Неделю я уходил на юг от северного полярного круга. Неделю не штормило море, и байдарку прикрывали крупные острова. Казалось, я ушел далеко, но север по-прежнему оставался севером - спокойное море обманывало ежечасно. Иногда в тихом проливе шумел ветер и косой мелкий дождь бил в лицо. Но я давно освоился, получил опыт и редко переживал.
Сырой ветер гнал серые низкие тучи. Периодами, прямо в лицо бил мелкий дождь. И все же, несмотря на это, август на Белом море встретил теплом. В дождевике было душно.
Я спешил в губу Попова. Там планировал переждать надвигающийся шторм. Был уже вечер. С открытого моря медленно тянуло синюю густую муть. Она долго как будто стояла на месте. Подходящий остров я отыскал в глубоких сумерках. Синяя муть угрюмо закрывала уже половину неба. И в заливе, прикрытом мелкими островами, пошла крупная рябь. Вытащив вещи и байдарку, я быстро поставил палатку, привязав штормовые оттяжки к де-реву. Я надеялся, что сосны погасят энергию ветра и что шторма все же не будет. Тот рыбак мог и ошибиться.
В час ночи разбудил ветер. Затем хлестко и крупно зачастил дождь, и я целый час не мог заснуть. Все ждал, что палатку сорвет, тент унесет в море, и я буду пережидать шторм в одиночестве на маленьком острове. Несколько раз я выползал наружу, но видел мало. Серую, ртутную воду, черную полосу материка с северным лесом и острова. В темноте острова сливались с материком. Их можно было принять за бухточки, выдающиеся в море мысы.
Я поправлял штормовые оттяжки, натягивал тент так сильно, что дождь отстукивал как по барабану. Но этого хватало лишь на час. Потом тент обвисал и прилипал к внутренней палатке. Я надевал дождевик, выползал наружу, и ежась от ветра с дождем, быстро исправлял недочеты. Руки замерзали за минуту. Я заползал обратно и долго на них дышал.
В палатке было холодно и сыро. Я лежал в спальнике и не мог согреться. Под утро достал шапку, шерстяные носки и куртку. Из сухой одежды остался лишь флисовый свитер и тонкие мембранные штаны. Их нужно было беречь. Выползал наружу, лишь успокаивался дождь, раз в три часа, чтобы размять спину. Тело давно ныло от долгого лежания. Я размахивал руками, прыгал на месте и быстро заползал обратно, продрогший и мокрый.
Больше суток я пережидал шторм, вспоминая тихие теплые дни. Я пере-живал и временами психовал, потому, что выбивался из графика. К тому же несколько часов не отпускала боль в правом боку. Когда ты один на острове, да еще в шторм, страхи приходят даже по мелочам. Я уверен, что эта боль на самом деле мелочь, и успокаивал себя тем, что раньше подобное уже испытывал.
Временами одолевала лень, и опять, как в детстве приходили мечты. Я мечтал о спокойном море, солнце и друзьях, с которыми давным-давно хо-тел попасть на необитаемый остров. Перед глазами стояли Комар, Бочар и Монтыч.
О необитаемом острове я мечтал с пятого класса. И началось все просто и дерзко, как это бывает у детей.
Вечером я сказал брату, что ухожу из дома. Он сначала переживал.
- Я на необитаемый остров… Все хорошо…
Уверил его, что беспокоиться не надо. Что кабанов убью копьем, волков зарежу ножом, а медведя поймаю в яму-ловушку. Брат как будто успокоился.
- Ну а если много кабанов?
- Комар сказал, что на заводе видел бобик и лимонки. Наберем кучу и будем бросать ими в кабанов.
- А мама и папа?
- Ну, я же на чуть-чуть. Ничего страшного. У Комара есть землянка. Там поживу немного. Ты принесешь еду, а маме с папой скажешь, что все хорошо. А потом пойду на остров.
Брат успокоился.
После уроков Комар сказал, что бобик с лимонками уехал и придется как-то по-другому разбираться с кабанами. А сейчас лучше идти к землянке. Ее давно на пустыре выкопали старшеклассники. Притащили туда кровать и стол.
- До завтра не уходи на остров. Принесу нож и спички, - сказал Комар и оставил меня одного. – Без них не прожить.
Больше часа я вертелся и не мог заснуть. Внезапно стало одиноко и страшно, а когда совсем стемнело, я выбрался наружу и поплелся домой.
Брат спросил про остров.
- Не дошел, - был мой ответ.
Через неделю я снова пошел путешествовать. Едва закончился второй урок, мы с Бочаром уже твердо решили не дожидаться лета. И сразу, без подготовки, отправляться в путь. Нас поддержало пол класса. Смолянец купил в дорогу хлеб и батон, а Шериф сказал, что у него в саду полно опавших груш. Не пропадать же добру. Я уверял Бочара, что с хлебом и грушами у нас не плохой шанс. Что этого хватит на первое время, а там будет видно. Главное - сделать плот, приплыть на необитаемый остров. А там обжирайся бананами, кокосами, апельсинами. Да купайся в море. Так делал Робинзон Крузо. Бочар согласился не задумываясь.
Темнело, когда втроем мы покинули школу. Всю дорогу Шериф не умолкал. Он тоже хотел путешествовать, но только родители были против.
- А меня всегда отпускают, - хвастанул Бочар и непонятно зачем засвистел. Он не заметил в полумраке, как из-за угла вышли три старшеклассника. Они отвели его в сторону, долго что-то говорили. Затем ударили в живот, что-то еще сказали, плюнули в лицо и, расхохотавшись, ушли.
