Большая их часть томится в музейных хранилищах. Не пора ли откопать их заново?
Представьте себе: 1918-й год, вы идёте по калифорнийскому пляжу, и вдруг ваш большой палец обо что-то ударяется. Вы смотрите вниз, чтобы понять, что это было, и замечаете, что это не обычный камень – это окаменелость, возможно, часть какой-нибудь доисторической улитки. Вы достаёте её, чистите, тщательно записываете, где и когда вы её обнаружили, и жертвуете её местному музею – вас так учили. Это будет ваш вклад в историю, в научные записи. Иногда, замечтавшись, вы представляете себе, как эта найденная вами окаменелость оказывается важнейшим источником информации для учёного, или появляется на витрине музея, удивляя посещающих его детишек.
Перемотаем вперёд на сто лет. Ваш образец не меняет идеи, и не лежит на витрине. Он спрятан в ящике где-то в хранилище, вместе с каталожной карточкой, заполненной вами. Никто не смотрел на него десятилетиями. Его, в каком-то смысле, нужно заново откопать.
Согласно недавнему исследованию, такова судьба практически всех когда-либо обнаруженных окаменелостей. “В различных музейных коллекциях хранится огромное количество данных, – говорит Питер Рупнарин [Peter Roopnarine], куратор геологии в Калифорнийской академии наук, один из авторов работы, опубликованной в августе в журнале Biology Letters. “Наше представление о происходящем основано на той малой доле, которую мы можем изучать, и по которой делаем свои публикации”.
Для исследования Рупнарин и его соавторы подсчитали эту долю в девяти различных институтах в Калифорнии, Вашингтоне и Орегоне. Они подсчитали, что более 95% из всех хранящихся там образцов происходят из мест, о которых никто никогда не писал. Если экстраполировать эти данные на весь мир, то, по их предсказаниям, в научной литературе описано “возможно, около 3-4% от всех окаменелостей”.
В процессе работы они решили изменить эту ситуацию, и заняться оцифровкой определённого подмножества этих образцов – морских беспозвоночных, найденных на восточном тихоокеанском побережье [США], возрастом не более 66 млн лет. Каждому крабу, моллюску, сердцевидке и каури назначается возраст, описание, и место нахождения, и всё это выкладывается в онлайн; часть из них также фотографируют и сканируют. Итоговая база данных EPICC (среда обитания кайнозойских восточно-тихоокеанских беспозвоночных) ежедневно прирастает.
Окаменелые океанские жители могут показаться странными кандидатами на оцифровку, но для размещения их в интернете есть много причин. Одна из них – это помогает исследователям получить более полное представление о том, что они пытаются изучать. Как написано в новой работе, для предыдущего поколения учёных любой долгосрочный обзор требовал утомительного сбора информации вручную. Неудивительно, что геолог Джон Филлипс – в 1841 году первым сделавший попытку разработать периодизацию геологических эпох – начинал свою карьеру, организовывая музейные коллекции ископаемых.
В 1980-х, говорит Рупнарин, палеобиологии начали составлять ещё более глубокие литературные обзоры. Именно в тот момент, говорит он, “мы начали обнаруживать новые способы подступиться к вопросам”. К примеру, в 1982 году два геолога просмотрели почти 400 работ и баз данных по морским ископаемым, и сумели отметить пять крупных вымираний, которые пережила Земля с момента появления жизни. “Преимущества доступа к большим данным становятся вполне очевидными”, – говорит Рупнарин.
Такие онлайн базы данных, как EPICC, ещё больше облегчают эти попытки. Цель составителей – “позволить любому исследователю воссоздать историю этого региона с любой нужной ему перспективы”, и изучать всё, от пищевых сетей и передвижений видов до влияния изменения климата, говорит Рупнарин.
Другая причина – застраховаться от катастроф. Потеря образца трагична в любом случае, но если у вас сохранилась информация о нём – его виде, местоположении, а лучше фотография или скан – “по крайней мере, нам известно, что он существовал”, – говорит Рупнарин. После того, как в сентябре сгорел Национальный музей Бразилии, несколько групп начали разыскивать изображения, сканы или 3D-модели хранившихся там образцов, которые могли сохраниться у разных людей. Большая часть его документов по естественной истории, ранее оцифрованных музеем, также доступна в онлайне.
Институты на западе Америки особенно хорошо понимают такую опасность, говорит Рупнарин: “Мы здесь параноидально относимся к огню”. Калифорнийская академия наук горела в 1906 году, после землетрясения в Сан-Франциско. До возгорания в ней хранилась вторая по величине коллекция экспонатов по естественной истории в стране; после пожара она потеряла 25000 чучел птиц, большую часть энтомологической и герпетологической коллекций, и всю библиотеку. Элис Иствуд, куратор по ботанике, спасла более тысячи экземпляров растений, связав их в узел и спустив на верёвке с шестого этажа.
“Если трагедия в Рио учит нас чему-либо, так это тому, что никогда не знаешь, сколько времени у тебя есть на этот процесс. И нам надо делать это чем раньше, тем лучше, – говорит Рупнарин. – Если не пытаться распространять эти данные и делать их страховочные копии, эта история будет повторяться снова и снова”.
И последнее, но немаловажное – иногда можно найти что-то интересное. “Время от времени мы натыкаемся на настоящее сокровище”, – говорит Рупнарин о сортировке ископаемых. Недавно они нашли раковину хищной улитки, которая была съедена одним из своих сородичей. Внутри находились ископаемые рака-отшельника, занявшего её место. “Не знаю, какое глубокое научное значение из этого можно извлечь, – говорит он, – кроме того, что это невероятно круто”. И где-то, возможно, сейчас улыбается нашедший этот экземпляр человек.