История Холодной войны начинается на 20 лет раньше знаменитой Фултонской речи Черчилля, считающейся её точкой отсчёта. Тем не менее, у исторических событий всегда есть исторические предпосылки.
Фундамент будущей Холодной войны был заложен в 1920-е годы, когда революционной диктатуре большевиков под давлением исторических обстоятельств пришлось переродиться в нечто совершенно иное, и грандиозным памятником этого тектонического сдвига стало государственное образование под названием СССР.
СССР, каким он задумывался, был, ни много ни мало, диаметрально противоположен тому, чем он оказался, и каким мы его знаем — ремейком Российской империи примерно в тех же границах. Хотя именно история его происхождения объясняет все странности — например, само необычное название страны и его необычную структуру с разделение на отдельные республики.
Про то, каким СССР задумывался и почему им не стал: Социализм. Объяснение и история.
Целью большевиков была предсказанная Марксом смена формаций — переход от капитализма к социализму, а затем — коммунизму. Средством — мировая революция. Предполагалось, что как только первые страны переступят порог социализма, остальные страны последуют за ними — как в своё время капитализм естественным образом пришёл на смену феодальному строю по всему миру.
При этом территория бывшей Российской империи не должна была играть ключевой роли, кроме как поджечь пожар мировой революции. По объективным, с точки зрения марксистской теории, причинам: смена формаций происходит после достижения предыдущей формации своего пика и иссякания возможностей дальнейшего развития. Переход к социализму требовал мощной материально-технической базы, подготовленной капитализмом. Которая была у США, и которой не могло быть у аграрной Российской империи, капитализм которой просто не дозрел для смены формаций.
Соответственно, о том, что Россия сама по себе должна перейти из недоразвитого капитализма в социализм речи в принципе не шло. Прыжок из полуфеодализма в социализм, да ещё и в изолированной стране противоречил всей марксовой теории смены формаций. Но в 20-х годах стало очевидно, что идея мировой революции провалилась, а СССР, основанному как конфедерация, в которую постепенно должны будут вступить все страны мира по мере побед социалистических революций в них, территориальное расширение в ближайшее время не грозит.
Но не извиняться же за неудачную попытку и сдавать власть, верно? Поэтому Сталин объявил новым планом «построение социализма в отдельно взятой стране», параллельно уничтожив старую большевистскую гвардию, которая понимала, что это невозможно, что это уже будет что угодно, но не социализм.
И это уже был не социализм. Сохранив бренд «социализм», Сталин набил его совершенно другой начинкой, по сути воссоздав единственное, что ему было знакомо — Российскую империю, но на большевистский лад. Возможно, это было тактически более правильным политическим ходом — строить свою империю не разрывая преемственности с революцией. Но стратегически это стало приговором Советскому Союзу.
Начало гонок с капитализмом
У сталинской имперской модели было одно критически важное отличие от империи Романовых: «социалистическое обязательство».
Царская Россия могла отставать от Запада, враждовать, в отдельные периоды, чуть не со всем Западом, но чаще — она была частью европейской политики и европейских альянсов, а не противостояла всей Европе разом.
Но «социализм», пусть и внутренне мутировавший до неузнаваемости, накладывал определённые обязательства. Решив, что легитимность его власти будет базироваться на большевистском перевороте и победе в Гражданской войне, Сталин унаследовал и обязательства, шедшие с этой победой.
Весь смысл революции, Гражданской войны и основания Советского государства был в переходе к социализму — более передовому строю. Однако Ленин верил в превосходство социализма и, поэтому, его победа должна была быть неизбежной.
Сталину же досталась уже похмельная реальность на утро после революции: удержать власть после социалистических революций удалось только в СССР и Монголии, на обломках отсталой аграрной империи — в окружении более экономически развитых и быстро растущих капиталистических стран.
Российская империя могла существовать в такой ситуации — и развиваться догоняющими темпами, торгуя с остальным миром. Для СССР это ставило под вопрос смысл его существования — зачем были все эти жертвы, если мы снова бедные и отсталые? Ответом стала гонка с капитализмом. Социализм — по-прежнему самый передовой, СССР неизбежно будет впереди планеты всей — надо только догнать, чтобы перегнать.
Эта гонка с капитализмом в лице США стала не только смыслом существования СССР, но и его роком. Её можно было только выиграть или продолжать погоню. Остановиться означало умереть, потому что отказ от амбиции стать первыми в мире или признание невозможности этого достичь, делегитимизировало существование Советского Союза, который сам себя загнал в ловушку обещанного превосходства.
1945–1946: из горячей войны в Холодную
Официальный старт «соревнованию систем» — и, соответственно, Холодной войне, был дан после небольшого перерыва на Вторую мировую войну.
