Я умерла вчера вечером.
От чая с плюшками меня оторвал звонок в дверь. Нащупав под столом старые розовые тапки, я медленно поплелась ко входу в квартиру. Последние три года моими гостями были только почтальоны, да и те приходили раз в месяц с новым номером замусоленной газеты и уходили не попрощавшись.
На пороге стоял парень, белобрысый, щуплый, с большой красно-синей родинкой на левой щеке. Окинув меня взглядом, он затараторил. Слова была невнятные, речь отрывистая и режущая слух. Ещё он омерзительно картавил, прямо проглатывал несчастную букву ‘р’. Единственное, что я сумела разобрать среди одиночных междометий — ‘Юрки больше нет’. Я побледнела и парень, все ещё стоявший на пороге, затолкал меня в мою же квартиру. Я чувствовала, как земля уходит из под ног. Руки парня тряслись, он что то бормотал, но я уже не соображала ничего, абсолютно ничего.
Туман, кругом туман, голова раскалывается, часы показывают 21:53. Я прихожу в себя, но ничего не помню, передо мной юноша. Парень протянул мне стакан воды и какую-то таблетку. Ещё не отойдя ото сна, смутно понимая, что вообще происходит, я выпила лекарство и попыталась сесть. Молодой человек поинтересовался моим самочувствием и я услышала уже знакомый мне голос, напрочь игнорирующий букву ‘р’.
“Юрки больше нет, Юрки больше нет”, — зашумело где-то в глубине сознания.
— Говори, немедленно говори!!!!!, — заорала я так, что парень дрогнул.
— Ваш сын погиб. Юрку после подготовки отправили в Чечню. Он и еще несколько солдат сопровождали грузовик с продуктами для своей части, когда на колонну напали боевики. У ребят не было шансов спастись, никаких, дело происходило на узкой горной дороге. Чеченцы просто расстреляли их, сидя на более высокой точке, а потом ушли. На дороге остались только трупы. — на одном дыхании выпалил он.
Говорят, лучше знать горькую правду, чем жить в неизвестности. Поверьте, это абсолютно не так. До этого момента во мне жила маленькая надежда на то, что Юрка, мой любимый Юрка, жив. Три года я жила в незнании. Единственный смысл моей жизни, восемнадцатилетний сын Юра, пропал.
Двадцать второго декабря, как сейчас помню этот роковой вечер, мне сообщили, что Юрий Смирнов пропал без вести. Муж умер в реанимации через четыре дня. Сердце не выдержало. За это время я поседела и стала хуже видеть.
Каждый день в течение этих трех лет я просыпалась с мыслью о том, что Юра жив, что он любит меня, но по какой то причине не даёт о себе знать.
Сегодня, пятнадцатого ноября в 21:55, я узнаю, что смысла моей жизни, вернее существования, больше нет. Мир рушится. «Сына больше нет» — проклятым эхо звенит в ушах. Меня тоже. Больше нет. Все. Моя жизнь оборвалась.
Я умерла вчера вечером, при свете фонарей. Недопитый чай и черствые плюшки стоят на столе, накрытом скатертью, которую Юрасик подарил мне на 8 марта. Меня больше нет, как нет и моего единственного сына.