- Все я домой. Ни куда не хочу, - сказал Бочар и повернул обратно.
- А как же плот? А остров?
- Не хочу. Развалится еще.
Обратно повернули оба. Шел дождь, было темно. Мы шлепали по лужам и жевали батон.
Уже в конце сентября в путешествие я звал Комара.
- Диня, нам главное ночи дождаться, а потом возьмем лом и откроем ларек. Обожремся шоколадками. И с собой наберем.
Комар был заинтригован.
- А что потом?
- Поплывем на остров. Там знаешь как здорово!
Мы сбежали с уроков и несколько часов отсиживались на стоянке сельскохозяйственной техники. Без шоколадок отправляться в путешествие было рискованно.
- Не могу, жрать хочу, - сказал Комар уже спустя час.
- Да подожди немного. Ночью наешься шоколадок. Ломом взломаем.
Но Комар хотел есть, а не путешествовать.
- Не, не могу, мамка, наверное, готовит пельмени.
Мне тоже захотелось пельменей, и мы пошли к Комару.
К четвертому путешествию я подошел серьезнее. С собой решил взять Комара, Бочара и Монтыча. На это были свои причины.
У Монтыча было умное лицо. Он тщательно все обдумывал. Я помнил, как еще весной мы делали луки из лозы. Монтыч сделал самый большой лук и довольный ушел домой. Наутро он пришел важный и даже не поздоровался. Он видимо знал что-то, чего не знали мы. А когда мы гнули лозу, он заметил:
- Мама сказала, что прежде чем делать лук, нужно десять раз подумать.
Бочар рассказывал, как по телевизору показывали полеты на какой-то треугольной штуковине. Штуковину заносили на гору, человек держался за какую-то палку, разгонялся и летел. Бочар сказал, что сумеет ее сделать сам. Нужно только несколько ровных веток, ткань и нитки.
- Ниток у моей бабушки завались на чердаке.
Комар не раз видел Робинзона Крузо.
- Чтобы выжить на острове, не нужно ничего. В море подберем, там полно фигни.
Компанию я подобрал серьезную.
Мы так спешили, что, сбежав с урока, я забыл куртку. Монтыч много раз подумал.
- Ничего. Я тебе дам свою. У меня дома полно курток.
Бочар принес целый пакет спичек. Посчитали, поделили. Комар выкрал из дома кучу тетрадей.
- Мы же будем вести дневники?
С ним трудно было спорить.
Я посвятил их в план путешествия. Что на первое время нашим домом станет лесополоса за каналом. Там мы выроем землянку, будем охотиться на коров и телят.
- Их тут много.
Комар и я будем охотиться, Бочар готовить, Монтыч вести дневник.
- Главное не пить и не курить – это вредно. А весной сделаем плот и по-плывем по каналу в море. Там полно необитаемых островов.
- А чем будем убивать?
- Я спрятал ножи под забором.
- Аааа…
Мы шли, баловались, спалили половину спичек. У Монтыча перекусили, взяли куртку. И через пустыри и свалку, подальше от людей, приближались к месту, которое знал только я. На месте присыпали вещи опавшей листвой, и пошли гулять вдоль канала. Устав и проголодавшись, мы вернулись. Монтыч и Бочар закурили «Беломорканал».
- А как же вести здоровый образ жизни? - возмутился я.
- А мы докурим и все.
Я взял у друзей папиросу и затянулся.
- Помогу вам.
- А где ножи? – Монтыч хотел сильно есть.
- Да там, - я кивнул в сторону.
- Сходи за ними.
- Ты что! Меня мамка узнает в этом свитере.
Монтыч посмотрел на мой красный свитер. Таких больше ни у кого не бы-ло.
- Дай-ка его.
Я привык доверять друзьям, а потому снял свитер.
- Сам схожу за ножами. А то телята разбегутся … Выкопаю ножи, твоя мамка увидит свитер, подумает, что это ты и позовет: Саааааша! А я повернусь и скажу: я не Саша.
Я молча забрал свитер.
Сначала напал голод, затем стало темнеть и холодать, а потом нас кто-то окликнул. Треща ветками и шурша листвой, сквозь кустарник проламывалась женщина.
- Ребятки, вы тут случайно теленка не видели? Теленок ушел. Не видели, да?
Женщина поохала и ушла.
- Не хочу телят резать, - сказал Монтыч. – Жалко.
- Я домой, - сказал Бочар. – Там по телевизору фильм какой-то интересный будет.
- Мы тебе все оставим. Плыви сам. Мы домой. А куртку я тебе дарю, - щедрость Монтыча не знала границ.
Комар вообще ничего не стал объяснять.
Они оставили мне спички, тетради и даже папиросы. Вышли из лесополосы, спустились с горки к проселку. Я долго смотрел им вслед, пока они не скрылись. А сам сидел до темноты, решая как быть. Только когда закапал дождь, последовал примеру друзей. И пошел наискосок, через поле - домой. Я шел, едва поднимая ноги от налипшей грязи, оглядываясь на посадку. Там, наверное, хорошо бы жилось и охотилось. Мама накричала, заставила стирать испачканные штаны, а уж затем поставила в угол.
Потом одноклассница принесла табель с оценками. По четырем предметам у меня были двойки. Получив ремня, я взялся за ум и к концу полугодия исправился. А в путешествие в тот год больше не ходил. Да и не с кем было.
- Надо десять раз подумать – умничал Монтыч.
Комар поддакивал. А Бочар в тот год полюбил боевики и вообще не показывался на улице.
#белоеморе
