По прошествии времени стало достаточно много людей высказываться о том, что в СССР не было репрессий, ГУЛАГА, а если и были то не таких масштабов, как это рисуют оппоненты сталинистов. Причем приводятся аргументы, что, при таких пугающих цифрах попавших под репрессии, в СССР не было ни транспорта, ни дорог, чтобы незаметно для остального населения переместить их к местам отбывания наказания. То что большинство населения не знало про политические репрессии, приводилось как аргумент в пользу того, что их не было или цифры сильно завышены, но почему-то не обращают внимание на то, как много семей в то время улучшило жилищные условия при очень низком объеме жилищного строительства или большой текучке среди руководящих работников всех уровней и приход на их места людей без образования и опыта работы. Ну да ладно, истинные цифры исполнителей и их жертв мы, скорее всего, поименно никогда не узнаем. Но отдельных людей можно и нужно вспомнить и рассказать о них ныне живущим, чтобы хоть как-то показать, что может творить система, когда полностью подминает под себя прокуратуру, суд, следственные органы и систему отбывания наказания. Хочу это описать на примере своего дедушки. Начну издалека, чтобы показать, что за какими-то историческими датами, войнами, революциями стояли простые люди и у них было имя, было прошлое и настоящее, они переживали и страдали, им банально было больно и порой страшно.
Мой дедушка, Адзитаров Минигужа Диникеевич родился в позапрошлом веке в 1896 года в маленькой деревеньке Нижнее Муталово Оренбургской губернии. Сейчас её уже нет, Л.И. Брежнев решил, что она бесперспективная. Жили небогато, но не голодали, разводили скот, охотились и рыбачили. До первой мировой войны никуда не выезжал, не учился. Когда началась война, девятнадцатилетнего Минигужу забрали в царскую армию. Сослуживцы называли его добровольцем, потому что он не подлежал призыву по закону о всеобщей воинской обязанности 1913 года, так как был единственным сыном в семье, после смерти его брата, но писарь в волости не выписал покойника из списков и дедушка попал на фронт. Для деревенского паренька трудности фронтового быта были не страшны, но в 1916 году попал он в мясорубку Брусиловского прорыва, за который Брусилов получил именное оружие покрытое бриллиантами, а дедушка попал в плен. Про то, как жилось в плену он нам не рассказывал, но не трудно догадаться, что не сладко.
После подписания Брестского мирного договора 3 марта 1918 года, мой дед смог вернуться в Россию, но вместо дома снова попал на фронт. Большевикам нужно было обеспечить оборону Петрограда от белогвардейцев и иностранных интервентов. Естественно, никто у солдата не спросил, хочет он еще воевать или нет, а если хочет то за кого? Послали в окопы, дали винтовку и стал он защищать молодую Советскую республику. И длилась гражданская война для дедушки пока он не получил ранение и не был отправлен домой. С большими трудностями и приключениями он добрался в родную башкирскую деревню и только начал привыкать к мирной жизни, как в августе 1918 г. пришли вооруженные люди и забрали молодых парней и мужчин с собой. Пешком их привели в село Зирган, где располагались части атамана Дутова и закрыли в сарай. Утром они должны были пополнить белогвардейское войско. У новобранцев не было никакого желания воевать и под покровом ночи через дыру в стене они сумели вырваться из рук белогвардейцев и вернуться домой. Беглецов никто не преследовал, не догонял, видимо в неразберихе гражданской войны было не до них. Где-то в феврале, марте 1919 года история повторилась, пришли красноармейцы и опять собрали мужчин, опять село Зирган, тот же сарай и такой же побег. Сейчас, по прошествии столетия, эти события выглядят как-то комично, да и дедушка старался преподносить всё в шутливой форме, но нужно помнить, что в годы гражданской войны жизнь человека так обесценилась, что срубить голову саблей, расстрелять или просто утопить в колодце было равносильно тому, что убить муху. На счастье дедушка пережил эти времена, женился, родил сына. Как-то люди приспособились к периоду коллективизации, и ни что не предвещало беды.
Весной 1931 года, со слов односельчан, в деревню заехал мужчина на красном коне и ненароком с некоторыми крестьянами завел разговор о колхозе, трудоднях, кто доволен, а кто нет. Мол, если замутить против Советов заваруху, кто бы мог поддержать? Кто-то пожал плечами, да ушел, а кто-то указал на моего дедушку, что он был на фронте, охотник, умеет держать оружие, да и единоличник, т.к. болел после фронтовых ранений и колхозу, видимо, был не нужен. В августе 1931 дед был арестован. И инкриминировали неграмотному, беспартийному мужику ст.58 п.2 и ст.58.п.11. УК РСФСР По этой статье, по данным Википедии с 1921 по 1953 год было осуждено 3777380 человек, расстреляно 642980 человек. Если это можно назвать счастьем, то дедушке выпало 5 лет лишения свободы. Самое яркое из его лагерных воспоминаний, это разбор завалов от разрушенной большевиками Александровской церкви. Для неграмотного, но воспитанного в рамках мусульманства человека, разрушение храма, пусть даже другой религии, было кощунственным и не понятным актом. Он рассказывал, с каким трепетом брал каждый обломок, как аккуратно укладывал в тачку. Понимал, что участвует, хоть и подневольно, в очень большом мирском грехе. Пока еще шло следствие, уже к бабушке приехали какие-то деятели, описали вещи и забрали, а это старинные настенные часы в резном корпусе, такое же старинное зеркало и волчья шуба. Больше ничего ценного не оказалось. Так как дедушку увезли без каких-либо формальностей, то и родственники не знали, что с ним, куда увезли. Пошла моя бабушка по инстанциям, сначала в село Ермолаево. Там про такого человека ничего не знали, отправили в Мелеуз. Оттуда бабушка добралась до Уфы и только там нашла своего мужа, уже врага народа. Пять лет пролетели, дедушка вернулся к своим близким, начал восстанавливаться, налаживать быт, но тут грянула новая война. Учитывая возраст, ранения, статус врага народа отправили дедушку в трудовую армию. Работал он где-то под Уфой, начались болезни, норму не выполнял, а это голод. Когда дедушка опух от недоедания и болезни, фельдшер, а он был земляк из соседнего села Васильевка, осмотрев, сказал, что ты Минигужа все равно умрешь, лучше иди домой, попрощаешься хотя бы с близкими. Полуживой он пришел к родственникам в Уфе. Они его отмыли, немного откормили и отправили домой. Дома отлежавшись, начал помаленьку работать по хозяйству, помогал колхозу, всё вроде уладилось, но кто-то написал куда следует и опять пошел дедушка, но уже по уголовной статье и почувствовал неграмотный деревенский мужик разницу политической статьи и уголовной. Теперь его более или менее кормили, одевали, был лазарет. Это было его последнее заключение. Не знаю что он переживал, переживал ли, а может ему и никто не сообщил, что он 25 января 1974 года был полностью реабилитирован. После этого он прожил еще десять лет. Но не помню, чтобы кто-то пришел и извинился перед ним и тем более покаялся. На всё у него было одно- Бог им судья. Так и упокоился.