Предыдущий эпизод тут
Жур жи. Дорога на Луну.
…16:20. Здравствуйте, это я! Я ожила! На мне синяя плащ-палатка. А родовая оказывается приятной комнатой, лишенной явных признаков больницы. Негромко играет радио. – Вы какую станцию предпочитаете, - спрашивает акушерка. Она высокая, красивая. Так, где там мой муж? Нечего мне тут, я всё вижу!
…17:00. Задала примерно восемьсот вопросов. Какая интересная работа у акушерок. Но мне невозможно хочется спать. Ведь я уже сутки не спала, и целую ночь на ногах. Акушерка гасит свет, оставляя в родовой только большой разноцветный ночник. Я прошу выключить радио. И выключаюсь сама.
…Примерно 18:30. Кто-то пришел и что-то сделал. Я приоткрываю один глаз, смотрю на мониторинг, где скачут на графиках бешеные схватки, и снова засыпаю. Мой муж сидит рядом.
…19:30. Просыпаюсь. Чувствительность слегка возвратилась. Еле-еле, где-то вдалеке я чувствую схватку. А красотка-акушерка (сколько я уже пережила смен?) представляет мне свою преемницу. Итак, значит, рожать мы будем с мадам Дороти. Она невысокого роста, лет пятидесяти, выглядит немного строгой, но приятной.
…20:00. За стеной, в соседней родовой, раздается крик ребенка! У меня дыхание спирает – вон он, этот момент, которого я так жду! До меня доносится голос доктора. Там было кесарево. Господи, как я волнуюсь за моего бедного малыша. Все ли порядке? Почему он не толкается как обычно? Боль нарастает.
…20:20. Что такое? Провод, что ли, отошел? Почему наркоз перестал действовать? Умоляю, прибавьте!!!
…20:30. Эпидуралка это тоже обман! Боль возвратилась хуже, чем была. И ужасное осознание – теперь это всё назад не повернуть. Я никак не могу встать и уйти!
…21:30. Дороти спрашивает, нет ли у меня ощущения, как будто хочется потужиться, как в туалете. Нет и в помине! Но я хочу родить! Я дожидаюсь следующей схватки (долго ждать не приходится) и просто самодеятельно тужусь.
…21:31. Я тужусь. Я сейчас взорвусь! Я как мяч под колесом грузовика! - Молодец, хвалит меня Дороти, - вот так и надо! Только раз в 10 посильнее! Сильнее?! Да просто убейте меня сразу.
…21:32 Наступил вечер. Предыдущая смена ушла, в коридоре затихли голоса. В соседней родовой тоже пусто. Одни мы на всем свете остались. Я в плащ-палатке на кушетке. Мой муж слева от меня, акушерка в ногах, и добрая-добрая мадам, нянечка из педиатрии, справа. Давай! – требует Дороти, - Давай, поддакивает мой муж, Давай, – ласково просит мадам справа. Она такая добрая. Мне, как подстреленной собаке, хочется лизнуть ей руку.
…21:35. Снова схватка. Снова никакого желания тужиться. Тужусь формально. Делаю все как показывали на курсах. Зачем – не помню. Делать – не хочу! Мне от этого еще больнее. Мадам Дороти, помогите! Сделайте что-нибудь!
…21:40 Я как печальный клоун. Я предупреждаю всех, что у меня сейчас лопнут глаза и взорвется мозг. И треснет живот. Ну же, мадам же Дороти, помогите! Наложите щипцы! Вантуз! Кесарево! («Я за естественные роды…Врачам только дай что-нибудь отрезать…Не позволю… Каждая кошечка, каждая травинка») Дороти смеется: ну уж нет, у вас всё так прекрасно получается. Родим сами!
У меня прекрасно? Да я уже свет в туннеле вижу.
…21:40. Пить! Пить! Муж брызгает на меня минеральной водой из пульверизатора. Я ловлю капли.
…21:45. И когда уже кажется, что это навсегда, полная безнадега, и наверное ничего никогда не получится, Дороти вдруг находит слова:
- О, я уже волосики Антуана вижу!
…21:46. Антуан? Волосики? Так вот зачем я тут! Я вдруг вспоминаю, что я тут делаю. Больно? Мне наплевать. Пусть лопнут глаза, я забываю всё, чему меня учили на курсах, просто набираю побольше воздуха, и когда подкатывает очередная волна схватки, я прыгаю на неё как серфер и тужусь-тужусь изо всех моих сил.
- О, - радуется Дороти, вот то, что надо!
…21:55. Я больше не прошу ни кесарева, ни морфия, ни яда. Я молчу. Я только жду боли, как прекрасного знака, как дороги, как ледяной горки, с которой можно съехать со всей мочи вниз (только вначале надо забраться наверх). Ладно, эволюция, давай помиримся. Я ТУЖУСЬ.
…22:05. И вдруг! На свет божий появляется голова. И едва вынырнув (тело еще остается внутри) и поздоровавшись, голова недвусмысленно сообщает о своем прибытии громким извозчичьем чмоканьем. Так, аппетит в папу.
Жур Жи. Превращение тыквы.
