В системе мировой торговли раннего средневековья, сотканной усилиями еврейских купцов рахдонитов, русы не играли главной роли. Однако они сумели найти в этой системе свою золотую, а точнее — серебряную жилу, которая приносила им постоянные доходы в течение нескольких веков.
Говоря современным языком, русы успешно занимались транзитной торговлей между Востоком (тюрко-арабским миром и Византией), с одной стороны, и Западной Европой (прежде всего франками) — с другой. На рынки Востока русы исправно поставляли меха, воск, мед и один из самых ходовых товаров того времени — рабов. На Запад они везли арабские серебряные дирхемы, китайский шелк и специи.
Свидетельством успешной торговли может служить значительное число кладов с серебряными арабскими монетами, которые были обнаружены в Средней Швеции и на острове Готланд. Любопытно, что интенсивность поступления этих монет в Швецию и Западную Европу совпадала с периодичностью военных походов русов, предпринимаемых ими на Востоке.
Политика русов в славянских землях, через которые проходили два наиболее важных торговых пути (через Волгу в тюрко-арабский мир и через Днепр в Византийскую империю), была полностью подчинена их торгово-экономическим интересам. А эти интересы требовали контроля за опорными пунктами на основных торговых магистралях. Не случайно большинство известных нам сегодня скандинавских захоронений находится именно в таких ключевых пунктах: Старой Ладоге, Гнездове (под Смоленском), Шестовицах (под Черниговом), а также на Верхней Волге (в районе Ярославля).
Только одно Гнездово располагает более чем 4000 курганов, из которых по меньшей мере половина принадлежит выходцам из Скандинавии. Об этом свидетельствует как тип захоронений — сожжение в ладье или погребение в камере, так и само содержимое могильных курганов: вонзенный в землю меч или сломанный «скрамасакс», а также мужские и женские застежки-фибулы и многочисленные железные гривны-амулеты с молоточками громовержца — Тора.
Все это дает основание предполагать, что Гнездово, где на протяжении полутора веков (с конца IX по начало XI века) мирно сосуществовали скандинавы, славяне и балты, было одной из тех торгово-транспортных факторий, которые активно использовались скандинавами для обслуживания имевших для них первостепенное значение водных торговых путей.
Расцвет Гнездова, так же, как и его закат, был связан с существованием крупной водной магистрали «из варяг в греки». После того как этот древний путь потерял свое торгово-экономическое значение, Гнездово быстро пришло в упадок, а оставшиеся там жители переселились в набирающий силы Смоленск. Что касается гнездовских скандинавов, то они, скорее всего, просто растворились в окружавшем их славянском мире.
В крупных средневековых городах, таких, как Киев и Новгород, процесс ассимиляции должен был проходить еще более быстрыми темпами. Этому способствовали как браки скандинавов со славянками, так и проникновение славянских воинов изначально составлявших большинство в разноплеменном войске русов, в ряды княжеских дружинников. Совместные походы на Византию и мусульманские государства Каспийского региона только усиливали этот процесс.
Если в 907 и 911 годах русы, заключившие мирные договоры с Византией, носили норманские имена: Карл, Фарлоф, Рулав, Вельмуд, Стемид, Инегельд, Веремуд, Фост, то в 944 году в их среде начинают появляться и те, кто носил имена типично славянские: Святослав, Володислав, Передяслав, Борич и другие. Вероятно, вслед за славянской знатью название «русь» постепенно перешло и на все остальное население восточнославянского государства.
Перенос названия одного племени на другое — явление отнюдь не единичное в мировой истории. Древняя Галлия позаимствовала свое современное имя — Франция — у германского племени франков, а славянское государство Болгария — у тюркского племени булгар, часть которого, эмигрировав в VII веке на Балканы, была ассимилирована преобладающим по численности славянским населением. Те же норманны, оставшиеся в Северной Франции, подарили ей ее сегодняшнее название — Нормандия. В свою очередь, их потомки — франко-нормандцы, завоевав в XI веке Англию, составили там слой новой политической элиты, которая к концу XII века благополучно растворилась в англосаксонском мире.
Можно предположить, что нечто подобное произошло и с русами в славянских землях. Быстро растворившись в славянской среде, восприняв близкие по духу славянские традиции и обычаи, ославянившиеся потомки норманнов воспринимали уже как чужеземцев прибывавших в X—XI веках на Русь многочисленных выходцев из Скандинавии, стремившихся попасть на выгодную службу либо к киевскому князю, либо к императору Византии. Эти разноплеменные наемники называли себя «вэринги», то есть те, кто приносил клятву верности своему господину. В славянском языке скандинавское слово «вэринг» приняло форму «варяг».
Рассказывая в XII веке о событиях IX века и называя древних русов варягами, Нестор мог допустить смешение двух понятий: более раннего — русь и более позднего и более близкого по времени самому летописцу — варяг. Однако эта непреднамеренная ошибка лишь свидетельствует о том, что родина древних русов, возможно, находилась именно там, где и родина варягов, то есть в Скандинавии.
Нестор, как, впрочем, и многие его коллеги по перу, не был свободен от влияния сильных мира сего и от их политических интересов. Тем не менее у нас нет серьезных оснований категорически отвергать концепцию, представленную в «Повести временных лет», или считать ее простым исполнением некоего политического заказа. Кто знает, как развивались события на самом деле? Боюсь, точный ответ на этот вопрос мы вряд ли получим в ближайшее время. Конечно, если только мир не потрясет какое-либо сенсационное археологическое открытие или в историю в очередной раз не вмешается большая политика...