Как в народной пословице говорится, деревья скоро садят, да не скоро с них плод едят.
Я верила в себя, знала отчётливо: нужно время. Если себе сам не поможешь, то никто тебе не поможет, что уяснила с детства. И вкалывала, как ёжик. Всем казалось, что работы нет по одной лишь причине – всем хотелось скорого результата.
Мысленно подавала импульсы из головного мозга на движения, но не так плодотворно, как бы мне хотелось сразу. Сжимала-разжимала пальцы на руках, пыталась вращать кистями рук, сопротивлялась своей неподвижности, её я не принимала, протестовала каждой клеточкой своего тела ежесекундно.
Были слёзы, не без этого, видимо, всё-таки я себя жалела, не железная, что крайне опасно в моей ситуации.
И много раз хотелось сдаться, но какая-то волна подхватывала меня, стыдила: ты что, хуже всех, не сможешь совершить поступок, как те 28 панфиловцев под Москвой, среди холода и грязи, а ты в тепле. И опять борьба продолжалась.
Я мечтала, чтобы хоть руки начали работать, пищу принимать, а не как дитя малое - с ложечки.
Начавшая только сейчас учиться, проходить свои университеты, и как окажется потом - в одиночестве, но с помощью, хоть и небольшой, но всё же людей добрых. Все знания проходили вслепую, без знаний реабилитации человека неподвижного. Мне б в палату тогда анатомию притащить да кучу книг по медицине, как призывает всегда делать Валентин Дикуль. Понять самой строение организма в целом, про мышцы разузнать да понять, с точки зрения науки и накопленного опыта, что даже одна неработающая мышца... может потянуть за собой и другие. Как и случилось.
А тогда ещё ветры знойные не дули, весь драматизм ситуации не воспринимался. И это тоже было хорошо.
Ещё в бытность железного занавеса в Советском Союзе одна западная журналистка сказала: "Какие вы счастливые люди, вы не знаете, как живёте...".
А лежать надо было долго, да не Сочи за окном, как-никак зима, и бури снежные бились, и снег падал пушистый белый, укрывая чёрное, и люди разные сталкивались лбами, было всё.
Но Россия "богата" не только добром и пониманием, которое было вначале в достатке и ценится дороже золота, но и предательством, вернее, умением дипломатично уходить в трудную минуту в тень. И если бы мне тогда сказали, что когда-то я осмелюсь написать такие строки, я бы не поверила.
Но, к сожалению, в жизни это присутствует, и никто такого на своём пути встретить не желает, но тем не менее рано или поздно это приходится человеку пережить - на то она и жизнь с сообществом разных типов людей. К чему я стараюсь относиться философски и до сих пор учусь. Иначе нельзя.
Все мы, живущие на этой планете, разные, и, слава Богу, понимала, что важнее горького лекарства, когда ты слаб физически. Это много стоит - разбираться и прощать людям их слабости.
Так случилось, что я ни за кем не ухаживала, не было, к счастью, таких моментов в жизни. Теперь ухаживают за мной - и тогда, после операции, и сейчас, дома. Так и записано чёрным по белому: "Нуждается в постоянном постороннем уходе". Непростое это дело - уход за больным и немощным, это целая наука, про которую в жизни мы забываем и ей не учимся.
Ракеты ракетами, а суп варить надо каждый день со словами добрыми. Милосердие даётся от Бога, и ему надо учиться с пелёнок.
Даже некоторые мамы в нашем советском, и тем более в постсоветском пространстве такой сложный экзамен в жизни сдать не смогут: не научены, видимо, с генами не передалось, а с экрана уже примера доброго не увидишь, там, миром правят деньги.
Рядом с моей палатой лежал юноша , неудачно нырнул летом в реку Туру и повредил шейные - самые важные для жизни - позвонки. Как мой собрат -шейник, он был намного хуже меня, у меня отмечался прогресс, каждый день чего-то да добивалась я с Божьей помощью и с помощью мамы и брата, который специально приехал ухаживать за мной.
Заходя в палату вечером, заменяя маму на посту, спрашивал весело и игриво: "А что, разве русские сдаются?". Кто-то из палаты обязательно отвечал по-армейски: "Русские не сдаются!". И что-то внутри тебя ёкало, струнки задевались, и энергия в организме пополнялась.
А за мальчишкой этим так не ухаживали, к большому моему сожалению.
Из пропасти его не тащили, как меня, за уши.
Если бы я даже захотела полентяйничать, то бы у меня всё равно ничего не вышло. Я была под бдительным оком родных. Покой мне только снился.
Команды из головного мозга я посылала все 24 часа в сутки, и это почти правда.
Меня заставляли работать постоянно, я наслаждалась покоем, когда они выходили по делам. Я искала счастье в маленьком отдыхе, в пироге горячем из муксуна, с любовью принесённом Валентиной Степановной, мамой Володи, и в других малых мелочах.
Интуиция подсказывала - делать передышку головному мозгу точно так же, как необходима передышка пловцу, когда лечь на спину отдохнуть ему подсказывают его силы, его ангелы-хранители.
Тогда и в моём случае - я искала передышки для своего головного мозга от дум тяжёлых. Я посылала сигналы ногам, отодвигала их мысленно и настойчиво, что было непросто. Но мысли на выздоровление работали всегда, как я верила спасителям, так и поверила брату с его теорией подачи положительных мыслей, сигналов из головного мозга на движения неподвижных ног, и мы победили.
Пальцы на ногах зашевелились. Сначала на одной. Но победа породила энергию другую, более созидательную. Были минуты отдыха, без которых нельзя, пропадёшь, но вскоре опускаешься на землю, не так велик успех, и опять чуть не слёзы на глазах, ну и на второй ноге зашевелились...
Уже новая радость прибавила энергию новую, очень важную для организма.
И так далее, по цепочке.
Как в жизни, взойдёшь на одну гору, отдохнёшь и на вторую захочется, и пойдёшь, потому что жизнь зовёт к движению, как Земля вокруг Солнца крутится, так и человек в движении находит всё: и радость жизни, и здоровье.
И никто никогда во Вселенной не отдыхает. Всё находится в движении. Это закон природы.