Текст: Андреева Екатерина
Ориентир - на молодежь
Не так давно в Мурманской области прошел первый международный фестиваль «Северный характер: Greenscreen». Одним из его гостей стал знаменитый режиссер Александр Сокуров. Нам удалось пообщаться со столичным гостем, поговорить о литературе и кинематографе. Но первый вопрос, конечно же, был о впечатлениях от нашего края.
- Красота невыносимая. Страшная, идеальная, ведь идеальное всегда выглядит страшно. У вас природа совершенная, холодная, ледниками и ветрами вымученная, отточенная. Суровая, под стать нашему времени. Удивительная, просто удивительная. Я получил очень глубокое эстетическое впечатление.
- Александр Николаевич, вы приехали в Заполярье на первый международный экологический фестиваль «Северный характер: Greenscreen», который проходит по обе стороны границы. По вашему мнению, подобные мероприятия нужны?
- Совместная работа всегда необходима, особенно за пределами государственных и дипломатических сил. Главное, чтобы в нее вовлекались старшеклассники и студенты, иначе бесперспективно. И хотелось бы, чтобы был результат для среды обитания, для людей. Это единственная среда, на которую сейчас нужно опираться, поскольку всякая другая выживает и без этого. В качестве размышления: мне кажется, темы подобных фестивалей нужно делать более широкими, по крайней мере, первые два года. Не цепляться ни за что конкретное. К примеру, милитаризм по обе стороны границы. Или судьба талантливого человека в студенческой среде, конфликт с государством, гнетущее влияние сексуальности на общее настроение в подростковой и студенческой среде... Темы должны быть совершенно новые, тогда вокруг них соберутся интересные люди. Пусть это будет небольшая группа режиссеров, общественных деятелей. Итогом в любом случае должна стать практическая польза. Я выступаю за то, чтобы всякая гуманитарная деятельность из пространства разговоров и размышлений превратилась в какие-то эпизоды, пошаговую и практическую пользу для страны, для общества. Это абсолютно необходимо.
Актуальных и серьезных тем много. Главное, они должны кусать сознание, совесть, не быть беззубыми. И тогда уже можно подбирать и произведения: серьезные, драматические, а может, наоборот, лирические. Организовывать выставки какого-то радикального направления, демонстрировать примеры работы с ландшафтом, современную архитектуру. Призывать людей к созидательности. Нам это нужно принципиально, для поднятия социальной культуры населения. К сожалению, она находится в плохом состоянии.
- То есть главное - ориентироваться на молодое поколение?
- Конечно. Подростковая и студенческая среда - трудноуловимая, опасная во всех смыслах и непредсказуемая. Этих людей можно завернуть в любой момент в любую сторону - радикально политическую, безделье и так далее. Человек может с любой вершины обрушиться и разбиться на всю оставшуюся жизнь. Очень интересно при этом, как наше время справится с ними. У коммунистов иногда это получалось, тогда вырастало целое поколение созидателей, романтиков, которые строили свою жизнь на особых принципах. К сожалению, я не так часто встречаюсь со старшими школьниками, как хотелось бы. Поэтому мои размышления относительны. Может, я и не прав во многом.
Моцарт вместо «Битлз»
- Вы бы все свои фильмы показали молодому поколению?
- Я даже своим студентам, которые учились у меня на режиссерском факультете, не разрешал смотреть мои фильмы. Не рекомендовал это делать, да и они довольно длительное время не интересовались совершенно, чем я занимаюсь. И правильно.
- А что смотрели в молодости вы?
- Для меня кино не является каким-то оракулом, идеалом. Это просто моя профессия. Конечно, я, хоть и нечасто, смотрю фильмы. Смотрю только как зритель, но вспоминаю - как профессионал.
Я кино не люблю. Если что-то люблю по-настоящему, то это, конечно, литературу, которая сделала из меня, провинциального забитого мальчика, более-менее мыслящего человека. Также у меня было раннее сближение с классической музыкальной формой, симфонической и камерной. Когда мои ровесники интересовались «Битлз», я был влюблен в квартеты Моцарта и преодолевал в себе глухое раздражение от виолончельных или скрипичных резких жестких проводок. Кроме того, я прошел мимо увлечения моих ровесников Мандельштамом, Ахматовой. Меня это не коснулось совершенно, как будто я из другого мира, другого поколения, народа, государства.
Но, конечно, в кинематографе есть что-то, что со временем стало для меня огромной ценностью. Могу выделить, наверно, 15-20 произведений, которые необходимо обязательно посмотреть. Как и книги, которые нельзя не прочесть, музыку, которую нельзя не услышать. Остальное - по мере необходимости или неизбежности. Вот, к примеру, три ленты, которые я бы рекомендовал: «Человек из Арана» Флаэрти, «Стачка» Эйзенштейна, «Высший суд» Герца Франка. Эти ленты переворачивают наши представления о визуальности. Правда, это было в свое время. Когда я первый раз посмотрел «Высший суд», историю молодого человека, приговоренного к высшей мере наказания, это для меня очень много открыло в нас самих. Открыло те слои страшного бутерброда, которым является человеческое сознание и человеческая нравственность. Внутренние границы, которые, как нам кажется, жестко обозначены, - на самом деле их нет. У кино в отличие от литературы имеется возможность очень наглядно обозначать полюса. Читая книги, до них иногда надо докапываться, иметь аналитический ум.
