«Бруно Шульц – самый неизвестный из всех самых великих писателей XX века» – так говорит о своем герое режиссер Геннадий Островский. Жизнь и смерть польского еврея, автора странных и страшных рассказов, переведенных на многие европейские языки, легла в основу спектакля «Уроки персидского». Его премьера состоялась в ноябре прошлого года в Риге, теперь постановку представили московскому зрителю. Репортаж Алии Шарифуллиной.
На что способен человек, чтобы выжить в нацистском концлагере и спасти жизнь своему ребенку? Выдумать несуществующий язык и выдать его за персидский. Так поступил заключенный Бруно Шульц. Персонаж невымышленный. Это реальный художник и писатель, которого называют «польским Кафкой». Его судьба увлекла режиссера Геннадия Островского.
«Я хотел сделать историю про его творчество, про его слово. И я понял, это можно сделать, только погрузив это в страшную мрачную атмосферу, где он жил и где он погиб. Это парадоксальная история, это история про Бруно Шульца, но, на самом деле, не про него, а про его язык», ‒ рассказал режиссер спектакля Геннадий Островский.
Место действия, казалось бы, очевидно – концлагерь. Известно, что Бруно Шульц в 42-м году бы убит надзирателем Гюнтером в городе Дрогобыч. Но события в спектакле происходят в некоем ином измерении – палач и жертва встретились где-то на том свете. Только они об этом не знают Бруно Шульц написал две маленькие книжки странных рассказов. Они вызывают восхищение, ужас, страх, раздражение, хохот, скуку. Таким же неоднозначным хотел сделать свой спектакль Геннадий Островский. «Уроки персидского» даются нелегко. В них много аллюзий, метафор, там поют, танцуют, путешествуют во времени, герои все время меняются местами. Воспринимать действие сложнее еще потому, что Шульца и Гюнтера играют женщины
«Он палач, но в нем живет теплая душа, которая хочет вырваться из этого ада. В этом спектакле нет хороших и плохих персонажей», ‒ говорит актриса Элита Клявиня.
«Мало очень физического действия происходит. Очень много действия в слове. Это сложно воспринимать, потому что современный мир очень быстр, молниеносная реакция», ‒ добавила Мария Данилюк.
Фантасмагория с элементами ужаса или бред сумасшедшего – определить жанр спектакля невозможно. В финале становится ясно, что они оба ‒ палач и жертва ‒ узнали, что такое ад, только один еще при жизни, а другой – уже после смерти.