Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12, Часть 13, Часть 14, Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18, Часть 19 романа "Масик" в нашем журнале.
Автор: Ольга Манскова
Глава 6. Будни
Вскоре после Нового Года вновь потекли напряженные рабочие дни: сессия, экзамены, студенты. И то ли Жорик стал теперь иным и чем-то в своем поведении стал неугоден начальству, то ли просто пришли иные времена, но ему теперь постоянно стали пенять на его молодость, раскованность и популярность у студентов, а также требовать всё более дикую и маразматическую отчетность.
Этот год начался для Жорика ужасно. На последнем из заседаний кафедры, которое проводила заместитель завкафедры Зинаида Григорьевна, она вывела его «перед строем». И стала высказывать в лицо массу обвинений. Что он отбился от коллектива и не сидит, как все, в преподавательской, хотя у Жорика и не было здесь личного стола… Что он не шпионит за студентами, а мог бы, тем более что они ему полностью доверяют… Что он, живя в общежитии, никогда не сообщает сведения о поведении студентов в деканат… Что он не агитировал никого из студентов, чтобы они шли голосовать на прошедших выборах... У Жорика просто глаза на лоб полезли при перечислении весьма странных, с его точки зрения, функций преподавателя. А Зинаида Григорьевна, не останавливаясь, добавила, что он аполитичный, бестолковый, и совершенно не освоил новых методов тестирования и новых форм отчетности. А потому она на следующем его переизбрании обязательно проголосует за то, чтобы его перевели на полставки или же вовсе сократили. И всем коллегам советует голосовать против Жорика.
Хлопая глазами и не понимая, что происходит, Жорик мог только смутно догадываться, что в ход вступила обычная в этих стенах травля. Говорили, что подобная «критика» происходит теперь и в отношении завкафедрой, Павла Сергеевича. Пока – шепотками за спиной или в его отсутствие. Атмосфера на кафедре накалялась, становилась злобной, враждебной и нездоровой.
К тому же, Жорик заметил, что и отчетности в последнее время, кроме прочего, стало столько, что обучать студентов было вовсе невесело. И в целом и общем, его работа больше его не вдохновляла, поскольку приходилось жить в постоянном страхе и напряжении оттого, что в любую минуту на лекцию могла бесцеремонно ворваться заместитель декана или секретарь кафедры и потребовать срочно состряпать очередную липовую бумажку - и каждый раз новенькую и по новому стандарту. Или ворваться совершенно незнакомая мадам, отодвинуть преподавателя как ширму, сказав, что она куратор группы – и объявить студентам, что сегодня …родительское собрание! У студентов, ага. Иногородних. Жуть!
Может, он просто раньше ходил в розовых очках, а только теперь стал замечать то, что происходит в действительности?
В общем, Жорик уже заранее решил подыскивать новую работу... Не дожидаясь переизбрания – вряд ли оно ему светило. Он даже звонил своему научному руководителю и просился в его вуз, но тот честно ответил, что у них сейчас - не лучше, а, быть может, даже хуже. Педвуз их живет как на вулкане, количество лет обучения, дисциплины студентам сокращают, а предметникам урезают часы. Зато, ввели студентам-историкам кучу часов по педагогике, социологии, философии - и всякой прочей мути, а также, к примеру, высшую математику. Поэтому, его часы «антички» урезали с двух лет преподавания до полугода, и он сам не знает, на какой процент урезанной ставки его переведут в ближайшем будущем, хотя он и профессор. От увольнения это звание его тоже не спасёт – если о том надумают, то вышвырнут в два счета, как котенка. К тому же, все коллеги бегают полностью озверевшие и чуть ли не бросаются друг на друга и на студентов. И этот кордебалет, похоже, затянется на долгие годы, до самого беспросвета…
«Значит, в будущем придется искать совсем иного рода работу - или хотя бы неофициальную подработку на стороне», - к такому неутешительному выводу пришел Жорик. «Если бы я был широким крепким мужиком с крупными ладонями - я бы подался прямо сейчас на стройку или в грузчики. Но - увы...», - подумал он.
