- Сережа, ты?!
Я с трудом узнал ее. Светка – моя школьная любовь.
- Здравствуй, Света! Какая приятная неожиданность.
Где мы еще могли встретиться, как не на Арбате? Перекинулись парой стандартных вопросов, поговорили о бывших одноклассниках – кто кого видел, да кто чем живет. Через несколько минут к нам подошел мужчина и с ним двое мальчишек-близнецов лет двенадцати на вид.
- А это мой муж Юра. Сережа, познакомься. А это вот мои сорванцы. Видишь, как я? Двоих сразу! – произнесла Светка с гордостью.
Я изобразил на лице изумление, уважение и все, что еще полагается и поздравил ее, сказал, что сыновья замечательные.
- Может быть, как-нибудь нарисуешь их?
Я замялся, и Света заметила это.
- Сереж, я заплачу, сколько скажешь.
Но дело было не в этом. Я давно не писал портреты. Мы распрощались. Я смотрел им вслед и думал, что же с нами делает время? Я сел на свой складной стул и погрузился в воспоминания.
Светка была стройной красавицей. Дерзкой и смелой. При тогдашнем повальном дефиците умудрялась создавать себе из отцовских рубах и материных юбок моднейшие шмотки. Обесцвечивала волосы, а глаза подводила так, что с Урала можно разглядеть.
А сейчас? Обычная баба, размера на три толще прежней Светки. Мамаша-наседка с дешевой стрижкой. Но зато счастливая со своим Юрой. Ну и ладно. Пусть у нее все будет хорошо.
Или вот был у нас в классе Ванька Сомов. Не вылезал с каких-то подпольных рок- концертов и квартирников. Вечно с кассетным магнитофоном под мышкой. В кабинете директора проводил больше времени, чем на уроках. А все из-за внешнего вида. В старших классах он ходил с панковским хаером на голове и в джинсовой безрукавке с клепками, в каждом ухе по три металлических кольца. Сам начал играть где-то на бас-гитаре и даже подпевал вокалисту. Встретил я его в прошлом году. Простой мужик с залысинами. Подрабатывает таксистом и слушает шансон. Скучнейший тип.
А Лариса Евсеева – та наоборот. Лариска-беллетристка наша. Худышка-замухрышка и замарашка. Физику с математикой еле на тройки тянула, но литература… О, литература была ее страстью. Школьная программа была ей тьфу. Она пропадала в читальных залах, шпарила наизусть Ахматову, Есенина, всех шестидесятников и Высоцкого. Литературные вечера для Ларисы, как для других девчонок дискотека.
Любила дискутировать с учителем. Прямо с места высказывалась. А филологичка наша пожилая только этого и ждала. Очки на лоб поднимет, со стула встанет, бедром о парту опирается и руки на груди складывает. И давай с Лариской спорить. Иногда и соглашались друг с другом. А нам ихорошо – урок-то идет. Бывало, до самого звонка дискутировали.
Окончила Лариса журфак, сама стихи писала и печаталась в «Литературной газете». А лет пять назад я увидел в витрине книжного магазина сборник стихов, смотрю – автор на фото знакомый. Да это же Лариска-беллетристка! Волосы длиннющие, глаза умные, и вся такая одухотворенная. Вот тебе и худышка-замухрышка-замарашка.
Я собрал свои пейзажи, сложил стул и направился домой. А я? Что время сделало со мной? Я окончил художественное училище, а сейчас работаю художником-декоратором в театре. Иногда выхожу продавать картины. Раньше зарабатывал на портретах, но с некоторого времени рука стала неверной. Где? В какой момент я оступился? Я ведь заметил сочувственный и понимающий взгляд Светки.
Я зашел в свою неуютную холостяцкую квартиру. Осторожно прислонил к стене картины. Сложил в пакет все, что нужно из холодильника и вышел из дома. Я дошел до конца улицы, пересек небольшой пустырь, который заканчивался старым гаражным кооперативом. В одном из гаражей меня уже ждали.
- А вот и Малевич наш подтянулся! – радостно произнес Петрович, нарезая соленый огурец.
Гараж принадлежал ему. Посередине стоял старый стол, накрытый газетами. Остальные – Колян и Саня – сидели на грубо сколоченных самодельных скамейках.
Я подошел к столу и достал из пакета запотевший литровый пузырь водки, с грохотом водрузил его в центр стола. У собравшихся загорелись глаза от восторга. Вслед за бутылкой я достал еще банку шпрот, полкалача краковской колбасы, буханку ржаного хлеба и две крепких розовых помидорины.
- Малевич, ты что ли сегодня холст продал? - Колян всегда уважительно называл мои картины холстами.
- Продал, Колян, продал. А еще старого друга встретил, школьного.
Разлили по первой.
- Ну, за школьных друзей! – молвил Петрович и опрокинул жидкость в рот.
По моему телу разлилось привычное приятное тепло. Завязался разговор. Нехороший осадок от встречи со Светкой растворился. Я вспомнил ее чистеньких, аккуратных мальчишек, ее благополучного мужа и этот понимающий взгляд.
«Завтра же завяжу!» - поклялся я. Не могу сказать точно, который год даю себе эту клятву почти каждый день.
А здесь рассказ о забытом и вновь возвращенном прошлом
Спасибо! Поставьте палец вверх и подписывайтесь на канал. У меня для вас еще много интересного!
Всегда ваша, Забавная Леди.