Ещё до капитуляции Германии, на Ялтинской конференции в феврале 1945-го, Сталин вместе с Рузвельтом и Черчиллем набросали контуры послевоенного мира, сквозь которые уже явно проглядывалась его биполярность.
Сразу после Ялты, под соусом противодействия «политике американского империализма, направленной на упрочение капиталистической системы» Сталин принялся активно обналичивать свой геополитический выигрыш во Второй мировой, превратив освобождённую Восточную Европу в оккупированную Восточную Европу, а также активно приступив к расширению зоны своего влияния по всем остальным направлениям.
В ответ всё ещё союзники по антигитлеровской коалиции США и Великобритания начали готовиться к войне уже с СССР. Официальным началом Холодной войны считается Фултонская речь Уинстона Черчилля в США 5 марта 1946 года, в которой он озвучил идею союза англосаксонских стран против коммунистической угрозы.
Что такое Холодная война
«Холодная война» — это хорошая игра слов, использованная для описания противостояния систем, начавшегося сразу по завершении самой горячей войны в истории, но неудачная метафора, сбивающая с толку и ведущая к ошибочным выводам.
Самое главное: Холодная война имела столько же общего с обычной войной, сколько морские коньки — с катанием на коньках.
Куда больше Холодная война похожа на дэнс-баттл: две команды выпендриваются друг перед другом, пытаясь впечатлить и деморализовать, пока одна из команд не сдастся.
Впрочем, советская пропаганда обсуждала это в «гоночных» терминах — догнать и перегнать.
Особенность этой гонки — это была гонка «за», а не гонка «с» за одним исключением. СССР начал гонку за США в экономике, социальных показателях, культуре, науке и т.д.
Как за реальными достижениями, так и в специально выдуманных «спортивных дисциплинах», не имеющих никакого экономического или гуманитарного смысла — например, по годовым объёмам выплавки чугуна на человека.
США эти «погони» никак не угрожали. Даже если бы экономически СССР действительно сумел догнать и выйти на опережение США — их мир бы от этого не рухнул, как не рушится он сейчас от перспективы уступить Китаю по основным экономическим метрикам в абсолютных величинах. Ни одна из этих гонок не является смыслом существования США.
Только одну гонку Запад не мог игнорировать — гонку вооружений. Она и стала единственной советской гонкой «с» США и Западом среди всех прочих гонок «за» США и Западом.
Если бы не новообретённая советская военная мощь, то США могли бы и дальше игнорировать «соревнование систем», в котором участвовал СССР.
Советская команда бы продолжила танцевать для саморазгрева в одиночестве.
А Холодная война в этом случае могла бы означать разве что холодное отношение Советов к Западу.
Но огромную мощную армию, закалённую в боях с нацизмом и оккупировавшая половину Европы, а затем и атомное оружие в руках Сталина игнорировать было уже нельзя.
Тем не менее, Холодная война не была столкновением двух встречных сил.
США и Западу в целом существование СССР, существование социалистического строя никак не угрожало — по сути, с 20-х годов, когда потерпели поражение социалистические революции в Европе — и даже не колыхнулось рабочее движение в самих США.
Поэтому и сейчас в мире существуют называющие себя социалистическими страны, которые волнуют США постольку поскольку от них может исходить какая-то угроза Америке.
Для СССР же атака на капитализм, постоянная претензия его превзойти была необходимым условием выживания системы. «Мирно сосуществовать» с капстранами социалистический блок не мог по самой своей сути.
Поэтому, сумей Восточный блок не развалиться в конце 1980-х, а каким-то чудом одолеть НАТО, то коммунисты бы не игнорировали бы существование капстран, как сегодня мир не особо обращает внимание на тех, кто продолжает играть в социализм. Любая развитая капиталистическая страна мозолила бы им глаза как Южная Корея КНДР.
Другого выбора бы не было: завершить гонку можно только обогнав капитализм, но тогда это означало бы наступившую смену формаций, обещанную Марксом, и капиталистические страны сами бы перешли к социализму, как в прошлом перешли к капитализму из средневековья.
Либо уничтожив его, стерев бы с лица земли все следы капитализма — доказав превосходство социализма отсутствием живых конкурентов.
Холодная война была односторонней инициативой СССР, играющего в придуманную им игру «противостояние систем», в которой он должен победить весь остальной мир — и остальному миру пришлось принять в ней участие в тех аспектах, когда игнорировать настойчивость и агрессию коммунистического режима уже больше было нельзя.
США в эту войну не пришлось вступать — они в ней оказались, вынырнув из «горячей» Второй мировой войны.
Ловушка «противостояния систем» оказалась удавкой для СССР. Соревнование шло даже по тем дисциплинам, на которые Запад даже внимания не обращал — например, по качеству автомобилей, бытовой техники, количеству сортов колбасы в магазинах. Это, вновь, были не гонки «с», а гонки «за» — история тем более абсурдная, что СССР, будучи единственным их участником, умудрялся ещё и терять в них очки.