К тому же, он уже примерно представлял себе некоторые виды подсобной работы и производственные отношения. Как-то, сразу после окончания университета, имел Жорик опыт летней подработки – опыт со знаком минус, конечно. В частной деревообрабатывающей мастерской, куда его привел и познакомил с хозяином один его случайный знакомый.
Хозяином же "мастерни" был хорошо известный среди художников и реставраторов города человек, которого друзья и знакомые между собой называли Бульбой. Настоящего его имени или фамилии Жорик не запомнил - поскольку колоритная фигура «Бульбы» полностью соответствовала описанию украинского батьки.
Бульба выполнял сложные заказы с филигранной резьбой. Но, в отсутствие "приличных" заказов, брался и за перелицовку старых диванов и кресел и реставрацию примитивных тумбочек, шкафчиков и детских кроваток.
Кроме того, он жил в условиях перманентной стройки своего нового дома с запланированной им новой мастерской внизу, этой самой, где они все и работали. Стены и потолок этой мастерской уже существовали. Но, пока что, эти стены были голыми, не отштукатуренными. И потому, вне заказов сам хозяин Бульба и его коллеги занимались дальнейшим строительством.
Весь его штат в то время составляли только что нанятый Жорик, сам Бульба и, кроме них, только Игорёк - мрачноватого вида мужик, косая сажень в плечах. А работа… Лопата, цемент, кирпич - по двенадцать часов в сутки... И – непременные походы Жорика за самогоном по поручению Бульбы. По указанному адресу, на соседнюю улицу.
Жорику навсегда врезалось в память, как только он - поскольку единственный непьющий здесь, - пытается одновременно месить внизу цемент, сам себе загружать кирпич и нести наверх… И – в скорости выкладывать на стену, пока не засох раствор. А внизу сидят, неспешно выпивая, Игорёк и Бульба, дымят сигаретами и поторапливают его с работой. При этом Игорёк, искоса поглядывая на Жорика, постоянно напевает: «... У тебя же мама - пе...дагог, у тебя же папа - пи...анист, у тебя же - всё наоборот, какой с тебя - танкист!»
Платил, правда, Бульба побольше того, что Жорик получал в ВУЗе, и даже нервов он при этом тоже тратил меньше: пришел с подработки домой - и тут же заснул и про всё забыл.
Но, увы... Постоянные посылания Жорика на соседнюю улицу стали со временем всё учащаться, пока Бульба и вовсе с головой не ушел в запой, и любая работа не застопорилась.
Теперь при очередном утреннем появлении на работе Жорик вновь и вновь слышал: «А пойди-ка ты сегодня погуляй, парень! Погода хорошая», - и при этом видел, что Бульба уже успел опохмелиться с утра - после вчерашнего...
Продолжая с горькой усмешкой вспоминать прошлые «работы», Жорик припомнил и то, как его угораздило наняться в строительный вагончик, сторожем. Тоже – летом, и тоже - в качестве подработки. Он со сменщиком Лёхой, сутки через сутки, сторожил стоявшую в округе этого вагончика строительную технику. Лёха изображал из себя анархиста, читал какую-то странную газету "Лимонку" и водил к себе по ночам компании друзей с девочками, которые оставались у него до утра и пили портвейн или водку, закусывая это дело сухими «анакомами» или килькой в томатном соусе.
Такие подробности были известны Жорику потому, что по утрам он будил Лёху и убирал за ними оставленный им и его компанией хлам.
С этой работы Жорик тоже ушел внезапно, не дождавшись того времени, до которого запланировал доработать. Потому что, как-то в его смену, заявились грабители и первым делом закрыли его на замок в строительном вагончике. Они грозились к тому же там его и поджечь, и слили весь бензин с охраняемого трактора. Прибежавший на его звонок по сотовому Лёха божился, что одним из бандитов был Миха, рабочий стройки, но ему никто не поверил. Если б Лёха не отозвался на звонок Жорика и не явился, то, быть может, того бы всё-таки подожгли в вагончике, да и утырили бы еще что-нибудь из техники. Но Леха, к счастью, приехал - и поднял шум на улице, такой, что высыпали наружу жители окрестных домов. И Жорик, и Лёха вызывали тогда милицию - но она ночью так и не приехала вовсе.
