На самой верхней полке, под стопкой старых книг и рваным свитером, у стены лежит прошлое. Не вчерашний день, запрятанный во сне под подушку. Не вырванные страницы учебников истории. Прошлое в кадрах, в черно-белых фотокарточках. Прошлое, умещающееся в скромном фотоальбоме на шестьдесят листов.
На его обложке нарисованы альпийские луга, написаны имена и нарисованы неумелыми детскими ручками сердечки и звездочки. Если я возьму его, то превращусь в пепел, рассыплюсь прахом и стану призраком времени.
Часто тетушка, стараясь, чтобы я не заметила, достает и листает его вечерами. В глазах ее тогда пляшут тени прошлого, смеются звонким голосом молодость и льется потоком соленым, как море, боль. Пальцами забираясь в грудь, я сжимаю сердце, чтобы не смело так быстро биться.
Мне позволено проникать в эту память о прошлом лишь тайком. Подлой воришкой я пробираюсь в комнату, пока тетушка вышла в магазин. Фотокарточки вытащены из кармашков фотоальбома и лежат у раскрытого шкафа воспоминаний. Они лежат так тихо, как умеет лежать только прошлое.
С маленьких картиночек улыбается мне молодая женщина на улице большого старинного города, в строгом костюме стоит мужчина в холле театра и глядит на часы, на руках у счастливой матери в пеленки мягкие завернут странный комочек, маленькая девочка сидит во дворе на ступеньках большого дома и гладит бродячих кошек.
В моей памяти о доме еще живут эти кошки. Там не осталось ни маминой угасшей улыбки, ни добродушных морщинок вокруг глаз у отца, ни высоких ступенек дома. Только эти одинокие флегматичные кошки, ластящиеся к моим рукам.
Звучали раньше в памяти с каждой фотографией мамины истории, голос ее невозможно мелодичный и звонкий и слова, как будто из книг известных сказочников. Ни голоса, ни слов нет теперь, лишь рот открывается безмолвно у тени, ни имеющей лица. Во что жестокая память превратила мать? Вот в эти очертания изящных линий за плотно закрытыми веками.
Я сгребла все фотокарточки в охапку, выровняла потрепанные края и спрятала за дверцей шкафа. Будь моя воля, я бы замок на него повесила. Чтобы ни память моя, ни время не добрались до прошлого моего счастливых дней.