Когда римские миссионеры пришли обратить в христианство Нортумбрийских саксов, потребовав от них разрушить почитаемых идолов, то никто из них долгое время не осмеливался поднять руку на изваяния, освященные верою и молитвой. И тогда среди всеобщего колебания поднялся один жрец, и ударом топора низвергнул прежних богов. Светский человек и сейчас привык приближаться с почтением к алтарям - даже если они покинуты божеством. Совсем другое дело жрец: он знает все тайны алтаря и со смелостью посвящённого легко преступает их.
Нечто подобное было и с французским католиком Ламенне, который желая реформ, хотел вооружить римскую церковь против быстро меняющегося мира, но не был понят и был церковно осуждён. Судьба посмеялась над ним: предложенные им идеи всё-таки были восприняты, но в такую пору его жизни, когда он порвал с католицизмом, став его ярым противником.
Поменяв стяг, Ламенне оставил в ножнах прежний меч. Серные испарения из бездны его души одинаково пожирали что землю, что небо. Система красноречивой ненависти, применяемая к разным предметам — вот что такое Ламенне.
О духовной перемене Ламенне.
Вера Ламенне всегда носила более политический характер, чем догматический. И, по-видимому он оставил католичество отнюдь не после долгих размышлений, но по причине его личных конфликтов внутри церкви. И лишь впоследствии занятия наукой открыли ему научные основания его разрыва с католицизмом.
Устремившись к новому идеалу, Ламенне остался пленником прежних своих крайностей: в новоиспечённом демократе проявился мрачный и фанатический священник. Его стремительный гений, меняя предмет почитания, изменил лишь направление своей ненависти, сохранив такое же страстное отношение к делу, как и прежде.
Наконец, чтобы Ламенне стал совершенно объяснимым явлением, нужно понять, что один и тот же человек может в одно и то же время быть превосходным художником слова, посредственным философом и бестолковым политиком.
Литературный облик Ламенне.
Единство его литературного облика простирается лишь на риторику, на форму, а не на сущность его идей; форма у Ламенне является более существенной, чем содержание. В частности, обороты, которыми вначале он пользовался против либеральных понятий и философии, позже применяются им уже против королей и римского папы.
Риторика Ламенне не была особенно разнообразна: все у него сводилось к аду. Это была риторика проповедников, апологетов и вообще духовных лиц.
Усвоенный им параболический слог требовал решительного деления людей на добрых и злых, на жертв и палачей, что не имеет основания в действительности. Проблема организации людей вовсе не так проста, как кажется самому Ламенне, и монархам можно вполне простить, что они не решили её. Однако, абсолютная форма мнений Ламенне, которая принесла столько ошибочных суждений, подарила также и страницы высокого стиля, самого прекрасного во всём XIX веке.
Слогу Ламенне свойственны формы тяжелые и полные гнева: в них никогда не бывает легкой и тонкой шутки. Грубость выражений нередко нарушает чистоту его вкусов.
Позже Ламенне отказался от поэтического ритма, который не соответствовал скорее ораторскому, чем лирическому характеру его мыслей и, основываясь на воспоминаниях из Библии и других образчиков духовного стиля, создал величественную и гармоническую форму, которая представляет единственный пример гениального подражания во всей литературной истории. Он настолько усвоил себе слог псалмов и пророков, что управлял им вполне свободно, как формой, вполне естественной для его духа.
В Ламенне в некоторых отношениях было как бы два литературных облика, один из которых — это Ламенне искренний пред самим собой, это мыслитель, полный самоотречения, оставивший нам свои признания в «Ρимских делах»; другой — это несколько напыщенный Ламенне-оратор, которого торжественный привычки его слога нередко приводят к декламации. Оба этих человека ясно проглядывают в посмертных произведениях: в предисловии к Данте преобладает оратор; а в опубликованных отрывках - симпатичный человек, достойный внимания критики.
Что касается литературных попыток Ламенне философствовать, то, вылив всю свою поэзию в «Словах верующего» и в «Голосе из тюрьмы», он затем впал в сухую диалектику, в которой не было никакого применения для его качеств и в которой обнаружились все его недостатки.
Религиозная реформа Ламенне.
Многие вкладывали в религиозную веру страсти и интриги; но ещё никто подобно Ламенне не решился сделать из католицизма партию.
Ламенне проницательно узрел будущее и разработал для римского престола спасительные приёмы, которыми впоследствии ловко пользовалась католическая партия. Именно от Ламенне берут свое начало 1)упорная борьба с университетом, 2)искусное изображение самых широких привилегий в виде элементарных прав и законных требований, 3)решительное преобладание публицистики над церковью. Таким образом, современное [19-й век] состояние церкви во Франции есть именно то, чего желал Ламенне в 1825 году; и общее состояние католической церкви все более тяготеет к этому идеалу; в частности, католическая партия, отвергнутая сначала официальной церковью, всё более приобретает её признание. Так же и с католическим агентством, которое хотел основать Ламенне - идея администрации, главное управление которой было бы в Риме и главным орудием которой стала бы журналистика, воплотилась в программе европейской католической реакции.
Но перемены, которых так страстно жаждал Ламенне, свершились без него и даже вопреки ему - сопровождаемые его проклятиями, они застают его отринувшим католицизм. Если бы Ламенне подождал еще несколько лет, то увидел бы, что те самые принципы, которые вызвали его осуждение (а прежде - были предложены им самим), стали руководящими началами католической политики.
Осуждение церковью.
