Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12, Часть 13, Часть 14, Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18 романа "Масик" в нашем журнале.
Автор: Ольга Манскова
Глава 4. Сон
Жорик проснулся поздно…Странный, однако, приснился ему новогодний сон. Он помнил его во всех деталях.
Вначале снилось - будто он идет по коридору вуза, на лекцию. И видит, что весь коридор наполнен студентами: они стоят неподвижно - и, будто полностью остекленели. Можно даже сказать, что это были статуи студентов. Он подошел к одной из них - замороженной статуе парня - и щелкнул по руке... Палец отлетел - и со звоном брякнулся на пол. «Разбился!» - подумал Жорик, с ужасом опуская очи долу. Нет, слава Богу! Палец был цел. Он поднял его - и приставил к руке, обратно. А следом он увидал девушку - одну из тех, кто ходил на танцы. Она тоже была остекленевшая, лишь глаза все ещё оставались живыми. И потому она смотрела на Жорика с нескрываемым ужасом.
И вдруг он, сам того не ожидая, увидел, что от протянутой им в сторону девушки руки исходит яркий луч света. И тогда он, уже осознанно, полоснул по фигуре этим лучом, сверху вниз. Девушка вдруг ожила, встрепенулась и стала оглядываться по сторонам, совершенно не понимая, где находится. А Жорик двинулся дальше по коридору.
У дверей кафедры стояла Зинаида Васильевна, которая при взгляде на Жорика вдруг любезно заулыбалась - и ласково пригласила в преподавательскую.
- Милости просим, уважаемый! Мы тут отмечаем защиты наших студентов - пьем чай с подаренными конфетками! Проходите, проходите!
Жорик, осторожно и нехотя, последовал за ней. Вся кафедра была в сборе. Люди сидели за длинным столом. Только вот стены, полы и мебель помещения были покрыты едким, вонючим коричневым налетом, а местами и склизким, похожим на зеленые сопли, веществом, в которое влипли, как мухи в мёд, все присутствовавшие, сами будто и не замечавшие этого факта.
- А! Вот и вы! Мы только вас и ждали, - послышалось со всех сторон. Все моментально уставились на Жорика.
- Ну, коллеги, выпьем все вместе, нашим дружным коллективом! - провозгласила Зинаида Васильевна, подав Жорику чашку с чаем.
«А она, кажется, подобрела по отношению ко мне. Быть может, она и не так уж сильно меня ненавидит», - только и успел он подумать, взяв чашку и отхлебнув немножко, когда вдруг мир перевернулся, пол заходил ходуном, и все внутренности бедного преподавателя будто охватило пожирающее пламя... Последнее, что он услышал - это резкий, злой и надменный смех своей преуспевающей коллеги, подавшей ему отравленный напиток.
«Я умираю... Я уже умер», - подумал Жорик, когда, в приступе боли и жара, стал куда-то проваливаться на фоне искажающихся и поплывших черт реальности.
Когда он вновь осознал себя, то понял, что вокруг теперь было темно. И абсолютно пусто. Не было ничего. Лишь немного погодя вдруг появились далекие звезды.
Он висел в пустом космическом пространстве, вдали от любых скоплений звезд и туманностей, в полной пустоте. Жорик проносился в этой торричеллиевой пустоте, испытывая тошноту и леденящий ужас. Но вот он постепенно, издалека, начал приближаться к одной из планет, к далекому космическому телу.
- Смотри! Это - Земля! - сказал ему голос, будто бы исходивший от близко находящегося к нему человека. Но никого рядом не было. И тут его движение продолжилось, и он вновь завертелся и понесся куда-то, мимо обозначившейся впереди планеты - в дальнейшем же осознав, что приближается к космическому кораблю... И его туда засасывает!
И вот он уже внутри. Более того, собравшиеся вокруг люди смотрят на него с надеждой.
- Удачи вам в вашем крестовом походе, Капитан! - услышал он в то же время раздавшийся голос позади себя. Кажется, он когда-то уже слышал нечто подобное - в каком-то фантастическом фильме.
Внезапно, этот сон оборвался и закончился. Начался другой…
Налет нестерпимой грусти... Он помнил, как преклонил голову, как священник в храме благословлял его. Как он молился на дорогах, воткнув в землю пред собою меч... Каким нестерпимо долгим и бесконечным был путь. Жаркая, раскалённая пустыня, всё выжигающее солнце. Километры уже за плечами, нет ни капли воды... Зачем?