Денег Жорику с напарником за их сторожевание, естественно, так и не заплатили тогда. Во-первых, потому, что по понятиям так называемого начальства, они слишком резко оба уволились. А, во-вторых, потому что сумму за слитый ворами бензин вычли из их зарплаты – и, вроде бы, получилось практически «так на так».
В общем, в связи с прошлым опытом, и сейчас мысли о смене работы приходили в голову Жорика не радостные и вдохновляющие, а самые мрачные... «Можно, конечно, податься еще в компанию «Орифлейм», или к каким ещё сетевикам. Или же - кассиром в супермаркет пойти. Если только возьмут - кассиром. Кто из знакомых пробовал – анкету заполняли, и на том всё заканчивалось, ни ответа ни привета. А больше работы в городе никакой: только торговля и еще раз торговля», - размышлял он.
Глава 7. Поиск работы
Через несколько дней Петька купил в киоске местную газету. Деньги, заработанные им как "преподавателем Жориком" просто таяли - скоро не останется ни копейки, хотя и - тратил он их, буквальным образом, только на хлеб. Это ещё хорошо, что от премиальных в конце года Жорик отстегнул ему половину - за то, что он его выручил. Пора было искать работу, чтобы не объедать бабушку-пенсионерку.
Петька бегло просмотрел объявления... Работа. Требуются... Дворник, сторож на три тысячи рублей, кондитер - женщина, «Орифлейм», «Фаберлик», секретарь - девушка от 18 до 20, юристконсульт, желательно без о.р. - ага, это чтобы на него все долги списать, промоутеры от 15 до 65, мерчендайзер - интересно, чем таковой занимается? «В дворники, что ли, податься? – подумал Петька. - Ага... Бригадный метод работы. То есть - пашешь и за себя, и за тех, кто на сегодня в дупелину пьяный валяется...»
Ниже, в разделе «разное», он вдруг наткнулся на объявление следующего содержания:
«В ДК требуется преподаватель йоги. Срочно!»
«А - что? Алик там что-то говорил про семинары, на которые мы вместе с ним ездили - в Крыму... Да и вообще, если подумать, я помню и йогические позы, и разные типы дыхания... А после бытности моей кошаком - гибкость у меня повышенная... Дай-ка, попробую!» - решил Петька. Благо, бабушка была сейчас не в «комнате», а возилась на «кухне» - то есть, через занавеску: комната была занавеской поделена на две неравные части. И Петька тотчас себя проверил.
Он легко сделал "березку" - как выражаются по-русски, имея в виду сарвангасану, затем перешел на "мостик", потом легко стал на руки - и с этой стойки перешел на "позу павлина", а следом - на "скорпиона". Снова сделал мостик - уже с позиции стоя... Легко!
«Однако! В йоги, что ли, податься? Если это – реально, - подумал Петька. - Вдруг, получится? Кажется, что и во сне недавно - было что-то на эту тему... Надо, в общем, попробовать».
Петька подошел к старому бабушкиному зеркалу и внимательно и придирчиво оглядел себя.
«Побреюсь завтра налысо. Под ноль… Если начинать с нуля, значит - с нуля», - решил он почему-то.
*
Назавтра Петька, побривший голову налысо и одевший по этой причине черную вязаную шапочку - чтобы голова не мёрзла, ближе к вечеру - в заявленное в объявлении время, - шел по заснеженному городу. Дело в том, что в объявлении был указан и телефон, и домашний адрес. Поскольку телефона у Петьки и вовсе не было, то он пошел прямо по указанному адресу и без предварительного звонка. Там было сказано: обращаться после семнадцати часов.
Дом оказался довольно длинной сталинкой с кодовым замком на подъезде. Во дворе играли дети - лепили снеговика и играли в снежки.
- Мальчик, какой код в этом подъезде? - спросил Петька у одного из пацанов, лет семи, пронесшегося только что мимо него.
- А вы - к кому? - важно спросил тот.
- Я - по объявлению, - серьёзно ответил Петька, показав в газете подчеркнутый ручкой адрес.
- Пойдемте, я вам наберу, - сказал мальчуган, и, подойдя и немного повозившись, набрал нужную комбинацию цифр. Дверной замок клацнул, и дверь слегка приоткрылась.
Петька понял, что мальчик запомнил не сами цифры, а их визуальное расположение.
