Грустно, панове! Грустно от того, что нынче не находится в моём календаре событий значимых, оказавших влияние на глобальные процессы «разделов и переделов». Ну не считать же таковыми сто девяностолетие установления дипломатических отношений между Российской и Бразильской империями. Или сто пятьдесят пятую годовщину установления в Соединённых Штатах национального праздника – Дня Благодарения!
Посему давайте вспомним что-то более приятное и близкое нам. Вот, скажем, времена домонгольские, можно сказать, былинные. Ведь сегодня – страшно подумать! – стукнуло ровно девятьсот сорок лет битве на Нежатиной Ниве! Событие это сколь малоизвестное для наших с вами современников, столь и мифологизированное.
Битва на Нежатиной Ниве. Рисунок Александра Терещенко
Начать, наверное, следовало бы с вопроса: где произошла сеча. Название «Нежатина Нива» мало о чём говорит. Летописцы утверждали, что битва произошла у села на Нежатиной Ниве. То ли это имя собственное, из чего некоторые историки делали вывод о том, что сражение произошло где-то у современного Нежина, то ли это характер местности: поле, с которого по каким-либо причинам не убрали урожай. В общем, Бог весть. Разброс мнений историков по вопросу локации поля битвы весьма велик: от «недалеко от Чернигова» до «где-то в Переяславской земле».
Состав участников баталии, к слову, тоже не ясен. Известно, что сражение это являлось центральным событием так называемой войны изгоев, и на поле боя встретились войска двух коалиций. Первую привёл уже помянутый князь Изяслав. С ним, вроде бы как, были отряды его брата Всеволода Ярославича, княжившего в Чернигове, сына Ярополка, который сидел в Вышгороде, и племянника Владимира Всеволодовича Мономаха, пришедшего из Смоленска. Вторая коалиция была представлена войсками князей-изгоев – Бориса Вячеславича и Олега Святославича (Гориславича из «Повести о полку Игореве») и, пожалуй, половецким отрядом.
Стоит ли после этого говорить, что сам ход войны также достаточно смутно известен? Но попытаться реконструировать его более или менее «близко к оригиналу» можно.
Итак, под занавес 1076-го года под скальпелем умер великий князь Святослав Ярославич, и на киевский стол вступил его младший брат Всеволод. Однако надолго ему там задержаться не удалось: через несколько месяцев он был вынужден передать престол старшему брату, Изяславу, ранее изгнанному из Руси и нынче вернувшемуся домой с «варягами» – дружиной круля Болеслава Второго Смелого. Разошлись братья, впрочем, с миром: Всеволод удалился в Чернигов – город, который до своего сидения в Киеве занимал Святослав и на который теперь претендовал его сын Олег, хлопец сурьёзный.
Через год, в 1078-ом, что-то произошло: прожив некоторое время при дворе Всеволода Ярославича в Чернигове, он 10-го апреля бежал в Тмутаракань. Оная земля, к слову, о те времена была известна тем, что в ней собирались все недовольные официальной политикой Киева. Олег, лишённый владений, набрал там войско, присовокупил к нему отряды союзных половцев и на пару со своим двоюродным братом, Борисом Вячеславичем, выступил на дядю. Тут надо сразу оговориться: ежели Борис был изгоем, т.е. он не мог претендовать на киевский стол, т.к. его отец умер, так там и не побывав, то Олег изгоем не являлся. Вроде бы. Потому как в мире всё относительно: если Святослав, его батюшка, и успел посидеть на великокняжеском престоле, то сделал это не совсем законно, в нарушение устоявшихся принципов наследования. Впрочем, оставим это крючкотворство и продолжим рассказ.
Первое столкновение племянников с дядьями (точнее – пока что с одним из дядей, Всеволодом Ярославичем) произошло где-то на рубежах Черниговской земли – на реке Сожице, где войско Всеволода было раскатано в блин. Князь бежал в Киев, к брату за помощью, а племянники вошли в город. Примечательно, что выиграв полевое сражение с княжеской дружиной, им не пришлось осаждать город. Очевидно, причина – в том, что Чернигов был градом Святославичей, его так воспринимали сами местные жители, потому приход Олега был для них «возвращением короля». Это обстоятельство сыграет потом свою роль в дальнейших событиях.
Братья не стали пировать и дожидаться, когда к Чернигову пожалует сам великий князь, а начали действовать. Вообще, знакомство с биографией Олега Святославича оставляет ощущение того, что это был человек действия, такой себе гончаровский Штольц. Ну, или из более близких времён – современник Олега Боэмунд Тарентский. Почти сразу же после занятия города они с братом покидают Чернигов и устремляются в половецкие кочевья.
Некоторые историки пишут, что ушли изгои на юг, обратно в Тмутаракань, которая в некотором роде была их базой. Ушли за подкреплениями. Но это не так. Битва на Сожице приключилась 25-го августа. Несколько дней ушло у князей-победителей, чтобы дойди до Чернигова, занять его и сделать там какие-никакие распоряжения на время своего отсутствия. А на Нежатиной Ниве они схлестнулись с дядьями не позже 3-го октября. Т.е. на всё про всё у них было не больше месяца на то, чтобы сбегать в Тмутаракань, набрать там войско и возвернуться обратно, тогда как только на дорогу при ежедневных конных переходах в 30 – 50 километров без днёвок им потребовалось два – три месяца. Нет, однозначно, союзники их располагались недалеко от Чернигова.
