут прямо тошнит.
Так что Константинополь неправ, когда устами своих апологетов заявляет о своей политической неангажированности, а РПЦ права, когда утверждает обратное.
***
Что же из всего этого следует?
Я полагаю, что мы должны молиться об уврачевании конфликта, о том, чтобы Бог не допустил кровопролития, чтобы братское и евхаристическое общение было восстановлено. А все ошибки признаны и исправлены.
И я не одинок в такой оценке позиций.
Антиохийская православная церковь (древний Патриархат — третье место в дипитихе), Польская православная церковь, Болгарская православная Церковь, Сербская православная церковь обратились к Константинополю с призывом собрать Всеправославное Совещание для разрешения данной ситуации. Александрийский Патриарх Феодор II (древний Патриархат — второе место в диптихе) перед заседанием Синода Константинопольского Патриархата лично посещал города Украины, сослужил с Предстоятелем УПЦ МП митрополитом Онуфрием и призывал верующих твёрдо держаться единственной канонической Церкви УПЦ МП и лично митрополита Онуфрия.
Ну и, конечно, на фоне этого конфликта особенно ясным становится идея о том, что Настоящая Ортодоксия заключается не в титулах и привычных церковно-конфессиональных брендах.
А в верности Христу и Его учению, изложенному в Апостольском учении Священного Писания, истолкованному в соответствии с апостольским преданием. Ортодокс — это тот, кто верен учению и практике неразделённой Церкви Христовой, имея канонически безупречное преемство Веры, Слова и Таинства от Христа и Апостолов. Тот, кто Евангелие не только проповедует, но и воплощает в жизнь.
Добро пожаловать в эту Ортодоксию!