Трава гудела за спиной Аалиты. Миллионы тонких колосков и широких листьев издавали мелодичный звон на ветру, поэтому поле, где стояла девушка, называлось поле Сирен. Бытовало мнение, что от травяной песни можно уснуть, сойти с ума или даже умереть.
Но девушке кажется было абсолютно плевать на звуки. В конце концов, в жизни есть вещи и пострашнее поющей травы, например, свихнувшийся эльф. Единственное чем трава сейчас была опасна, так это своей высотой. Ариорн мог с легкость стоять в двух метрах от нее, и оставаться при этом незамеченным. Боковым зрением Аалита следила за вторым эльфом, который держал на мушке весь ее отряд или как они сами себя называли – банду. Дети сидели тихо, отчасти из-за угрожающего дула револьвера нацеленного на них, отчасти из-за кляпов во рту и веревок на руках и ногах.
Девушка глубоко вздохнула и перенесла вес на правую ногу, чтобы в следующее мгновение молниеносно уклониться от просвистевшего у виска клинка. Она отпрыгнула в сторону и метнула дротик в траву, откуда прилетел кинжал. Тишина. Значит успел. И опять напряженная тишина. Ничего на свете нет хреновей, чем рвущийся к власти сбрендевший эльф, получивший доступ к технологиям. Если подобное происходит, значит вместо ораны по его венам теперь течет обычная кровь, как у всех людей. Самое интересное, что бывает и наоброт: человек развивается настолько, что обнаруживает у себя не кровь, а орану. Таких люди часто называют святыми, но конечно там дело вовсе не в этом. Пока Аалита задумалась о глупости некоторых людей, Ариорн появился у нее за спиной и приставил кинжал к горлу.
- Вот и все. Сдавайся, - голос эльфа, некогда мелодичный и приятный, теперь звучал хрипло и надрывно. Это все человеческая кровь. Алчная, гордая, глупая. Глупая...
Аалита словно того и ждала. Она подалась вперед на холодную сталь, и алая орана капнула на кинжал, засветившись золотистым сиянием. Конечно, Ариорн был умен, но человеческая кровь постепенно сделала свое дело, подточив некогда острый интеллект. Кинжал растворился в руках эльфа, а он сам отшатнулся от девушки, словно его ударили током. В его глазах застыло недоумение и шок.
А с неба уже слышалась песня птицы Ри.