- Спасибо. А - сколько сейчас времени - не скажешь? - спросил Петька, у которого не было ни часов, ни сотового.
- Пять рублей двадцать копеек, - ответил мальчик, посмотрев на небо и с трудом найдя более яркое пятно заходящего солнца, едва пробивающегося через блёклую пелену облаков.
- Чего? - не понял Петька.
- То есть... Пять часов, двадцать минут, - исправился мальчик. - Приблизительно.
"Ну и молодежь пошла! Часы - рублями измеряют! А смотрят при этом… на небо, - подумал Петька и рассмеялся.
Дверь ему открыл… Так же, как и Петька, гладко выбритый налысо, человек. В спортивных штанах и черной футболке. На вид ему было лет сорок.
- Я - по объявлению, - промямлил Петька.
- Вижу, - ответил ему незнакомец, пробуравив его колючим взглядом, - заходи.
Петька, наспех разувшись в коридоре и сняв куртку и вязаную шапочку, хотел последовать и дальше - в дверь комнаты, гостеприимно приоткрытую незнакомцем.
- Стоп! - остановил его тот, - Обуй тапки. Это у меня - гостевые. А теперь - проходи!
В комнате, со сплошняком пригнанными друг к другу книжными полками по всем четырем стенам - что было сделано, видимо, на заказ, - не было более ничего, кроме паласа на полу и вписанного в специально отведенное для него место, заключенное между полок с книгами, телевизора.
- А теперь - снимай тапки и показывай, что ты можешь, - сказал лысый незнакомец, приглашая Петьку "на ковёр".
Петька изобразил перед ним примерно то же, что проделывал вчера, будучи дома.
Наблюдавший за ним незнакомец сказал:
- За дыханием следи. Книг почитай - чтобы теоретически подковаться. Но в общем, ты мне подходишь. На семинары по йоге ездил?
- Да. Но - увы, ничего не помню, - ответил Петька.
- Это - не важно. Тело помнит. Дай - пять. Как зовут?
- Пётр.
- А меня - Семён. И, между прочим, Семёнович. Хороши мы с тобой - йоги, называется! Да? - и он захохотал. - Звучит: йог Семён Семёнович из третьего подъезда? Или - йог Петька! Прям - как в анекдоте - про Петьку и Василия Ивановича.
Петька слабо хихикнул.
- А ты - не тусуйся, парень! Не боги горшки обжигают! И кто, если не мы, будет править людям спины? И - души? Врачи, что ли? Да они и сами еле живы. Вся медицина - на ладан дышит. Или, быть может, к нам йоги из Гималаев приедут, или Шри Свами какой-нибудь из Индии? А им - что, больше заняться нечем? - и тут Семён Семёнович вдруг резко присел и с лёгкостью завернул ноги в лотос.
Петька, чтобы не подкачать, сел напротив, и тоже завернул ноги, так же сев в полный лотос. Ноги слегка побаливали - но вполне терпимо.
- Итак, я не справляюсь один. У меня несколько точек по городу стало: в центре и на посёлках. И потому, некоторые занятия за меня будешь проводить ты. Побываешь сперва на паре занятий каждой из моих групп, будешь следовать моим методам и предписаниям. Я тебя всем своим ученикам представлю. Самое главное - это то, что пластика у тебя просто отличная! С дыхалкой только немного поработать, я тебя потренирую. Теории начитаешься. Сделай вдох! Задержка. Вы-ыдох - медленно! Ещё - людей надо ВИДЕТЬ. Но этого сразу не добьёшься: только со временем приходит.
Так вот… Залы - снимаем. Аренду - платим. Остальные деньги - кроме подоходного и отдаваемого за то, что нас никто не трогает - идут нам с тобой. Люди сейчас небогатые - много не берём. Но на пропитание и поездки по семинарам, думаю, нам хватать будет. Поначалу буду тебе платить треть от нашего общего заработка, а себе - оставлять две трети. Как главный инструктор. Раскрутишься, вникнешь - будем делить доход по-братски, или же - ты от меня отпочкуешься, поделим "паству", заведёшь свою школу - это уж как получится. Если начнутся наезды на тему: «Да кто ты такой? А вот мы знаем человека - он кандидат эзотерических наук растрындяйного вуза за Уралом» - направляй таких ко мне. Как самому отшивать - со временем научишься. Примерно так: «Вам бумажка нужна? Вот и валите в свой растрындяйный вуз. А я - просто учу людей делать... вот... так», - и с этими словами, Семён Семёнович, взяв одну свою ногу из положения "лотос", с лёгкостью заложил её себе за шею.
