Маленькие шаги в темноте. Его никто не видел. И никто его не слышал. В темном мире всегда стояла тишина. Ему было очень хорошо. Он чувствовал тепло рук своей мамы. Она вибрировала, будто вода. Она дышала, и он наполнялся спокойствием, как раньше, когда еще он сам полностью находился в воде. В теплой и приятной. И только от мамы ему было всегда хорошо. Он очень любил, когда она была рядом. Он слышал ее запах и вибрацию, он знал, что она вибрирует для него. А когда ее не было рядом, ему было совсем плохо. И сразу делалось холодно и неспокойно. Сейчас он шел вперед, туда, куда ушла его мама, но все еще не ощущал ее тепла. Он делал маленькие шаги в ее сторону. А мама не шла навстречу. И воздух не наполнялся ею и не вибрировал. Теперь он устал и сел на землю. Руки трогали влажное и неприятное. Стало холодно. Он вытер руки об себя, чтобы они стали сухими и можно было почувствовать ими маму, когда она придет. Она всегда была теплая и мягкая. У нее был такой запах, который он мог слышать издалека. Он сразу знал, что там мама. Он ее чуял. Что-то сухое и твердое коснулось его ноги. Потрогав руками холодную неровную поверхность, он сначала сел на нее, а после прилег. Лежать ему было удобнее, чем двигаться. Он всегда ложился, когда не хотел идти. Ложился там, где стоял, и принимался ждать маму. Он лег и принюхался. Мамой не пахло и вибраций тоже не было. И воздух не касался его тела. Он сжался в комочек, и обнял себя руками, страстно желая, чтобы прямо сейчас мама его тоже обняла.
Утренним солнцем осветило лес. Заброшенное кладбище не казалось таким зловещим, как в пасмурные дни или под вечер. Сейчас старые серые плиты высветились солнцем почти добела. И только маленький мальчик, скрючившись на могильной плите, нарушал светящуюся картину. Его окоченевшее тело нашли слишком поздно. Кто он и откуда, так никто и не узнал. Как попал в этот лес, осталось загадкой.
Когда-то, очень давно, появилось поверье, что души не рожденных на свет младенцев, в поисках своих матерей, стекаются на это заброшенное кладбище, чтобы навсегда обрести здесь покой.
С давних пор на этом кладбище хоронили женщин, не ставших матерями. Всех, умерших во время родов, или после пяти лет брака, не сумевших забеременеть и добровольно наложивших на себя руки, хоронили здесь. А позже, сюда стали приносить младенцев, которые умерли во сне, или которых уносила неизлечимая болезнь. Страшное место, обреченное, гнетущее. Гораздо более мрачное, чем обычное кладбище. В нем покоилась несправедливость мира. Жизнь, обреченная на смерть, в самом своем начале.