- Вы отдаете предпочтение литературе. Кто ваш любимый автор?
- Не получится ответить однозначно. Мне очень по душе Андрей Платонов, потому что он великий стилист, и этого не хватает современной литературе. Очень нравится Светлана Алексиевич. Однако сказать, что современная литература меня привлекает, не могу. Пожалуй, содержательность историй, которые рассказывают мне Гюстав Флобер, Чарльз Диккенс, Томас Манн, Андрей Платонов и даже иногда Максим Горький, гораздо выше, чем то, о чем говорят современные авторы. Александр Солженицын - великий писатель, потому что у него выдающаяся русская литературная стилистика, чего нет у подавляющего большинства ныне пишущих. В современной литературе мне не хватает содержания и стилистики.
Привычка к неудачам
- Сейчас вы работаете над какой-либо картиной?
- Пытаемся. Пока ничего не могу говорить, потому что идет такой сложный этап. Может, и не получится ничего. Никогда нельзя быть уверенным, что задуманное тобой в художественной форме состоится.
- У вас часто бывало, что кино закрыли?
- Достаточно. И театральных спектаклей много начатых и не доведенных до конца. Наверно, пять сценариев, которые мы начинали делать, но не смогли завершить. Мои фильмы, сделанные в советский период, не выходили вообще, - ни игровые, ни документальные. Мой профессиональный путь, к сожалению, больше связан с неудачами, чем с удачами. И я к этому привык, у меня нет претензий ни к кому по этому поводу. Так происходит, потому что я делаю только то, что хочу, никогда не работал по заказу.
- А не возникало мысли все бросить?
- Очень хочется. Бросить кино, уйти из этой среды, этого общения. Сейчас, когда у меня 12 выпускников, которые сделали великолепные дипломные работы, понимаю, что несу ответственность за них. А их никто не ждет и не поможет. Моя помощь весьма относительная, я мало что могу.
- Но все-таки вы не уходите из кино. Что заставляет оставаться?
- Глупость моя заставляет. И то, что я до сих пор не нашел запасной аэродром... Не смог. Но это неизбежно, я все равно уйду, тут вопрос только в том, насколько хватит волевых и физических сил. Свято место пусто не бывает. И даже не так важен вопрос качества.
Рецепт хорошего фильма
- В последнее время много критикуют современное российское кино. Каков ваш взгляд на ситуацию?
- Не слушайте никого. Мы, русские, предрасположены к кино. По моему мнению, мы не предрасположены к государственному управлению, к бухгалтерии в области культуры и вообще, но к науке и кинематографу - однозначно. Это наша страсть, наше умение. И это видно по европейским фестивалям, когда они с очень большой тревогой ждут каждую русскую картину, которая приходит на конкурсную программу. Часто отказывают, поскольку и в области культуры санкции набирают обороты - как в экономике и политике. Сейчас не каждый русский фильм будет показан за пределами России.
Считаю, что у нас есть по меньшей мере пять очень хороших серьезных режиссеров. Не хотел бы называть фамилии, вы их знаете, - зачем я буду давать оценки... Это люди с хорошим почерком. Таковых может быть еще больше. Чтобы допускать на национальные экраны талантливых людей, мы должны делать сто дебютов в год. Среди них могут оказаться три-четыре серьезные картины. В кино и вообще в культуре отсев грандиозный. Я учился во ВГИКе, и из нашей мастерской один я остался в профессии. Остальные так или иначе ушли куда-то в сторону, не выдержали перегрузок, лишений... Поэтому нам нужно до сотни дебютов в год, тогда мы сможем получить порядка пяти режиссеров, из которых два останутся в истории кино. Сейчас дебютов 25-30, и то не каждый год.
- Каков рецепт хорошего фильма?
- Не могу сказать. Кино - это пространство вкуса. Даже членам одной семьи нравятся разные фильмы. Плюс это временное искусство. Вы сидите в зале, картинка меняется - и это мгновение, конечно, прекрасно. Вообще, кино - это насилие одного человека над очень многими людьми, в буквальном смысле. Что он захочет, то и покажут... Но какой фильм лучше, каждому зрителю подскажет его душа. Вы сами можете определить уровень своего вкуса. Составьте список, какие ленты за последние пять лет вам понравились. Или что вам вообще нравится в кино. Пусть это будут десять фильмов - вы поймете, каков уровень вашего вкуса.