- И, если ваш кандидат эзотерических наук сделает так же – то честь ему и хвала, а если нет - пускай проваливает! А то - мало того, что высшую школу превратили в сборище музейных экспонатов с липовыми бумажками, так еще - даже в йогу сунулись. Якобы «эзотерических» вузов - настрогали. Дипломов. Повесьте теперь их себе на стену - и любуйтесь. А мы с Петькой - будем гнуться. И спины людям на место ставить… Так? Тебя это устраивает?
- Конечно! Вполне, - ответил Петька.
- Тогда - пойдем на кухню - чай пить. С баранками.
На кухне Семен Семенович сразу поставил на плиту чайник со свистком и сел за стол, кивнув Петьке на табурет у окна: присаживайся, мол. Но, на тот белый табурет у батареи сразу же, опередив Петьку, заскочил важный белый кот с серыми пятнами. Петька его погладил, и кот старательно вытянул голову и замурчал.
- Гляди ж ты! И Петроний тебя своим признал! Он - от большинства незнакомцев под стол ховается. Это - тоже тебе плюсик в моих глазах. Животные - они людей чувствуют...
«Вот бы никогда не подумал, что когда-нибудь стану... Преподавателем йоги», - присев на табурет и взяв на руки кота, подумал Петька, с удовольствием потягивая вполне "йогический" чаёк - зеленый, без сахара, но вприкуску с баранками и сухофруктами.
Глава 8. Новые встречи
Через несколько дней, однажды вечером, Петька впервые пришел в общагу к Жорику, как официальный гость. Даже сдал на вахте паспорт и весьма официально сказал, что он «к Георгию Владимировичу»... При этом подумав, что уважения, кроме как у вахтёров институтских общежитий, должность преподавателя ни у кого сейчас не вызывает. Правящая вузовская бюрократия всегда норовит как можно сильней унизить «молодого специалиста», да и на старых ездит, как вздумается левой ноге руководства. Так сейчас принято, в век, когда образование совершенно обесценилось в одной отдельно взятой стране. Петька сейчас уже хорошо знал эту кухню. «Высшая школа» откровенно агонизировала и смердела.
Вахтерша его явно не узнала: лысого, без усов, без очков, с прямой спиной и расправленными плечами. И в новой куртке.
Жорик ему был рад. Он встретился с Петькой ещё в коридоре: как раз только что снял с плиты чайник.
Зашли в комнату, поговорили о том - о сём... Петька вкратце рассказал Жорику всё то, что он узнал о себе за это время. О прошлом себе.
- В общем, я – довольно гнусный тип, - заключил Петька.
- Нет, Петька! Я же помню тебя моложе, каким ты был в клубе «Взлёт», как ты, ещё тогда, увлекался Сидерским, йогой и Карлосом Кастанедой, магическими пассами. Я был от тебя в восторге, и ты… Открыл тогда для меня путь развития. Ну, да, возможно, потом ты зашел в тупик. Жизнь твоя понеслась не в ту сторону… А знаешь, тогда – даже хорошо получилось, что ты стал котом. Жизнь остановила тебя на спуске и развернула иначе, в другом направлении. Может, и хорошо, что ты абсолютно всё о себе забыл. Если бы все люди могли в момент взять и забыть свое прошлое, будто его и не было никогда, и начать жизнь с новой страницы… То, возможно, жизнь была бы светлей и лучше.
- А они и так каждый раз начинают сначала. Только, это называется новым воплощением. И каждый раз приходится по новой проходить пеленки-распашонки… А вообще, Жорик, я только недавно понял, что именно благодаря тебе моя жизнь сильно изменилась. Я, как мне кажется, научился брать на себя ответственность за собственную жизнь - вероятно, раньше меня просто несло по течению. И порою весьма сильно заносило... Видимо, я по жизни шёл, будто на качелях катался: то – вверх, то – вниз. А сейчас… Кажется, я начинаю избавляться от собственной тени.