22:05. – Доставайте, - Дороти помогает папе принять Антуана и перерезать пуповину. При виде толстой синей трубки новоиспеченный папа, было, отступил, но с Дороти не забалуешь. Я ничего этого не вижу – наши с Антуаном души подпрыгнули прямо в небо, сквозь потолок, и танцуют под молодыми звездами, а мы ждем внизу. Кто-то разрезает на мне синюю плащ-палатку, чтобы не терять времени на развязывание тесемочек. И вот уже Антуан лежит на моей груди.
22:06 Он находит ручкой грудь, и начинает сосать – свою ручку. Я хочу поправить его, но Дороти останавливает меня. - Подожди, он сам сделает этот переход. Он много тренировался в животе. - И правда, Антуан отпускает свой кулачок и захватывает сосок.
22:10. Так мы и лежим, укрытые одеялом. А папа стоит рядом и капает на нас слезами.
…Потом ласковая мадам с папой берут малыша в смежную комнатку для первой ванны. Я бы хотела посмотреть на плаценту. Мадам Дороти показывает её. Такой я себе и представляла. Вот и всё. Мы с Дороти разговариваем про Россию. Ей очень нравится русская культура.
…В моей сумке, в той, где были первые вещички малыша (он вымытый и одетый снова пригрелся у меня на груди) лежит русский павлопосадский платок. Это не просто платок, а ценный для меня подарок на мой отъезд хорошей подруги. Но мне хочется подарить его мадам Дороти на память о смешной русской, которая за естественные роды (за щипцы, вантуз и кесарево)! Думаю, моей подруге тоже будет приятно, когда она узнает, какая роль досталась платку – участвовать в самом важном дне моей жизни!
…23:30. Дороти и ласковая мадам провожают нас в нашу комнату. Палатой её язык не повернется назвать. Тепло-розовые стены, картина с цаплей на озере. Своя ванна, туалет. Стеклянной стеной отгорожена смежная комнатка для ухода за бебе с большой раковиной-ванночкой и пеленальным столом.
…Дороти знакомит меня с парой ночных сиделок, которые будут со мной на случай, если мне что-то понадобится. Они же приготовляют дополнительную кровать для нашего папы. В эту ночь он останется с нами.
…И вот закончились последние отзвуки минувшего праздника. Все попрощались с нами. Закрылась дверь. Мой муж повалился на свою дополнительную кровать и утер пот со лба: ох, боже мой, что я пережил. После этих слов он накрепко заснул.
…А я взяла моего сына на руки, приложила к груди, тихонько держала на руках в темноте. И мне казалось, что мы были вместе всегда.
…Наутро начался марафон, который не переставал уже до самого нашего выхода из клиники. Педиатр сменял гинеколога, одна медсестра шла за моими анализами, а другая – за малышковыми. Я не успевала запомнить лица. Время до обеда пролетало в пять минут, а после обеда приходили гости. Первые два дня малыш спал, сосал и кричал только в ванной. На исходе третьего дня он начал взывать к молоку и к справедливости. Я требовала одну за другой чашки с чаем для лактации.
Малыш отсыпался днем. Тысячи врачей с их анализами отсыпались ночью. Мне времени в сутках не нашлось. Цапля на картине постепенно оживала и бродила по озеру в закатных лучах.
…Зашел проведать нас и мой доктор-испанец. Войдя в дверь вслед за своей улыбкой, он воскликнул, обращаясь к ассистентке: Мама миа, посмотрите на эти ноги! - Я в панике стала рассматривать ножки моего малыша – неужели врожденное плоскостопие-косолапие или того хуже? Тут доктор продолжил:
- У него же сороковой размер обуви, как у меня! – Ах, это да, вязаные белоснежные пинетки уже перешли к плюшевой мишке.
…И вот пришел четвертый день. Взвешивание показало, что потеря веса остановилась, и доктор дал добро на выписку. За окном стелился густой туман. Как же мы будем выходить в таком тумане? Пока я размышляла, к нам заглянула мадам Дороти. Она поцеловала нас с Антуаном и подарила коробку конфет. Долго еще я буду есть эти конфетки, только по одной в день, чтобы на подольше осталось воспоминание о ней. Кстати, теперь при свете дня и вне стен родовой палаты, мадам Дороти показалась совсем другой – ниже ростом и гораздо добрее. Она ли была с нами там, ночью – та могущественная ведунья, которая наколдовала моему сыночку путь на свет?
…Я собрала сумку и успела пообедать, когда туман рассеялся. И выходили мы под ясное, голубое небо. Когда я оказалась снаружи дверей с тревожной кнопкой, где звонила всего вечность назад, в прошлой жизни, мне снова захотелось вернуться и пройти весь этот магический круг по коридору заново. Рождение – это личный разговор с Богом, пусть даже переводчиком подрабатывает боль.
…Я немного удивилась, завидев на парковке нашу старенькую машинку. Было бы менее удивительно, если б на её месте оказалась карета из золотой тыквы с ливрейными лакеями и шестеркой белоснежных лошадей. Неужели мир остался прежним? Нет, конечно, он стал на одного маленького мальчика другим.
…А вот и наш дом. Так, должно быть, чувствуют себя космонавты, возвращаясь на Землю с Луны. Хотя нет, мне лучше, ведь мне Луну выдали на дом, на руки, с собой.
…Сейчас я зайду в дом, и начнется совсем другая история. Я успеваю только подумать в щелочку закрывающейся двери: пусть все детки будут счастливы! И волшебный мир, где до Бога рукой подать, закрывается за мной.