Сначала Коля очень огорчился, когда родители привезли его в их новый дом. Тогда район только застраивался, прямо за двором простиралось поле, над которым с шумом пролетали самолёты – в паре километров находился аэропорт. Не было ни детских площадок, ни соседских ребят, ни школы, ни садика, обещали открыть к сентябрю, но только кому же туда ходить, одному Коле? В их старой коммунальной квартире были семьи с детьми его возраста: Коля любил бегать с ними по длинному тёмному коридору, увешанному велосипедами и эмалированными тазами, играть в прятки, забираясь в чужой шкаф и вдыхая ландышевый запах духов от платьев чьей-то мамы.
Его собственная мама всё повторяла, что теперь у него будет своя комната, а у них всех – своя ванная, туалет, много свободного места, но Коля смотрел на бескрайнее поле и думал, что этого места слишком уж много. Он скучал по своей прежней жизни. Он жалел, что родители привезли его сюда, как на край света, пока в дом напротив не заселилась молодая семья. В которой был Мишка.
Коля с Мишкой подружились сразу не только потому, что у них не было выбора. Даже не будь они единственными детьми на весь строящийся район, даже ходи они в один детский садик вместе с сотней других ребят, они всё равно стали бы друзьями. По крайней мере, сами они в это верили, хоть и не смогли бы сформулировать. Это была первая настоящая дружба в жизни каждого из них, родители с трудом оттаскивали детей друг от друга, когда приходило время спать, а на следующее утро те уже бежали каждый через свой двор, чтобы опять провести целый день вместе. Иногда Коля и Мишка уходили играть в поле за Колиным домом – взрослые тогда были достаточно беспечны, чтобы это позволять. Друзьям особенно нравилось ложиться на спину в траву и смотреть на летящие в небе самолёты. Они придумали загадывать желание, когда видят железную птицу, Мишка сказал, что надо выкрикивать их вслух, чтобы самолёт услышал и унёс на небо. Так они и делали.
Желания их были детскими, наивными и приземлёнными. Коля и Мишка кричали о новых игрушечных самосвалах, пластмассовых пистолетах и комплектах резиновых пулек взамен утерянных. О железной дороге вопили хором и много раз – её могли подарить кому-то только на Новый Год, а зимой в поле не пускали, значит, было важно, чтобы самолёт хорошенько запомнил желание и не потерял его до конца декабря. Обычно все их детские, недорогие и мелкие мечты сбывались на ближайшие праздники, что заставило ребят поверить в волшебную силу пролетающих самолётов. Им и в голову не приходило попросить что-то несбыточное или нематериальное. По крайней мере Коле – никогда.
Но однажды, когда они снова пришли на поле, Мишка посмотрел на летящий самолёт и выкрикнул громко, с надрывом: «Я хочу, чтобы мы больше никогда не жили в страхе!» Коля раскрыл рот от изумления и забыл про собственное желание, он уставился на друга с немым вопросом: ты чего?! «Это мой папа сказал вчера, когда читал газету», – Мишка говорил, не отрывая глаз от неба, в котором снова было чисто и тихо. «Он сказал, что так дальше продолжаться не может и нужно бежать из страны или переворачивать эту. Нужно устроить пе-ре-во-рот. А мама испугалась и зашикала на него, словно он произнёс плохое слово. И тогда он закричал: я просто хочу, чтобы мы никогда больше не жили в страхе! И я подумал, что раз он так этого хочет, я должен передать самолёту его желание. Чтобы оно сбылось».
Мишкиного отца увезли той же ночью. К их дому подъехала чёрная Волга, номеров было не разглядеть в темноте. Мишкина мать продала дом, и они переехали в считаные дни – Коля так и не узнал точно, куда. Мишка что-то говорил про деревню и бабушку, а ещё про то, что его папу забрали пришельцы с другой планеты, а Коля делал вид, что верит ему, хотя проснулся той ночью от света фар и смотрел в окно, пока машина не уехала. Каким-то шестым чувством, ещё не совсем сформировавшимся и незрелым, он знал, что в этом случае лучше не рассказывать другу правду, хоть и считается, что никогда нельзя обманывать друзей. А потом Мишка с мамой уехали и в их дом заселились какие-то старики, от которых всегда пахло сушёной лавандой и облепиховым маслом. Они были довольно милыми, но Коля всё равно затаил обиду, словно это из-за них Мишка уехал, словно это они вызвали ту машину, которая забрала его отца. Коля остался совсем один, и родители больше не пускали его на поле, а со двора было сложно высматривать летящие самолёты. Но он всё равно старался, вслушивался в тишину за калиткой и вытягивал шею вперёд, словно она могла удлиниться и приблизить его к небу. И загадывал желания, уже про себя, больше не выкрикивая вслух: хочу иметь друга. Хочу новую рогатку. Хочу настоящий торт на день рождения. Хочу, чтобы папа перестал пить.
Став старше, уже начав ходить в свежеотстроенную школу, заведя приятелей из соседних районов и даже попробовав курить, Коля не утратил веру в силу желания, загаданного на летящий самолёт. Только он давно уяснил, что дело не в самолётах, а в поле: ведь когда они с Мишкой выкрикивали свои мечты в небо над степными цветами, всё всегда сбывалось, обязательно, пусть и с опозданием. Новые машинки и пистолеты, сладости и редкие поездки в город на аттракционы, даже щенок, о котором Коля так мечтал и который сейчас был здоровенным псом, охраняющим двор от посторонних! Но до поля было не докричаться с этого двора.
Поэтому Коля снова начал ходить туда, несмотря на запрет родителей. Прибегал сразу после школы, ложился на спину и смотрел в небо, по привычке дожидаясь летящего самолёта. Он пришёл на поле и в тот день, когда отец впервые ударил его, вставшего на защиту матери, задрал голову к небу и закричал, как Мишка несколько лет назад: я хочу, чтобы мы больше никогда не жили в страхе! Хотел повторить ещё раз, но не сумел и расплакался. Гул самолётного двигателя заглушил его всхлипывания, а когда Коля вернулся домой, его отец уже спал и храпел на весь дом. Чёрная Волга не увезла его той ночью, не увезла и следующей. Коля перестал ходить в степь и кричать самолётам о своих мечтах, он теперь точно знал, что не все из них сбываются.
Спустя год его отец ушёл в поисках выпивки и не вернулся. Шёл сильный снег, а потом ударили морозы, его тело нашли только с первой оттепелью, он лежал в поле на спине и смотрел в небо, когда его занесло. А той же весной на месте поля заложили фундамент для большого универсама, которого так не хватало всему району. Началась стройка и пыль, но Коля и его мама, живущие ближе всех, не роптали и не жаловались. Они пили чай по вечерам и смотрели новый телевизор, а в доме больше не пахло чем-то кислым и затхлым, только маминой выпечкой и постиранным бельём.
Коля лишь спустя много лет понял, что случилось с отцом его друга Мишки, но ни с кем никогда не обсуждал эту тему, потому что его желание поле исполнило. И потому, что хоть они с мамой больше не жили в страхе, никто пока ещё не устроил в стране пе-ре-во-рот.