- А ты привнёс в мой характер некоторую гибкость - и, наверное, до того, как я... побывал котом, я слишком многое на себя брал - и слишком часто занимался самоедством... И когда я вдруг вспомнил, что это ты был тем чуваком, что говорил мне о нагвале... В общем, я понял, что ты - мой самый лучший друг! - напыщенно заявил Жорик. - Благодаря которому я избавился от наследия своего прошлого, от многих комплексов, связанных с моим детством и жизнью у родственников. И перестал быть неудачником.
- Тогда - жарь картошку... Тональ тоже должен быть в хорошей форме. Не зря же йоги так много уделяют ему внимания! - хихикнул Петька. - А у нас с тобой тональ – явно в норме, недаром же мы были весьма проворными котами. И его надо кормить! Не так ли, Мнемозина?
И кошка, свернувшаяся в кресле, подняла свою хитрую мордочку и окинула их пронзительным немигающим взглядом, по-прежнему продолжая громко мурлыкать.
*
Жорик проснулся на следующее утро, не припоминая ни единого сна, и абсолютно выспавшийся, как младенец. Было воскресное утро. В выходной можно было спать - хоть до полудня. Но почему-то абсолютно не спалось, а хотелось нестись куда-то. И, с утра пораньше, Жорик решил прогуляться по городу, и долго бродил по улицам. Снова падал небольшой снег, легкий, пушистый; ярко светило солнце, и деревья стояли, все в снегу, искрясь на солнце. Как редко бывает в этих местах, где зимой - то грязь и слякоть, то мороз без снега. Просто зимняя сказка…
Он шел по городу, и почему-то ему было легко, светло и радостно. На время проблемы не то, чтобы исчезли - но отодвинулись далеко-далеко. И даже встречные прохожие были добродушными и веселыми.
И вдруг он увидел... Её. Сколько раз он просматривал в деканате все попадавшиеся ему списки групп в поиске инициалов с участием первой З... Один раз Жорик даже нашел в списках девушку, чье имя начиналось именно с этой буквы - и с замиранием сердца поджидал выхода её группы из аудитории после пары. Даже спросил у студентов, где такая-то, назвав фамилию. Оказалось - Земфира... А ещё, Жорик заглядывал везде, где читал лекции, в соседние аудитории, ходил на студенческие концерты, желая услышать скрипачку. Ему не везло!
Но сейчас, по заснеженной улице, в пушистой короткой серой шубке и с распущенными волосами, без шапки, с футляром, в котором лежала скрипка - шла Зоя. Неужели?
Жорик уставился на Зою во все глаза. И, поравнявшись с ним, девушка посмотрела на Жорика удивленно.
- Здравствуйте, Зоя! - улыбнувшись, сказал он.
- Разве мы знакомы? - спросила Зоя, но улыбнулась в ответ.
- У меня такое впечатление, что я вас уже встречал. Наверное - во сне, - ответил Жорик. - Позвольте, я буду вашим рыцарем - и понесу вашу скрипку.
- Так я вам приснилась? Странно, но мне тоже недавно снился интересный сон. Наверное, там были тоже именно вы. И у меня - тоже такое впечатление, будто я действительно вас давно знаю. Только... Как вас зовут?
- Масик... Зовите меня просто Масик, - ответил Жорик, неся скрипку и пытаясь другой рукой подхватить Зою под руку. - И - не бойтесь, я - не псих, а преподаватель культурологии... То есть, я хотел сказать, меня зовут Георгий.
- А я – действительно Зоя, будем знакомы, - представилась ответно девушка и протянула ему руку в пушистой вязаной перчатке. – Масик… Вам что, и мой кот приснился?
- Вроде того…
Было скользко, и легче было держаться вместе – и за руки. И так, вместе, и держась за руки, и пошли они по центральной улице, засыпанной за ночь свежим снегом, под которым иногда попадался ледок. Жорик нес её скрипку, и был счастлив.
Кажется, хоть в чём-то жизнь начинала налаживаться!
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Ольгу Манскову подарком с пометкой "Для Ольги Мансковой".