И вот из их отряда осталось только двое. Остальные - давно повержены врагом. Они отступают. Бегут, сворачивают на следующую улицу. И вот их, кажется, зажали, впереди - стена... Тупик. Трупы, повсюду за ними - трупы... По колено застилают землю мёртвые тела, застывшие в бешеном оскале, искорёженные злобой. Кровь, повсюду кровь... Даже на губах - её привкус. Вот, кривой саблей, была впереди снесена голова с плеч последнего соратника - и ему остаётся теперь одному отступать ещё дальше, вглубь переулка, до самой стены... Последнее, что он видит – этот кривой проулок. А он даже не знает… «Как же название этого переулка?» - лишь успевает он подумать, и вдруг…
"Мокрый, - гулким эхом раздалось внутри его головы, - Его назовут потом - Мокрый"...
Его выносит долой из этого сна – так стремительно, будто кто-то выдергивает за волосы. Над ним теперь - крупные, бесконечные звёзды. Синее, бездонное небо. Вокруг - повсюду пески, барханы, уходящие до горизонта. Пустыня... Рассвет. Ветерок подул, прохладой овевая лицо. Холодно. Солнце встаёт. Розоватой дымкой подёрнулись небеса и барханы. Сиреневое небо, розовый песок... Он всегда хотел встретить рассвет в пустыне...
Он один. Бредет куда-то вдаль. Одинокий путник…
Неожиданно, он вдали замечает две тёмные точки - далеко, очень далеко отсюда. Но эти точки постепенно и быстро приближаются. Это два всадника, и будто скачут они ему навстречу. Вот всадники уже совсем близко. Спрыгивают с коней и подходят к нему.
- Здравствуй, странник! - говорит один из них. - Сейчас, вскоре, станет очень жарко. Надень на голову вот это, - и он подаёт, разворачивает и помогает ему надеть на голову длинную-длинную широкую повязку из тонкой белой материи - чалму.
- Ты теперь - один из нас, - замечает второй незнакомец. - Идём... Тебе давно было пора явиться. Мы ждали тебя.
Рассвет... Пустыня становится нежно-розовой, с сиреневыми тенями. За барханами их ждёт караван верблюдов. Пора отправляться в путь, чтобы добраться до нужного места. И сделать это до того времени, когда опустится самая жара... Только погонщики верблюдов знают тайные караванные тропы пустыни.
- Ты теперь - один из нас, - повторяет один из выехавших ему навстречу всадников.
Глава 5. С чистого листа
Наутро, едва Петька проснулся, как услышал, что открывается входная дверь.
Он мгновенно спустился вниз по приставной лестнице, подумав, что к Алику так рано никто и никогда не заявлялся – тот был ярко выраженной совой. Или, скорее – филином. А значит – это к нему самому, к Петьке. И действительно, он не ошибся, и визит был по его душу: к нему приехала мать. Как и обещала.
- Здравствуй, Петя! - сказала она с порога. - Ничего не привезла тебе из гостинцев - отец твой не даёт ни копейки.
- Ну что ты, мама! Я не голоден, - сказал Петька, оглядывая с ног до головы невысокую худенькую женщину, простоволосую, с русыми волосами до плеч и со следами ушедшей красоты на стареющем лице, с провалившимися глазами и тенями-кругами под ними. Лишь глаза женщины - наверное, как и в молодости, - были большими, ясными, по-прежнему широко распахнутыми… И - на мокром месте.
- Я всё понимаю, сынок: что вы с отцом давно не находите общий язык. И вам, вдвоём, нет места в одной мастерской. К тому же, он все деньги себе всегда забирает. В последнее время он еще больше пьёт, к тому же. А когда пьёт - злой становится. В общем, я тебя понимаю, почему ты вместе с нами не живешь. Сама бы ушла куда, да только дом на отца твоего оформлен, и куда я пойду! Добро, что ли, кинуть, вместе нажитое? Да и - кто ж о нём, неразумном, позаботится кроме меня? Он мою заботу воспринимает, как воздух, как должное. А не будет меня рядом - он же совсем опустится... Жизнь такая просто пошла, тяжелая. Он - не плохой мужик, в общем-то. И не виню я его ни в чем. Его понять можно. Но я… Не об этом хотела сказать, впрочем. Только о том, что ты – живи как хочешь, сынок. Но не пропадай больше так, надолго… Извелась я вся, чего только не надумала… Искать – не искала, через властей. Боялась, если честно. Вдруг… Опять не о том говорю. Сынок! Тут бабушка недавно как раз письмо прислала - подумать только, из соседнего города, а тут ехать-то - минут сорок на автобусе... Письмо! Только вот, опасно ей, одной, ехать сюда, она Ростова совсем не знает. А ни мобильника, ни телефона, ни компьютера - у неё нет...
