Грязный барак. Дно стакана, всё в трещинах,
Тусклые лампы осеннего дня.
Стонет с похмелья опухшая женщина,
Не замечая упорно меня.
Жжёт пищевод ядовитый одеколон,
«Хочешь?» - «Да пей ты до дна, не смотри».
Ржавой стамеской царапаю зеркало,
Чтобы не видеть того, кто внутри.
Вновь завожу свою песню унылую,
Весь организм исступлённо дрожит.
В темном углу наливается силою,
Смотрит влюблённо тупой суицид.
Так день за днем. Ни просвета, ни проблеска:
Выпивка, спячка, какой-то там «секс».
Лишь иногда слышу запахи вереска.
Детство,
Ответь мне.
Я знаю, ты здесь…