Пока изгои собирали силы к грядущим боям, Всеволод Ярославич добрался в Киев и упал в ноги к старшему брату. Изяслав, которого жизнь к тому моменту изрядно потрепала, оказался человеком немстительным и просто хорошим братом. Как говорит летописец, он утешил Всеволода и велел собирать воинов от мала до велика, послал за Ярополком, тогда как Всеволод отправил гонца к Владимиру.
Когда все «приглашённые» собрались – а, скажем, Мономаху по пути в Переяславль пришлось прорываться через половецкие отряды, рыскавшие повсюду, – объединённая армия, в которой, по-видимому, присутствовало и пешее киевское ополчение, выступила на Чернигов. И вот тут сказалось отношение горожан к Святославичам: хотя ни Олега, ни Бориса в городе не было, черниговцы ворота перед великим князем не открыли ни сразу, ни тогда, когда была взята большая часть города – они заперлись в детинце и держались, как минимум, до получения известий о результатах битвы на Нежатиной Ниве. Почему так? Ведь, как уже было сказано, Мономаху пришлось в буквальном смысле прорубать себе мечом путь через половецкую завесу. И то, что половцы сидели там тихо-смирно, я ни в жизнь не поверю: наверняка грабили всё, что только можно пограбить, а заодно убивали и насиловали. Такое поведение союзников никакому туземцы не понравится! Итак, почему, несмотря на всё это, черниговцы так истово поддержали изгоев?
Во-первых, как я уже писал, Чернигов был городом Святослава, и жители считали законным правителем именно Олега, а не его дядю Всеволода. Во-вторых, хотя средневековую историю долго время принято было излагать как персонифицированный процесс (князь сказал, князь пошёл, князь разбил и т.д.), вершили её всё же не только и не столько князья. И смена князя в городе – это ещё и смена всего его административного аппарата, отодвигание от «кормушки» и финансовых потоков многих заинтересованных лиц. Так и в нашей истории смерть Святослава Ярославича обернулась тем, что черниговские бояре и купечество, которых, не сомневайтесь, он притянул за собой, сев на киевском столе, были вынуждены вернуться обратно, в Чернигов. Короче говоря, это было столкновение интересов, и Олег воспринимался черниговскими «серьёзными дядьками», как лоббист их интересов.
И вот теперь, когда весь город, кроме детинца, был в руках у Изяслава и его союзников, великий князь получил весть: изгои на подходе! Он разворачивает свою армию, видимо, оставляя в качестве блокирующего отряда какую-то часть своего войска – какую именно часть, не ясно, но я полагаю, что дружину Мономаха, коий, следуя за рассказчиком летописных событий, в это время ворвался в Чернигов и пытался выкурить его защитников из детинца, – и устремляется навстречу племянникам.
Две армии встретились не пойми где и не ведомо когда. Для простоты (ибо на оценку общего хода войны это никак не влияет) будем считать, что произошло это 3-го октября 1078-го года недалеко от Чернигова: во всяком случае, только так можно логически объяснить, как вместе с латниками княжеских дружин на поле битвы одновременно оказались и пешцы. Далее, по словам летописца, происходит странное: Олег Святославич начинает уговаривать брата спрятать меч в ножны и вступить в переговоры с дядьями – дескать, много их, но Борис отказывается, предлагая Олегу в бою не участвовать, а стать его зрителем. Со стороны Борис Вячеславич выглядит каким-то отморозком, готовым в одиночку биться против дружин четырёх князей, что зело сомнительно. Скорее всего, хотя и был он горяч, но всё же реалистично оценивал свои шансы на успех: у него с братом две дружины и половцы против объединённой армии дядей, в тылу у которых располагался всё ещё не взятый Чернигов, а по всей Черниговщине шныряли половецкие отряды. С другой стороны, действия Олега также весьма рациональны: он понимает, что его позиция достаточна сильна для переговоров, потому, чем губить воинов в битве, лучше попытаться выторговать себе Черниговщину.
Как бы то ни было, но битва началась. Мы не имеем её детального описания, но судя по тем крупицам данных, разбросанным там и сям в летописях, можно следующим образом очертить диспозицию.
Изяслав Ярославич, видимо, решил действовать от обороны. В центр своей позиции. Так сказать, на танкоопасном направлении он поставил киевских пешцев, рассчитывая, что племянники нанесут свой главный удар именно по ним и, когда увязнут в порядках пехоты, по их флангам ударят княжеские дружины. Однако великий князь, хотя и обладал изрядной долей фантазии, фантазёром не был. Он отдавал себе отчёт в слабых боевых качествах пешего войска, в отсутствии у него необходимой стойкости, особенно в бою против латников. Поэтому Изяслав слез с коня и занял место среди пешцев, демонстрируя воинам, что, скорее, сложит голову, но их не оставит.
Из описания сражения, оставленного летописцами, следует, что замысел великого князя был реализован полностью: князья-изгои действительно ударили по пешему войску, и сам Изяслав принял смерть на острие этого удара. Можно предположить, что дальше события развивались строго по плану: фланговые кулаки объединённой армии дядей сомкнулись и смяли атакующих. Борис Вячеславич пал одним из первых. Олегу Святославичу удалось уйти в Тмутаракань. Второй раунд борьбы на этом был закончен.