- Так - что пишет, бабушка-то? - спросил Петька, подумав про себя, что были у него правильные ощущения, когда он был котом, что есть у него в Новочеркасске родственники - в человеческом обличии, разумеется… И многие дома знакомыми казались. Не только из кошачьей бытности.
- Бабушка удивляется, что ты очень давно к ней не наведывался. А ведь ты для неё - как сынок поздний. Всё детство на целое лето я тебя к ней отправляла, кроме того времени, которое ты проводил в детских лагерях. И когда студентом стал – ты у неё жил поначалу. Потом только общежитие тебе дали, ты ж на заочку перевелся – и работать при институте пошел, электриком. Зря подумал, что после, быть может, общежитие приватизируют и комнату тебе дадут… Да в наше время - держи карман шире. В общем, соскучилась она по тебе... Бабушка. Хочет, чтобы приехал - хотя бы в последний раз с тобой повидаться. А я и не знала, где ты. Но, сразу после письма и ты объявился – неспроста это, поезжай к ней, Петя.
- В последний раз? Что, так всё плохо?
- Не думаю. У неё в роду - все долгожители. Просто, грустно ей. И одиноко.
- А письмо - можно прочитать? - спросил Петька, подумав о том, что на нем написан обратный адрес, которого он не знает.
- Да забирай его совсем. Там - сплошь о тебе. Какой ты хороший внук. Съездишь к ней?
- Обязательно! - заверил Петька.
На вечер у Алика вновь намечался гай-гуй. А Петька стал собираться.
- Ты куда это? Кажись, вещи собираешь? - покосился Алик. А Петька продолжал аккуратно укладывать барахло в свою дорожную сумку.
- Да, не век же мне у тебя на шее висеть. Попробую устроиться у бабушки. Ну его, этот Ростов… Пока что. А там - видно будет, - ответил Петька.
- А как же - с работой?
- А с работой - мне по любому по новой устраиваться.
- Слабо, наверное, там тебе что отыскать. В Ростове с работой полегче… Ну - как знаешь. Наведывайся в гости.
- Обязательно! И ты ко мне, если туда занесёт. Записывай мой адресок - и дай номер своего сотового. Как только обзаведусь своим телефоном, так непременно тебе звякну.
С транспортом Петьке - и повезло, и - не повезло. С ходу еще поймал попутный транзитный, сел на свободное сидение полупустого автобуса... Вскоре, миновав город, автобус очень лихо понесся по уже очищенной от снега трассе с видом на лесополосу.
Только, место, которое ему досталось, оказалось не просто тёплым, а весьма жарким, да и бензин почему-то проникал в салон - всю дорогу Петьку преследовал его запах. Пересесть же было некуда: впоследствии все места заняли, даже ещё и стояло много людей. А окна, конечно же, были закрыты напрочь. Ничего не попишешь - зима... Вот и жарься! А после кошачьих приключений, к тому же, Петька стал чувствителен к запахам…
Проходящий, однако, был тем и славен, что доезжал не просто до окраины, где находился автовокзал, а следовал дальше, почти через весь центр. И потому, Петьке можно было сойти в нужном месте города.
Вытряхнувшись из автобуса, Петька с удовольствием вдохнул полные лёгкие свежего морозного воздуха - и пошел в направлении разыскиваемой улицы, спросив дорогу у нескольких прохожих. В том, что домик бабушки был почти в центре, он и ранее уже не сомневался, полагаясь то ли на интуицию, то ли на неосознанные, но хранящиеся глубоко в душе, воспоминания.
Здесь, как и в Ростове, лежал снег, только менее толстым слоем. Был легкий морозец. Петька, когда уже вышел на ту улицу, где жила его бабушка, то двигался по её четной стороне, в направлении нужного ему номера. Не считая редких административных зданий и учреждений, все дома здесь были частными одноэтажками.
Внезапно, под деревом, еще издали, Петька заприметил маленький черный комочек. «Котёнок, что ли? - удивился он. - Почему же тогда не мяучит? Холодно ведь».
