Архимандрит Андрей (Конанос) - о том, как пастырю не отделяться от мирян
Я много раз рассказывал, как один мой ученик в школе, увидев меня с булочкой во время перемены, очень удивился. Вспоминаю этот случай так часто потому, что он очень хорошо отражает представления людей о священниках, которые должны существовать в какой-то параллельной реальности. Нет, это неверное представление. Конечно, мне могут сказать: «Это наше дело – как хотим, так вас и представляем». Разумеется, ваше дело – представляйте меня хоть молящимся на воздусех, однако это не будет правдой. А если показать правду, то вы поймете, что мы не так уж от вас и отличаемся. Ведь мы все – люди.
В общем, мальчик увидел, как я на перемене ем булочку, и так удивился, что воскликнул:
– Ого-о-о!
– Что случилось, сынок? – спросил я.
– Отче, вы тоже едите? – спросил он совершенно искренне.
– Ну да, ем! Привычка у меня такая – есть. А что, нельзя?
– Но как, отче, сегодня?
– Да, а сегодня какой-то особенный день? Поста нет…
– Ну да, правда… Правда…
В общем, мальчик лишился дара речи. Ему казалось, что я не должен есть, потому что я не такой, как все. И тут вдруг – такая приземленность.
Тогда я вспомнил слова Паисия Святогорца:
– Пусть люди, которых ты наставляешь, иногда видят тебя за обычными, повседневными делами. Пусть видят, как священник, духовник, который поучает их с амвона, паря над грешной землей в своих облаках, вдруг оказывается вместе с ними на экскурсии. Пусть видят, как ты впадаешь в панику, не досчитавшись кого-то в автобусе. Пусть видят, как замечательный батюшка, который казался им всегда таким спокойным, может начать волноваться, спрашивая с тревогой: «А где такая-то? Я всех пересчитал, а ее нет! Куда она пошла?» Тогда люди поймут, что и ты можешь тревожиться и сердиться; что ты - такой же, как они. А если тебя будут видеть не таким, какой ты на самом деле, то, с одной стороны, тебе не удастся объединить вокруг себя людей, а с другой - ты не будешь честен с Богом, и таким образом ни Бог, ни люди не увидят от тебя то, чего им хотелось бы. Фальшивый образ не поможет тебе в твоем служении.
Так сказал мне старец Паисий, а я спросил его:
- Извини, отче, но когда люди увидят мое истинное лицо, они не разочаруются?
- Нет, - ответил он, - не разочаруются. Попробуй, и сам в этом убедишься! Пусть они видят, что и ты ешь, и ты иногда себя балуешь, когда берешь себе еще одну булочку с подноса, потому что эти булочки такие вкусные, что невозможно остановиться, и просишь еще и еще. Тогда люди скажут: «Вот, и он любит поесть, и ему нравится то же, что и нам». Так они осознают присутствие Бога здесь, на земле. Осознают, что нужно быть честным – как перед собой, так и перед другими; быть смиренным, а не прятаться от всех с едой, как делаю я и, наверное, не только я, когда на людях мы добрые, смиренные, а на самом деле – совсем не такие.
Эти слова старца произвели на меня тогда большое впечатление, и я вспомнил их в тот момент, когда ребята пригласили меня перекусить после литургии. И задумался: а что, собственно говоря, на самом деле является духовным, а что – мирским, светским? Я вспомнил отрывки из прочитанных книг, вспомнил беседы на конференциях и семинарах и сказал ребятам:
- Пойдемте! Я с вами. Нас ведь немного? Я не буду выходить из машины, подожду вас, а вы принесете мне еды.
– Хорошо! - согласились они.
И мы отправились на поиски шашлыков.
Представьте себе ситуацию. Только что мы, словно ангелы во плоти, пели: «Иже херувимы тайно образующе…»; затем, во время Евхаристического канона, я, облаченный в одежду Царства Небесного, призывал верующих устремить сердца горé, ввысь, и с кадилом в руках, воскуряя ладан Духу Святому, благословляя молящихся словами: «Мир всем!», молился о претворении честных даров.
И вот теперь я собираюсь поесть сувлаки. Странно, правда? Это никак не вписывается в то, что было только что, это очень приземленно. Вот почему я начал задаваться вопросами.
Пойти вместе с ребятами, не отделяться от них, мирян. Помнить слова старца Паисия: «Будь близко к людям, и так будешь настоящим! Не притворяйся тем, кем не являешься. Не демонстрируй святость, которой нет!»
Пойти с ребятами и поесть сувлаки – чтобы они видели: я такой же, как и они. Тем более, что это правда.
И еще я вспомнил, как на богословских конференциях, во время кофе-брейков, куда все так радостно устремляются в перерыв, предлагаются разные сладости – булочки, плюшки и эти удивительные постные круассанчики с шоколадной начинкой. И вот ты подходишь, а тебе говорят: «Берите, берите, это постное! Не беспокойтесь!» И вот откусываешь кусочек, а шоколад так приятно тает во рту… «Это постный крем!» То есть я могу взять еще. «И вот эти тоже постные?» - «Да, это всё постное! Ешьте, сколько хотите!» И мы едим. А затем возвращаемся в конференц-зал, где продолжаем говорить о старцах-постниках, которые носили одну рубашку, с годами протирающуюся до дыр.
А затем опять перерыв, и снова нас ждет угощение – сладости, сок… Кто-то закуривает в уголке… А потом – обратно в зал, и вновь разговор о высоком…
Так что одно дело – теория, а другое – практика. Подвижники не просто проповедовали – они жили так, как проповедовали. А мы только говорим о них. И мы – совсем другие.
Перевод Елизаветы Терентьевой для портала “Православие и мир”