Жителей США не волновало, на чём ездит население СССР, для них сопоставление наполненности своих супермаркетов с советскими гастрономами не было предметом ревности или фантазий, советские магнитофоны не были пределом мечтаний, а советская одежда — высшим шиком.
Для СССР же каждый этот небольшой аспект жизни был одной из тысяч дисциплин в рамках «соревновании систем», в большинстве из которых СССР принимал участие в одиночку — и терял очки отсутствующему противнику: проигрывая в моде, проигрывая в музыке, проигрывая в еде, проигрывая в технике. Чтобы остановить это одностороннее самоубийство и не дать угаснуть огню пропаганды «вот-вот догоним и перегоним», СССР закрыл себя и страны Восточного блока железным занавесом.
Но коммунисты так и не смогли экономически догнать США — СССР так и остался отстающим в развитии, как и Российская империя накануне большевистского переворота была отсталой капиталистической страной по сравнению с полностью созревшей капиталистической империей США.
Надорвавшаяся империя
В конечном итоге, эта бессмысленная гонка за США и Западом ради того, чтобы доказать советское превосходство во всём, чём можно, лишь привила последним советским поколениям комплекс неполноценности перед Западом.
Экономически у стран Восточного блока не могло быть шансов: они не просто пытались обогнать Запад, но пытались обогнать его на плановой экономике — экономической системе нигде до этого не существовавшей, никак себя не зарекомендовавшей и не доказавшей, бывшей чистой выдумкой теоретиков-утопистов, которую почему-то было решено без проверки, без испытаний и тестов, применить сначала на СССР, а затем распространить на треть мира под его влиянием — и не зная, как это заработает, не научившись толком даже управлять плановой экономикой не набив никаких шишек, — поставили на именно на эту систему все фишки в забеге против капитализма, который рос, развивался, креп по всему миру до этого несколько веков. Поставили, уверенные в возможности победить без каких-либо разумных оснований для своей уверенности, кроме фанатичной веры в свою идеологию — абсолютно, по сути, идентичной религиозному фанатизму.
Социализм стал Исламом России, а плановая экономика — его Шариатом.
К 80-м годам СССР надорвался по всем фронтам: фанатичная вера в марксизм-ленинизм не помогла — собственная религия коммунистов оказалась такой же несостоятельной, как остальные религии, которые они разоблачали, расчищая идейное пространство от конкурентов.
И предсказанных в их коммунистической Библии от Маркса и Ленина чудес не случилось: плановая экономика почти уничтожила экономику в СССР как таковую.
Гонка вооружений оказалась непосильной и невозможной ношей в нищей стране.
Образ будущего социалистическая утопия, рассыпавшись, сдала без боя американской мечте.
В конечном итоге, случилось то, что и должно было случиться: гонка, в которой выдуманная фантастами и собранная фанатиками махина плановой экономики в условиях самоизоляции и ограниченных ресурсов должна была догнать и перегнать мощный, проверенный, многократно тюнингованный и не испытывающий дефицита ни топлива, ни расходников, ни ремонтников капиталистический дредноут — оказалась самоубийством коммунистического режима, сталинской идеи «социализма в отдельно взятой стране», Советского Союза и всего коммунистического блока стран.
Так прекратилась Холодная война.
Почему важно помнить, что Холодная война не имеет ничего общего с войной
Самое опасное и вредное следствие такой неудачного выбора метафоры, как Холодная война, является подразумеваемое наличие победителей и проигравших в ней.
В результате, когда нужно помочь людям оценить и понять события и исторические процессы XX века, она только затуманивает их логику и подливает керосина в угли реваншизма.
Холодная война не была войной даже в переносном смысле. Это можно сравнить с осадой крепости на вершине высокой горы в течение 40 лет, за которые армия агрессора сама себя измотала и рассеялась в бесконечных попытках штурма этой горы.
Вряд ли можно сказать, что крепость — США и НАТО — выиграли эту битву. Но они, безусловно, её пережили. И атакующим — СССР — не было нанесено поражение. Но сама попытка стать «царём горы» стала для него смертельной. СССР предсказуемо надорвался под грузом собственных амбиций.
Когда кто-то с апломбом пытается поднять вес не по конституции и калечит себя в итоге, это не называют поражением — это называют обломом.
Холодная война — это большой исторический обломом ни на чём не основанных амбиций секты политрелигиозных фанатиков, у которых оказалось 74 года на то, чтобы всеми правдами и неправдами построить своё Царство Божие (коммунизм) в отдельно взятой стране — но вышло, как у фанатиков и получается, лишь обустроить филиал Ада на земле.