Подойдя поближе, Петька взял котёнка на руки. «Совсем рукавичка, только - с глазами. Наверное, уже устал мяукать и затих, ожидая смерти», - подумал он, согревая теплом рук маленькое тельце.
"Кто же тебя выставил на улицу в такую погоду? Отнесли хотя бы на рынок - там люди добрые подбирают, - подумал Петька. Котёнок был почти такой же, как... Масик. Пушистый, коричнево-чёрный. И тоже - кот. Только вместо белого небольшого пятнышка - вся грудка была белой. И на каждой лапке был небольшой беленький "носочек". Петька засунул котенка к себе внутрь теплой куртки, поддерживая его снаружи рукою. И услышал, что котенок тихо замурчал.
«Ну, вот! Теперь, скорее всего, всю жизнь буду кошатником!» - подумал Петька.
А вот, кажется, и нужный дом... Слегка покосившийся забор... Но домик вполне добротный, кирпичный.
Собака в соседнем дворе, залаяв громко, когда Петька постучал, вдруг затихла - и завиляла хвостом. Между бабушкиным домом и соседским двором заборчик здесь был совсем низенький, чисто условный.
А вот и старушка вышла - маленькая, совсем худенькая, с такими же, как у матери, глазами. В накинутой на плечи старой заношенной куртке...
- Бабушка, здравствуй! - крикнул Петька.
- Ох, внучек! Радость-то какая! - расцвела старушка.
Бабушка заварила чайку, достала сахар и конфеты. Котёнок, которого Петька бережно посадил на старую тахту у окна, был спущен на пол и накормлен слегка подогретым молоком из блюдца. После чего он тут же полез обратно, забился на мягком одеяле в угол и свернулся клубочком.
- Получается, что ты мне дружка принёс, чтоб было мне, о ком заботиться, Петенька! А помнишь, как в детстве ты щенка приволок? С разноцветными глазами... А я сама бы не завела сейчас кота: вдруг - помру? И куда тогда он? Но - жалко ведь, совсем маленький, на морозе... Пусть живёт!
- А я не только кота тебе приволок, бабушка! Можно, я сам - тоже у тебя жить буду? - спросил Петька.
- Господи! Счастье-то какое мне будет! Конечно, живи, Петенька! Мне самой уже дом - в тягость. Крышу вот, летом, сосед, дай ему Бог здоровье, починил мне за три бутылки водки! Представляешь, как на меня молодёжь в "Магните" смотрела? Гуляет, мол, сегодня бабка! Три бутылки водки - и батон хлеба!
- Ничего, теперь я буду об этом заботиться. Сам не справлюсь с ремонтом - летом людей найму, - сказал Петька.
- Ты же знаешь, дом этот старый, но - сухой, добротный. С другой стороны, через стену – есть комната с другим входом. А здесь - эта и кухонька. Ты можешь там, в той половине, жить. Там, правда, основательная уборка требуется. Пустила я, с лета ещё, по глупости, квартирантов. Студенты - те хоть просто кровать старую сломали, стол, да стены поразрисовали... Съехали, когда им общежитие дали. А жили потом мужики постарше. Так я однажды ночью просыпаюсь - в соседней комнате через стенку – пуляют… Уж не знаю, из какого такого оружия. Перепугалась страшно - убьют ведь! За квартиру не плачено - это и ладно, лишь бы живой оставили. Лежу, ни жива ни мертва... Наутро прислушалась - тихо... На следующий день - снова тихо... Пошла туда - дверь нараспашку, в комнате - ветер гуляет. И - никого. Одна из стен - вся пулями изрешечена. Ну, я комнату осмотрела, поволоклась на рынок и купила новый замок. Сбегала к соседушке - заменить замок его попросила. Он мне за бесплатно новый замок и врезал. Он и сам ночью выстрелы слышал, и только - сказал мне при этом, строго так: «Замок - врежу. Только ты, Семёновна, никого больше на постой не пускай – страшно». А мне - и самой страшно. Я ведь хотела как лучше. Не только из-за денег, а чтобы - и людям польза была... Пустует ведь. А теперь я комнатку эту приберу - ты и поселяйся.
- Не надо, бабушка. Поселюсь там, когда денег заработаю и поначалу ремонт сделаю: хоть новые обои поклеить нужно. Пока – здесь, вместе с тобою, немного поживу.
- Хорошо, внучек! – улыбнулась бабушка. - Как раньше… Тахта твоя будет.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Ольгу Манскову подарком с пометкой "Для Ольги Мансковой".