Перерождение Ламенне - пример того разочарования, на которое осуждены искренние и благородные сердца, верующие в возможность примирения католицизма с новейшими течениями. Чаяния таких людей почти всегда разрушаются самой же церковью, дающей понять, что последовательны только те из католиков, кто отвергает всякую либеральную идею.
Итак, католическим проектам Ламенне не суждено было встреть отклик: при помощи какого-то предчувствия и обычной своей политической тонкости римский престол понял, что преданность Ламенне слишком велика и не может быть бескорыстной.
Безусловно, римские папы поступают очень ловко, осуждая тех деятельных католиков, которые оказывают поддержку римскому престолу, имея в виду собственные выгоды: почти всех апологетов, которые поднялись в наше время [19-й век] на защиту церкви, постигло осуждение. Причиной этому послужило также и прискорбное отношение католицизма к требованиям современного разума, при котором, чтобы защитить ортодоксию, приходится расходиться с ней. Компромисс здесь невозможен: человеку, старающемуся быть одновременно и либералом, и католиком, в конце концов, остается перестать быть или либералом, или католиком.
Словом, осуждение Ламенне папой Григорием XVI было вполне закономерно, и вот что по этому поводу сообщает сам Григорий XVI в своей энциклике:
«Из нечистого источника индифферентизма вытекает нелепый и ошибочный принцип или скорее, то безумное требование, чтобы все обладали свободой совести. Путь к этому гибельному заблуждению подготовляется полной и безграничной свободой мнений, которая широко распространяется на погибель религиозного и гражданского общества, благодаря тому, что некоторые крайне ошибочно усматривают в ней пользу для религии. Но св. Августин говорил: «что может так скоро умертвить душу, как свобода заблуждения?» В самом деле, если всякая задержка будет устранена, то что может остановить людей на тропинке истины и удержать их от падения в пропасть?»
И дальше:
«Сюда относится та гибельная свобода, к которой никогда нельзя испытывать достаточного отвращения, — свобода книжной лавки, которая издает всякое произведение, свобода, которой смеют требовать и которую расширяют некоторые с таким шумом и рвением».
Чтобы окончательно убить в Ламенне надежду на идеологический компромисс между католицизмом и либерализмом, кардинал Паккак в своём письмо к нему окончательно разъясняет значение энциклики Григория XVI:
«Святой отец также не одобряет и даже отвергает учения, относящееся к свободе исповеданий и гражданской и политической свободе... Учение будущего о свободе вероисповеданий и свободе печати точно также заслуживает крайнего порицания и противоречит учению, правилам и политике церкви. Все это крайне поразило и огорчило святого отца. Подобные доктрины могут быть терпимы в некоторых, указанных благоразумием, обстоятельствах, как незначительное зло, но ни в каком случае ни один католик не может выставлять их, как нечто благое или как нечто желательное».
Симпатии либеральным идеям: мотивы.
Подобно всем гордым и оригинальным натурам, Ламенне очень сильно ощущал потребность в свободе. С 1814 года он возмущается по поводу ограничения свободы печати. Сомнительно, что он желал этой свободы для других, но во всяком случае он желал её для самого себя и видел, что единственное средство достигнуть её состоит в том, чтобы требовать её для всех. Ламенне был прямым наследником демократических монахов Италии: Савонароллы, Иоанна из Висенса, — тех смелых францисканцев, которые были привязаны к папской власти, когда она содействовала их целям, и которые становились самыми непримиримыми врагами её, когда она переставала поддерживать их. После революции 1830 года эта черта начинает играть у Ламенне всё большее значение.
Кружок последователей.
Ламенне не мог не стать главой партии или школы: его качества заранее определяли его к этой роли, лишь усиливавшей его недостатки. Ему постоянно хотелось видеть вокруг себя свиту учеников. Но под влиянием своей потребности овладевать умами, он предпочитал иметь дело только с посредственными из них. И, как итог, человек, желающий оказывать влияние на других, сам неизбежно попадает под чужое влияние: чтобы обеспечить себе превосходство, Ламенне нередко должен был подпадать под власть менее достойных.
Чтобы отвратить себя от этой печальной участи Ламенне не доставало возвышенного спокойствия философа.
В этом отношении хочется противопоставить Ламенне другого человека, который, подобно ему, был священником и даже преподавал теологию; это — Дону. Вера его, быть может, угасла еще более, чем вера Ламенне. Всю свою жизнь он работал над духовными вопросами, но в его произведениях нельзя найти ни одной уступки старым верованиям, но и ни одного резкого выражения против них. Однако, прочтите в «Литературной истории Франции» его прекрасную статью о св. Бернарде – это же сплошная критика средних веков, их учреждений, хотя и прикрытая поверхностным почтением.
Окончание жизненного пути.
Похороны его представляли странное зрелище. День был печальный и туманный; только небольшое число друзей могло следовать за гробом среди двух рядов солдат. Все происходило в молчании и без молитв. Когда стали бросать землю, то могильщик, думая, что умерший был простым человеком, спросил: «А что, нет креста?» — «Нет» — отвечали ему.
Так над могилой старого священника не осталось никакого памятника, по которому можно было бы отличить ее.
Ламенне был слишком скоро забыт партиями, которые мало думают о сохранении памяти своих умерших. Предмет ужаса для благочестивых душ, которые не могут простить ему его разрыва с католицизмом, Ламенне был покинут без похорон на том же месте, где сразил его рок.
ИСТОЧНИК: «Собрание сочинений Эрнеста Ренана в двенадцати томах. Том III «Критические и этические очерки». Издание Б.К.Фукса. Киев. 20 Марта 1902 год.